– Накормил так, что глаза закрываются, а теперь жалуется... – попыталась отшутиться я. Сердце вдруг забилось быстрее, реагируя на поднимающуюся в груди панику.
Он хмыкнул.
– Судя по твоим представлениям о первом сексе, тебя еще и напоить не мешало…
Боже… он реально планирует лишить меня сегодня девственности. Что же делать? Может еще не поздно сбежать?
Я невольно глянула в стороны выхода из кухни, в поисках пути к отступлению.
– Катерина… – неожиданно позвал он меня по имени.
– А?
Мои взгляд бегал, пытаясь избежать столкновения с его, руки уже достаточно сильно тряслись. Чтобы не брякнуть вилкой, я положила ее на почти пустую тарелку.
– Помнишь правило?
На секунду я не могла сообразить, о чем он. А, сообразив, притихла, нервно кусая губы.
– Тогда марш в спальню.
***
– Виктор Алексеевич, а можно?.. – я попыталась задержаться рукой за косяк ванной комнаты.
– Нельзя. В спальне тоже туалет есть.
– Нет, я не про это… – я замялась. – Мне бы… душ принять…
Он остановился и, не выпуская моей руки, уставился на меня с искренним удивлением.
– Зачем?
– Ну… – я вдруг вспомнила, как он меня вылизывал там внизу, и кровь снова хлынула мне в лицо. – Я не мылась еще сегодня. У нас воды горячей не было в общаге.
Борьба отразилась на его лице, но, похоже, внутренний эстет победил.
– Хорошо. Только давай по-быстрому, не то я уже начну засыпать...
И отпустил меня, давая мне зайти в ванную. Вернее, снова пропихнул вперед, потому что я снова застыла на пороге, громко ахнув и открыв рот.
– О, божечки…
Ванна. Настоящая, огромная, глубокая, белоснежная ванна с джакузи, какие я до сих пор видела только в кино. Ванна в окружении совершенно сногсшибательного дизайна – мраморной плитки разных оттенков, выложенной так искусно, что весь ансамбль смотрелся сошедшим с картинки из модного журнала. На полу плитка была крупнее и выложена красивыми ромбами, с потолка свисала элегантная, неброская люстра о шести свечах. Душевая – о да, у него была отдельная от ванны душевая! – закрыта от основного помещения тяжелой, прихваченной широкой лентой гардиной в цвет гармонирующий с плиткой и всем остальным дизайном.
Примерно так в моем представлении выглядел Рай.
– Виктор Алексеевич…
Он закатил глаза.
– Только не говори мне, что тебе приспичило принять ванну.
– Нет, что вы… – я притворно вздохнула, опуская глаза. – Куда уж мне… Никогда в такой красоте не мылась, неча и привыкать…
– Нечего, – автоматически поправил он, явно думая о другом. И вдруг улыбнулся – широко и весело. – Хорошо, я налью тебе ванну…
– Правда?! – я даже запрыгала и захлопала от радости в ладоши. – Ой, спасибочки! Я вас обожаю!
– Но с одним условием.
– Блин, да что угодно! – смело пообещала я. Все равно меня ждет сегодня это самое «что угодно».
Знаменский еще шире улыбнулся и принялся расстегивать на мне блузку.
– Мыть тебя буду я.
***
Разделась я все-таки сама. Уговорила его выйти из комнаты, налила до краев ванну с шапкой душистой пены, залезла в нее по самые уши и буквально застонала от наслаждения, погрузившись в горячее, искристое блаженство. Тут же в дверях показалась голова Знаменского.
– Ты хоть без меня-то не начинай.
Ойкнув, я попыталась спрятаться под пеной – хоть и так была надежно спрятана.
Не впечатлившись, Виктор Алексеевич зашел и закрыл за собой дверь. Надежда, что он все-таки даст мне спокойно помыться, испарялась быстрее воды, паром стоящей вокруг моей головы.
– Ты похожа на мокрую черепаху, – недовольно прокомментировал он мой внешний вид. – Хоть плечи высуни, смотреть больно, какая ты вся из себя скромница.
– Я не скромница… – попыталась оправдаться я и спряталась еще глубже.
Он вздохнул.
– Семёнова… Я тебе, в буквальном смысле, внутрь смотрел.
Вся надежда была на пар, который тоже делал мое лицо красным.
– Вот зачем вы опять такие вещи говорите, Виктор Алексе…
Не дав мне договорить, он протянул руку, погрузил ее в воду и положил мне на живот. Я резко втянула ртом воздух, задохнувшись словами.
- У тебя восхитительно гладкая кожа, - пробормотал он, пробегая пальцами по напряженным мышцам – все выше и выше, пока его рука не подобралась к груди… – Не закрывай глаза…
Я с трудом послушалась, глядя на него из-под тяжелых, полузакрытых век.
Легко касаясь – то тыльной стороной, то ладонью – его пальцы бегали вокруг полушарий, легко сжимая и отпуская, кружа все ближе к тому месту, где больше всего хотелось ласки… но в самый последний момент ладонь вдруг поднялась над водой, так и не задев соски.
Сквозь густое желе, в которое превратились мои несчастные мозги, я услышала смешок и поняла, что выгибаюсь, выставляю грудь из пены вслед за его рукой…
- Теперь я знаю, как выманить черепаху… - заявил Знаменский и, зачерпнув ладонью воду, выпустил ее колючей струйкой – прямо на ноющие, твердые горошины…
Я захныкала.
- Пожалуйста…
Поиграв с водой еще немного и вырвав у меня еще несколько позорных стонов и просьб, Знаменский довольно улыбнулся… и плотно взял грудь успевшей нагреться ладонью. Я шумно выдохнула – оказывается, все это время держала воздух в легких.
– Так хорошо? – он медленно закружил большим пальцем вокруг соска, легко касаясь его, прижимая и дергая в стороны.
Вместо ответа, откинула голову назад, на край ванны, подставляясь под его ласки...
Рука на мгновение оставила меня в покое… и вновь легла, гладкая и скользкая. Дернувшись от неожиданности, я посмотрела вниз – он не стал брать мочалку, просто намылил руки.
– Подумал, так будет приятнее… – объяснил он слегка севшим голосом. – Ну-ка приподнимись еще немного… встань на колени…
Стараясь ни о чем не думать, с дико колотящимся сердцем, я послушалась – поднялась из воды, из стыдливости повернувшись лицом к кафельной стене. И по странному звуку, который произвел вдруг Виктор Алексеевич, поняла, что на спине у меня тоже есть на что посмотреть… вернее, ниже спины…
– О боже! – я дернулась обратно, сообразив, что высунулась куда больше, чем по пояс.
– Стоять! – тут же отреагировал Знаменский.
Замерев в полудвижении, я уставилась на узоры плитки прямо перед своим лицом – совершенно уверенная в том, что сейчас меня схватят за задницу.
Но вместо этого почувствовала руки на своих плечах – сильными, горячими пальцами Виктор Алексеевич принялся разминать мою спину, размазывая мыло и развязывая тугие, напряженные мышцы.
Шумно вздохнув и закрыв глаза, я прижалась лбом к прохладной плитке. От будоражащего кровь и одновременно расслабляющего массажа горела уже далеко не только кожа – тепло концентрировалось, нарастало внизу живота, от каждого прикосновения хотелось то ли мурчать, то ли стонать…
– Убери волосы… – скомандовал он все тем же, сиплым голосом.
Я сделала – на автомате, даже не думая.
Пальцы тут же спустились ниже, работая уже вокруг лопаток… И еще ниже, явно продвигаясь к копчику…
– Нагнись. Придвинься ко мне попой.
Я вздрогнула, резко открыв глаза.
- Что? Я не…
- Давай-давай… - настаивал он, пытаясь сам подтянуть мои бедра к себе. – Ты же не хочешь, чтобы мы пропустили твои самые стратегические места…
Господи, он реально собирается мыть меня… там. Мысль об этом была настолько же возмутительной, насколько обжигающе-горячей и, пытаясь справится с шоком, я сама не заметила, как подвинула колени назад, а вместе с ними и пятую точку. Тело мое прогнулось, я фактически стояла перед мужчиной в коленно-локтевой позе.
– Идеально… – пробормотал он, и я уткнулась красным лицом в собственную руку, представляя себе, что за зрелище только что открылось перед ним во всей своей красе.
Каким бы оно ни было, Знаменский явно не смутился. Прочертив позвоночник, прошелся мыльными ладонями вдоль ягодиц, сжал бедра… будто не в состоянии решить, что ему нравится больше, поднялся обратно к лопаткам и скользнул руками под мышки… Снова сжал грудь – под поднятыми руками доступную и совершенно беззащитную. Я всхлипнула, реагируя на эту восхитительно-порочную беспомощность…
А потом пальцы вернулись к бедрам и, не давая мне опомниться, уверенно нырнули в ложбинку между ягодицами.
И еще ниже…
– Стойте! – не выдержала я, поджимаясь и пытаясь подняться. Господи, как стыдно… А если это снова произойдет – прямо в этой позорной позе, в ванне, подняв к нему задницу?.. А если я снова потеряю сознание…
– Шшш… – сильная рука сдержала меня, намыленные пальцы уверенно завладели пространством между складочками, нащупывая клитор… мучительно-сладко закружили по нему, вжимая и втирая липкую влагу… – Я просто мою…
А я просто сейчас кончу… Кусая губы, я подалась назад, еще больше подставляясь, еще сильнее прогибая спину – уже бесстыдно, уже все равно...
– Если бы ты не была в мыле… я бы попробовал тебя на вкус… сзади… – я вдруг почувствовала его дыхание у себя между лопаток… – Как тогда, помнишь? Только сзади…
Воздух застрял у меня в горле, от скрутившего бедра горячего напряжения даже скулы свело. Зажмурившись, я впилась зубами в запястье, в тщетной надежде заглушить собственные стоны…
И в этот момент, аккуратно и совсем неглубоко, один из «моющих» меня пальцев, погрузился внутрь влагалища.
Глава 17
– Не могу… слишком большой… не влезет…
– Спокойно… Расслабься и все влезет… Не сжимай так сильно мышцы…
Со стороны можно было подумать, что со мной пытаются заняться анальным сексом. Палец казался огромным, а от одной мысли о том, что туда должно поместиться нечто гораздо большее, становилось физически плохо…
Все возбуждение как рукой сняло.
– Да, ты – проект еще тот, Семёнова…
Вытащив палец, Виктор Алексеевич потянул меня и развернул к себе лицом.
– Что, уже пора к психологу? – подняв мое лицо за подбородок, он недовольно хмурился. – Ты понимаешь, что все через это проходят, и, если бы дело хоть в половину обстояло так, как тебе насочиняла эта дура, ты бы услышала об этом гораздо раньше?