Барр оживил ужин, рассказывая некоторые из своих речных анекдотов, что помягче, когда ему предоставлялось слово. Фаун говорила теплые слова об Олеане. Даг позволил Финчу описать его историю со Cпарроу; это сделало его смущенный вид мудрым и загадочным.
Аркади не сказал вообще ничего. Фаун не думала, что любой дом вызывает у него хорошо скрываемый ужас, но чопорная гордость Стража Озера была почти так же хороша. Она гадала, был ли он когда-нибудь раньше внутри крестьянского дома до сегодняшнего вечера. Барр помог ему расстелить постель на чердаке.
Фаун помахала на прощанье в густеющую темноту и позволила Дагу проводить ее через площадь.
Комната в гостинице оказалась маленькой, но милой, чистой и замечательно тихой. Даг гарантировал отсутствие клопов. Фаун обняла мужа за эту новость, а потом с усталым вздохом уложила голову ему на грудь.
— С тобой все хорошо? — спросил он, поглаживая ее волосы. — Это был длинный день для тебя.
— Много нового. Нет, я в порядке. Хотя, продолжаю думать, что происходит с Сейджем и Келлой. Он мне понравился, но она холодна как рыба. И его семья ее не любит. Но мне никто не изливал чувств. Обычно в такой большой семье есть хотя бы один человек, который расскажет все их жалобы кому угодно, кто согласится слушать. Их просто не заткнуть.
Дак поколебался.
— Как, разве ты не поняла?
— Не поняла что?
— Келла и ее брат оба полукровки.
Рука Фаун без ее желания скользнула на живот, раскинув пальцы в защитном жесте.
— Нет, — сказала она медленно. — Я этого не понимала.
Глава 13
При утреннем отъезде из кузницы было даже больше суеты, чем предыдущим днем. Когда Даг подтянул подпругу во второй… нет, в третий раз и запрыгнул в седло Копперхеда, ловко увернувшись от приветственного лягания, он обнаружил, что его старая привычка командира дозорных проверять Дар всех людей, животных и снаряжения в пределах досягаемости никуда не делась. Результат был ободряющим: молодые, здоровые и целые — в итоге. Ну, с парой исключений в том, что касается молодых, — например, Копперхед. Но с передвижной кузницей и передвижным шатром целителей, вместе с людьми, которые знали как с этим управляться, компания Дага была гораздо лучше подготовлена к пути на Тракте, чем большинство путешественников.
«Моя компания? В самом деле?» К слову о привычках. Потому что, честно говоря, он был уверен, что Сейдж думает о ней, как о своей, и так же Финч, и, из всего, что Даг знал, Эш чувствовал то же самое. Аркади был единственным достоверным исключением. Несмотря на суровые замечания Дага о самоуверенности, Барру, молчаливому конспиратору, удалось добиться того, что Аркади и все его снаряжение было погружено за нужное время, не давая ему повода ни вернуться в Новолуние в панике, ни тащиться в надежде на парламентеров от лагеря.
Вся семья Смитов собралась на улице, чтобы проводить своего младшего сына в его новую жизнь на пугающем севере, с множеством маленьких подарков, закидываемых в фургон в последний момент. Еще пара людей пришла от семьи Эшей. Из-за толпы прошло некоторое время, пока Даг понял, что не было никого, кто провожал бы Келлу и Индиго. Для этого могло быть полдюжины причин, начиная с той, что они могли попрощаться раньше, как Финч. Но разум Дага все равно подметил это вместе с шестью мулами, фургоном, семью всадниками и четырьмя вьючными животными, выезжающими на Тракт и поворачивающими на север.
К счастью, был еще один сухой день. Тракт здесь содержался в хорошем состоянии жителями деревни, которые жили от его щедрот. Глубокие ручьи были забраны крепкими мостами, а мелкие — бродами, которые были почти как мостовые.
Даже грязные лужи сегодня были несерьезными и всего лишь весело хлюпали, а не устраивали ловушек в метр глубиной для колес фургона. Выспавшись, Фаун ехала на Мэгпи с высоко поднятой головой, разглядывая все вокруг. Не ведая, как усердно мерцает в ее животе кусочек яркого Дара, являя собой мастерство высшего разряда. Сейчас в этом была настоящая магия, магия мира.
Через час караван выстроился и вошел в ритм дороги. Путь здесь был широким и прямым. Даг использовал шанс ехать бок-о-бок с Финчем, по пятам за которым шли его вьючные мулы. Фаун с любопытством посмотрела на Дага и пристроилась с другой стороны от Финча. Финч дружелюбно улыбнулся им обоим, упрощая Дагу начало беседы:
— Давно знаешь Сейджа?
— О, годы. Кузница его отца был ближайшей крупной для нас, так что мы отправлялись туда каждые пару месяцев чинить что-то, делать особенные подковы и прочее такое. Обычно оставались на ночь в Крокодильей Шляпе. И мы мальчишками играли вместе, пока работа делалась. Когда стали постарше, его отец и старшие браться позволили нам вместе работать рядом с ними. Они меня многому научили, — Финч издал ностальгический вздох.
— А Эша?
— Он больше друг Сейджа, чем мой. Живет недалеко от Шляпы. У его семьи небольшой надел под ферму, так что он всегда знал, что ему надо будет искать другой путь. Годами говорил о севере.
— А Келлу и Индиго?
Фаун посмотрела на него через луку седла Финча, сознавая, в отличие от Финча, причину нового резкого интереса Дага к полукровкам. И ее. Даг почти что видел, как она навострила уши.
— Они были соседями Сейджа, когда были моложе. Их семья владела магазином упряжи на площади.
Даг тщательно обдумал свой следующий вопрос. Было ли происхождение Келлы и Индиго известно в их деревне? Полукровки были не в обычае Стражей Озера.
Любой ребенок, рожденный женщиной из Стражей Озера, был полноправным членом ее шатра вне зависимости от того, были ли они с отцом связаны узами или нет. И в случае, если Страж Озера — отец, напомнил себе Даг. Крестьяне уделяли большее значение отцовству, связывая его с наследством. Если эти брат с сестрой были тайным подарком какого-то проезжего дозорного, Даг не хотел быть первым, кто взорвет их жизнь этой вестью. В конце концов он сказал:
— Расскажи мне об их родителях?
Брови Фаун изогнулись; она кивнула ему с одобрением. Он явно сделал это правильно, отлично.
— О, да, вас должно было это заинтересовать, не так ли? — сказал Финч жизнерадостно. — Их отец был Страж Озера, мастер из Мшистой Реки. Он ушел из лагеря, чтоб жениться на их маме и взял ее крестьянское имя так же, как вы взяли имя Фаун. Забавно. Я не уверен в том, как они познакомились; думаю, это что-то связанное с их торговлей.
Даг немного расслабился.
Фаун спросила:
— А что случилось с ними? Они не пришли проводить их сегодня утром, верно?
— О, нет. Восемь или десять лет назад в Крокодильей Шляпе была самая жуткая вспышка желтой лихорадки — они до сих пор называют ее «летом лихорадки». Вся семья Индиго слегла тогда. Его мама и маленькая сестра умерли, но Индиго, Келла и их отец выздоровели.
Глаза Фаун расширились:
— О, Боже. — Она видела юг в его самый идиллический сезон. Даг был настолько же рад тому, что она не подвергнется лету полной силы, когда жара падает вниз как молот, и ты едва не задыхаешься от влажности воздуха, а москиты патрулируют облаками почти настолько же плотно, как в северных болотах Лутлии, и это длится месяцами. И смертельные лихорадки полудюжины видов неумеренно свирепствуют вплоть до первых заморозков.
— А что было потом?
— Ну, их отец долго приходил в себя и был очень несчастлив. Магазин упряжи прогорел.
«От потери работы рук его жены? Или от разбитого сердца дома? И его хозяина, может быть.» Дагу стало тревожно. Пока его работа с Даром могла помочь Фаун в некоторых жутких болезнях, он никогда не представлял себе, что может сам смертельно заболеть одновременно.
— В конце концов, он оставил Келлу и Индиго с сестрой жены и вернулся к своему народу в лагерь на Мшистой Реке.
— Бросил детей? — спросила Фаун негодующе.
— Нет, в самом деле нет. Он приезжал и привозил лошадей их тети и дяди и шкуры пару раз в год и другие подарки для них — деньги, когда они у него были. Индиго и Келла были достаточно счастливы на ее ферме, когда были моложе, полагаю.
Даг с неудовольствием вспомнил историю предателя Крейна. Если бы Крейн имел более сговорчивую свояченицу — или более сговорчивый лагерь — могли бы его постигнуть менее разрушительная судьба? Была ли это проблема жесткости севера или собственного хаоса Крейна? Или и того, и другого?
Фаун взглянула за плечо на фургон, катящийся сзади, может быть, в двадцати шагах с Сейджем и Келлой внутри. Индиго ехал рядом. Сейчас вне пределов слышимости.
— А когда они стали постарше? — спросила она.
— До последнего времени все было хорошо. — Губы Финча сжались. — До последнего года или около того. А потом начались обвинения. Я об этом много не думал. Я хочу сказать, Индиго ладит с животными, но ведь многие ладят. Хотя, Келла приняла это близко к сердцу, по словам Индиго.
— Обвинения в чем? — спросила Фаун.
— Э-э… — Финч посмотрел искоса на Дага. — В колдовстве Стражей Озера. Или в их силе, что ли. Индиго много дрался из-за этого. И потом, конечно, если что-то плохое случалось, ну просто не повезло людям, с которыми он задирался, или которые с ним задирались, то были подозрения, что это не просто так, а Келла что-то сделала, и Индиго опять лез в драку. Защищая сестру.
— Ой, мама, — сказала Фаун.
— В общем, стало так плохо, что их тетя заставила их отца взять их на Мшистую Реку для вроде как проверки. Наверное, им бы разрешили быть Стражами Озера, если бы они ее прошли — в чем бы она не заключалась, но они не прошли ее, и лагерь отправил их обратно. Вы могли бы думать, что слухи на этом кончатся, но не тут-то было.
— Люди… — вздохнула Фаун.
— Проверки? — спросил Даг.
— На магию Стражей Озера, наверное. Плетение чего-то, ну для меня это не звучало как слишком колдовское. Я этого не понимал, когда Индиго пытался объяснить. Не уверен, что он сам понимает.
— Как ты думаешь, плетение свадебной тесьмы? — спросила Фаун у Дага, дотрагиваясь до своей.