Покосившись на Демьяна и заметив, как изменилось его лицо при взгляде на Ухтабову, Светлана переводит дух.
Она выдержала напор юношеского максимализма.
Выдержала!
14. Рома
Классный час заканчивается. Рома подходит к Светлане Александровне и отдает ей тетради с заново выполненным заданием. Она спрашивает его о правилах, он с небольшими паузами отвечает.
– Уже лучше, – улыбается учительница. – Ты умный парень, Рома. Не бойся это показывать.
– Умников обычно по шапке бьют, – хмыкает он.
– Светлана Александровна, у меня идея, – к ним подходит Зара. Лисов оглядывается: все давно ушли из класса. – Помните, вы говорили про генеральную уборку? Может, пригласим Рому и на нее?
Он собирается покачать головой, но учительница опережает:
– Отличная мысль, Зара! Рома, приходи. Раз уж тебя временно отстранили от учебы, ты можешь хотя бы попытаться сблизиться с одноклассниками.
– Да че-т не похоже, что они рады меня видеть.
– Они успокоятся, просто нужно время, – мягко говорит учительница. – Лучше расскажите мне, как проходят ваши занятия.
– К сожалению, я редко могу приходить к Роме лично, но мы постоянно общаемся по интернету и я помогаю ему с заданиями.
– Ага, – кивает Лисов, – если бы не Зара, я бы это задание сегодня не принес.
– Спасибо вам, ребята.
– За что? – Они переглядываются.
– За то, что в вас еще осталась человечность. Помогать другому в нелегкое время – достойное дело. – Учительница печально улыбается. – Ладно, я и так вас уже задержала. Идите домой, только аккуратно. Хорошо?
– Хорошо, – отвечает Зара. – До свидания.
Они спускаются по лестнице и выходят на улицу. Уже темно, дорогу освещают редкие фонари. Рома, поразмыслив, предлагает:
– Эй, Зар, давай я тебя до дома провожу? Стремно как-то на улице.
– Почему бы и нет, – соглашается она. – Меня еще никто до дома не провожал, кроме папы.
– А какой он у тебя?
– Папа? Строгий и суровый с теми, кто не оправдывает его ожиданий, но справедливый. Со мной он всегда добрый и ласковый, часто улыбается. Когда я была маленькой, он носил меня на руках и называл маленькой принцессой. Эх, вернуться бы сейчас в то время. – Зара мечтательно улыбается.
– А че он сделал, когда тебя тот дурачок довел?
– Да ничего. Я ему не рассказывала. Если бы папа узнал, что меня кто-то обидел, боюсь, у того мальчика были бы крупные проблемы.
– Так и сдала бы его, че жалеть-то?
– Ну как я могла? Он же мне все равно нравился, даже несмотря на то что растоптал мои чувства.
– У меня с обидчиками всегда короткий разговор: если они что-то вякают про меня, то могу и стерпеть, не всегда же кулаками махать? А если начинают оскорблять семью, то у меня крышу срывает. Поэтому в школе многим от меня и доставалось.
– Это из-за того, что у тебя нет отца?
Они останавливаются на перекрестке. Светофор отбрасывает красный свет на влажный асфальт.
– В детстве в основном из-за этого и дрался. Все считали своим долгом ткнуть меня носом, мол, «безотцовщина». А я не понимал, почему нельзя бить тех, кто делает мне больно. А потом я всех перерос и они просто стали бояться со мной связываться.
– Получается, что ты не такой уж и задира, как все говорят.
– А что говорят?
– Да всякое разное. Болтали про то, что ты расписывал стену школы нецензурными надписями.
– Да-а, было такое, – усмехается Рома. – Но я маленький был, не от большого ума пакостил.
– Еще слышала, что в средних классах из-за тебя девочки подрались.
– Я тогда узнал, что за валентинку можно получить поцелуй, и решил собрать на лице отпечатки губ всех девчонок. Первые две ничего не заметили, потому что целовали в щеки с разных сторон, а другие мою задумку не оценили…
Зара прыскает.
– Видел бы ты себя! Такой довольный, прямо как братец Лис из сказок дядюшки Римуса.
– Ну так это мое тотемное животное. Не знала, что ли?
Посмеиваясь и болтая, Рома не замечает, как они доходят до дома Зары. Прощаясь, она говорит напоследок:
– Я тут подумала… неважно, что было в прошлом. Оно уже написано, его не изменить ни в нашей памяти, ни в памяти людей, которые обидели нас или которых обидели мы. Все, что мы можем, это построить новые воспоминания куда лучше предыдущих.
– Сложно как-то, – поведя бровями, отвечает Рома. – Но мысль хорошая. Ладно, иди, а то папа тебя потеряет.
Когда мама вернулась из очередной командировки, Лисов бродил по дому и бездельничал. Он умел готовить яичницу, омлет и простые блюда вроде макарон или гречки, но когда готовила мама, вкус был совершенно другим, а меню – разнообразнее.
– Давай я с тобой схожу, – предлагает Рома, пока мама собирается в магазин.
– Нет. Ты учись, не отвлекайся. Два года не так много, как кажется. – Мама застегивает куртку, поправляет шапку и треплет сына по щеке. – Я скоро вернусь и проверю, что ты там успеешь сделать.
– Телефон-то возьмешь? – вытащив смартфон из кармана, Лисов протягивает его матери.
– Все время забываю, где он лежит. А может, это ты его специально в кармане прячешь? – с хитрой ухмылкой мама щиплет Рому за бока. Он, посмеиваясь, отмахивается. – Ладно, лисенок. Быстрее уйду, быстрее приду.
– Пока. – Он выглядывает на лестничную площадку, взявшись за дверную ручку, и говорит вслед: – Не таскай тяжести, слышишь?
– Да-да, сама знаю. – Не оборачиваясь, мама машет рукой.
Он идет в гостиную, чтобы сесть за уроки, но звонок в дверь его отвлекает.
– Что-то забыла? – Лисов открывает дверь и натыкается на Яну.
– Привет, Ромка. – Она приветливо улыбается. – Можно зайти?
– Заходи, че. – Пока она снимает обувь и надевает мамины запасные тапки, Рома спрашивает: – Зачем пришла-то?
– Слышала, у тебя проблемы с уроками, а мне одной их скучно делать. Решила прийти и с тобой позаниматься.
Тряхнув светло-розовым рюкзаком, Яна вопросительно смотрит на Лисова. Он проводит ее в гостиную, и они усаживаются за стол.
– Ты же вроде не очень хорошо учишься. – Рома потирает шею.
От волос Соболевой пахнет пионами. После прогулки под прохладным осенним ветром ее щеки раскраснелись, но губы поблескивают в свете люстры. Волосы растрепанные.
– Уж получше тебя. – Яна достает из рюкзака заколку в виде малинового банта и закрепляет волнистые локоны. – Показывай, на чем остановился.
Лисов лениво раскрывает тетради и косится на учебник.
– А почему у тебя футболка наизнанку надета?
Рома нащупывает ярлычок и с досадой вздыхает.
– Привычка такая. Когда нервничаю или мысли не на месте, забываю выворачивать одежду.
– Всю?
– Нет, только футболки.
Скрипят ножки стула, и Соболева оказывается ближе. Ее локоть задевает его. Рома невольно задерживает дыхание и косится на нее.
– Ну, с русским языком я помогать не буду, сама в нем не очень, – Яна вертит раскрытой ладонью. – Английский, география, физика, химия – все мимо. Сложные предметы всегда откладываю напоследок. Их все равно лень делать, так зачем тратить время на прокрастинацию?
– Логично.
– А теперь от худшего к лучшему: информатика, история, биология, обществознание и ОБЖ.
Лисов фыркает, подперев голову кулаком.
– Что?
– История – лучший предмет из всего этого перечня. А то, что ты хорошо понимаешь ОБЖ, неудивительно.
– Почему? Это я про оба твоих высказывания, если что.
– Ну, историю я люблю с детства. Она интересна, если не зубрить бесконечно даты, а смотреть вглубь предмета, а что до ОБЖ… – Рома прерывается, замечая интерес Соболевой, и чуть улыбается. – Ты же дочка участкового, ты такие штуки, наверное, щелкаешь как орешки.
– Может быть, – отвечает она и подмигивает.
К щекам Ромы приливает краска. Он отодвигает учебники по «ненужным» предметам, складывает в стопку тетради, отвернувшись от Яны.
– И что ты делаешь? – спрашивает она.
– А что я делаю?
– Почему медлишь? – Соболева кладет руку поверх его. Ее рука вдвое меньше его ладони. – Ты же не думаешь, что я на самом деле пришла сюда заниматься?
– Теперь не думаю. – Лисов ухмыляется и склоняется к ней.
Дыхание обоих учащается. Губы вот-вот соприкоснутся. Яна сжимает его ладонь, они переплетают пальцы. Приятное покалывание разливается по телу. Чувствительность кожи обостряется, сердцебиение разгоняет кровь. Они едва касаются друг друга губами. Затылок Ромы прошибает мурашками. Яна подается вперед. Поцелуй такой же сладкий, как все ее кремы, шампуни или чем она там пользуется.
– Лисенок, а ты чего дверь не… закрыл. – Мама внезапно появляется на пороге.
Вздрогнув, они отшатываются друг от друга. Следы преступления пульсируют на губах, а руки на столе – прямая улика, доказывающая виновность.
Мама смеется, опуская пакеты на пол и закрывая дверь. Раскрасневшийся Рома в два прыжка оказывается в коридоре. Яна достает из рюкзака зеркало и вытирает размазавшийся блеск для губ.
– Мам, ты чего так быстро? – бормочет Лисов, помахивая на разгоряченное тело футболкой, держа ее за ткань на груди. Поднимает пакеты и чуть ли не бегом перемещается на кухню.
– Вообще-то я даже задержалась, – кричит мама, улыбаясь. – Привет, я Лена. А тебя как зовут? – Рома выглядывает из-за двери с прищуром, но мама не делает ничего смущающего: протягивает руку Яне и знакомится с ней.
Лисов разбирает продукты, оттягивая неловкий момент. Он еще и сам не понимает, значит ли что-то их с Соболевой поцелуй, или это просто любопытство, но мама обязательно докопается до сути, когда они останутся вдвоем.
– Яна. Я пришла помочь Роме с уроками, – щебечет она.
– Как хорошо, что я только что из магазина. – Когда он все же заставляет себя выйти из кухни, то застает мать с упёртыми в бока руками. – Ты мне не говорил, что у нас будут гости. И что ты с кем-то встречаешься.
Рома открывает рот, начиная краснеть.
– Просто я пришла без приглашения. Решила сделать сюрприз. – Соболева раскидывает руки. – В школе очень уныло без Ромки.