— Я удалю его, если у него получится. Просто что угодно.
Колеблясь, Барр приблизился и провел рукой по ее груди вдоль ключицы, глядя на Дага. Он нахмурился, увидев орех, который висел у Фаун на груди, удерживаемый шнурком, сплетенным из ее волос. Орех не был проколот; вместо этого он лежал в сплетенной сетке, которая превращалась в шнурок, обвивающий ее шею, не прерываясь.
— Ого! — сказал он через мгновение. — Я чувствую ее Дар — он на самом деле не закрыт, но воздействие скатывается с него, как дождь по стеклу.
— Хорошо, — Даг повернул ее; она послушно повернулась кругом. Он убрал руку и сказал: — Сейчас вы, Аркади. Попробуйте вырвать ее Дар. Тем способом, который я применил в день нашего знакомства на воротах.
Аркади встряхнул рукой и сделал короткий жест. Ничего не произошло.
Он заморгал, подошел ближе и взял ее руку в свои. Его палец прочертил линию по тыльной стороне ее руки. Фаун ощутила боль, похожую на покалывание, когда замерзнешь.
— Интересно, — сказал он нейтральным тоном. — Ее Дар, кажется, проваливается в яму, когда я пытаюсь его вырвать.
— Даг, неужели мы сделали это? — сказала Фаун, едва дыша. — Сделали щит Дара для крестьян?
Он неуверенно вздохнул.
— Может быть. Его достаточно, чтобы защитить тебя от обычного уговаривания или заколдовывания, и от того вырывания Дара, которое я… некто может делать. Но Злой гораздо более силен, и я не знаю, как это проверить. Не использовать же тебя как приманку.
— Может быть, кто-то, — она взглянула на Барра, — сможет получить дозор, чтоб где-то взять крестьян-добровольцев и проверить его. На севере, может, где Злые встречаются чаще. Или, хотя бы, проверьте его на детях.
Даг помотал головой:
— Я все еще не уверен, что этот щит сработает на Даре Стражей Озера. Они слишком активны.
— Так попробуй его на Барре и выяснишь.
Барр сглотнул.
— Э-э… хорошо. Звучит разумно.
Фаун сказала:
— Плохо, что у нас нет ребенка Стражей Озера, чтобы проверить. Может, позже.
Даг сказал радостно, обращаясь к Аркади:
— По крайней мере, мы решили проблему как его выключать. Все что Фаун нужно сделать — это снять ожерелье, и связь с ее Даром прервется. Правда, ей нужен я, чтобы заново привязать его к ней. В идеальном дизайне крестьянин снимал бы и надевал его по желанию. Но, по меньшей мере, я разработал его принцип.
Аркади посмотрел на него задумчиво:
— Не думал, что вы сможете зайти так далеко. — Нахмурив брови, он снова взял руку Фаун и провел по ней пальцем; она вздрогнула, ощутив пощипывание. — Стесняюсь спросить, как вам это удалось.
Даг внимательно следил за его рукой.
— Это сжатие каким-то образом похоже на естественную реакцию. После того, как Злой в Рейнтри почти что вырвал у меня Дар, Мари сказала, что мой Дар был сжат так сильно, что никто не мог помочь мне. Пришлось поверить ей на слово… я был без сознания. Она сказала, что никогда не видела, чтобы кто-то был настолько похож на труп и все еще дышал.
— Даже если он не защитит крестьян от Злых, он защитит их от Стражей Озера, — сказала Фаун. — Как горшки-шлемы Барра, только настоящие. Это кое-что меняет… Хм… — Она взглянула на Барра и Аркади. — А что насчет того, что ма… кое-кто на озере Хикори однажды сказал мне, что оттого, что крестьяне не могут закрывать свой Дар, они все равно что голые для Стражей Озера. Он делает что-нибудь с этим? И не нужно быть вежливыми, — добавила она резко. — Скажите мне правду.
— Когда закрываешь Дар, — Барр поднял руку и повернул ладонь боком, — это как если бы Дар Стража Озера медленно становился тоньше и тоньше, пока не исчез. Изнутри это выглядит так, как будто Дар мира делает то же самое, как будто вновь становишься ребенком и не можешь его чувствовать. С этим же частота твоего Дара все еще присутствует, но он как будто находится под водой. Я не могу рассмотреть детали. Понимаешь?
«Что ж, быть одетой в тоненькое платье лучше, чем расхаживать в чем мать родила». Фаун удовлетворенно кивнула. Ее рука обвилась вокруг ореха. Каким необыкновенным подарком на день рождения он обернулся!
— Нужно ли мне продолжать носить его? — спросила она у Дага.
— Да, я хочу посмотреть как долго продержится эта спиральность. Разделяющие ножи живут срок длиной в жизнь, но меньшая работа ослабевает раньше.
— Спорю, ненадолго ее хватит, — сказал Аркади. Фаун спрятала орех в вырез блузки.
— Интересно, а как работать с Келлой и Индиго? Как с крестьянами или как со Стражами Озера?
Глаза Дага сузились.
— Хм. Хороший вопрос, Искорка. — Его рассеянный взгляд уткнулся ей в пояс. — Если они однажды станут мне достаточно доверять… я попрошу их позволить мне попробовать. Позже. Не сейчас. У меня займет несколько дней восстановиться от этого.
— Поговорите с Келлой до того, как предложите такой щит Сейджу, — посоветовал Аркади. — Не хочу, чтобы она поняла это неправильно. У меня, конечно, получилось прикормить ее с рук, если можно так выразиться, но она все еще нервничает. — Он помолчал. — Прошло много времени с тех пор, как я учил начинающих. Я дам ей это — по меньшей мере, плохое обучение не будет иметь последствий, которые мне надо будет устранять.
Даг понимающе кивнул. Лукавая улыбка скользнула по его губам и исчезла. Фаун предположила, что он был рад тому, как серьезно Аркади относится к своим новым ученикам.
Через несколько дней болотистая страна крокодилов осталась позади. Деревни стали беднее и реже, поверхность дороги — хуже, с редкими мостами и плохими бродами. В тех местах, где земля была мягкой, дорога просела широкой полосой между земляными валами, которые поднимались выше головы. Фермы сменились сосновыми лесами. Когда становилось теплее, деревья источали тонкий, странно северный аромат, который заставлял Дага улыбаться — без причины, думалось Фаун, но она была этому рада несмотря ни на что.
Движения на дороге здесь было мало. Их компания стала единственной, отправившейся на дальнее расстояние. Большинство направлялось на север, потому что реки извергали своих путешественников на Тракт только в Греймауте. Они обогнали команду речников, отправившихся домой, а их самих обогнал на более быстрых лошадях караван, в числе которого было несколько Стражей Озера, осуществляющих торговлю между лагерями. Они несколько дней играли с чайным караваном в чехарду, и, когда Фаун, Даг и Барр выказали знание речных словечек, то познакомились в итоге с несколькими погонщиками.
Последняя деревня перед Пустошью, если ехать на север, или первая — если на юг, обслуживала паром, уменьшенную копию того, который Фан видела на Грейс. Толпа желающих перебраться через реку задержала их на полдня. С другой стороны реки дорога снова стала выше. Сосновые леса стали более потрепанными и грустными, затем поредели и превратились в лес, где жили только мыши, ястребы, кролики и дикие свиньи.
Жара на участках дороги без тени навевала головную боль. Стало сложно отыскать местечко вдоль дороги с водой и пастбищем, так как вьючные животные предыдущих путешественников съели весь скудный корм далеко по сторонам.
Прошло два дня в Пустоши, и ее новизна поблекла для Фаун, заслоненная тошнотой от беременности. Это продолжалось до тех пор, пока она однажды утром не убежала от костра, чтоб спрятаться в кустах, и Аркади с невероятно самодовольной ухмылкой не извлек из своего багажа бутылку с лекарственным сиропом Стражей Озера. За это он всего лишь заставил Дага немного попресмыкаться. Вечерами Аркади отводил Дага в сторонку для создания проекции Дара и тренировки чувствительности, а Даг отвечал тем, что заставлял Барра и Аркади выполнять тренировку дозорных по закрытию Дара. Результат последнего заставлял его хмуриться.
Однажды вечером они остановились на стоянку вместе с дружелюбными матросами, которые бывали в Клиркрике, и обменялись большинством речных слухов, включая искаженный пересказ ужасных событий на Кривом Локте. Даг, Фаун и Барр постарались их поправить. Даг полечил одному матросу болячку на ноге и ухватился за возможность выступить со своей лекцией для начинающих про Стражей Озера; Фаун не была уверена, что именно из этого заставило Аркади потирать лоб. Но, по меньшей мере, это был задумчивый жест.
Отсутствие пастбищ оказывалось хуже, чем они предполагали. Зерновой корм, который они так старательно паковали на ферме Теннеров, стал уменьшаться, затем кончился. Но однажды, ближе к вечеру, Эш, чья очередь была нести разведку впереди, прискакал обратно рысью весь возбужденный. Плодородная долина, которую он описал, казалась слишком замечательной, чтобы оказаться настоящей — но несколькими милями дальше, в низине, где бежала река между высоких каменных стен, петляя, они обнаружили раскинувшийся широко луг, испещренный полевыми цветами, который светился зеленой травой на ярком свету. Дюжины кизиловых цветов облепили ветви, как белые цветочные фонтаны. Молодые листья, поняла Фаун, были не просто бледно-зелеными, но с оттенком бронзы и красной меди. И люди, и животные замерли, испустив одинаковый радостный вздох.
Блаженство продолжалось до тех пор, пока Сейдж, который ушел в заросли, окаймляющие луг, чтоб набрать валежника, не прибежал назад, размахивая окровавленным топором и крича:
— Змеи! Их сотни! И все они гремучки!
Фаун, которая собиралась расседлать Мэгпи, взлетела обратно в седло и натянула поводья:
— Что?
— Не может быть, чтоб их были сотни, — заявил Финч. — Змеи не путешествуют стадом, Сейдж. Ты просто паникуешь.
— Да, как много ты на самом деле видел? — спросил Эш. — Двух? Трех? — Говоря это, он серьезно распаковывал еще один топорик на длинной ручке из своего багажа.
— На самом деле… — сказал Даг, медленно поворачиваясь кругом и проверяя каменистые склоны.
Установилась тревожная и внимательная тишина, нарушаемая только пыхтением Сейджа. Все взглядом следовали за Дагом, как заколдованные мыши.
— …там их сотни, — продолжил Даг. — Вон в тех выступах настоящее змеиное логово. Понимаете, они там свернулись клубками, чтобы переждать холодные времена. Они только выходят из зимней спячки.