– Я приду к вам еще раз после Нового года. Если вы продолжите закрывать глаза на проблему Нели…
– Поняла-поняла. Я… буду стараться. Извините, Светлана Анат… Александровна.
Светлана уходит с чувством невероятного воодушевления. Впервые она по-настоящему смогла дать кому-то отпор.
В редкий выходной она планирует остаться дома, но в холодильнике нет еды, и Светлане приходится пойти на рынок. Сонно моргая, она бродит между торговыми палатками, рассматривая безделушки, халаты и прочие тряпки. Ее внимание привлекает аккуратный браслетик с четырёхлистным клевером. Глупо надеяться на удачу с таким серьезным диагнозом, но…
– Дайте мне вот этот, пожалуйста, – Светлана достает кошелек и расплачивается. Дома она упакует его в подарочный мешочек и при следующем визите отдаст Неле.
Купив зелени и свежих фруктов, Светлана выходит на улицу, вдыхает морозный воздух. Редкие моменты наедине с собой пробуждают в ней радость от жизни. С неба сыплются пуховые снежинки. Светлана снимает перчатку, вытягивает ладонь и улыбается, ощутив холодное прикосновение, а через мгновение – лужицу на коже.
– Ты опять сюда приперся? – громкий резкий голос. – Сколько раз тебе повторять, Кусаинов, не лезь к сестре.
Вздрогнув от услышанной фамилии, Светлана инстинктивно поворачивается к ребятам. Прохожие косо поглядывают на них, но не пытаются вмешаться или разогнать. Она считает головы – раз, два, пять, – судорожно выдыхает и идет к ним. Даже если это не ее ученик, она не может позволить одним людям бить других. Как учитель, как разумный член общества, в конце концов.
– Дархан! Везде тебя ищу, – растолкав прессующих его парней, она пролезает в круг и хватает ученика за руку. Заводит его себе за спину и оглядывает нападающих. – Молодые люди, почему вы пристаете к моему ученику?
– О, так это не твоя мамочка? – смеется один.
Другой пихает его локтем в бок:
– У этого китаёзы в роду таких красоток точно не было.
Кто-то присвистывает и трогает Светлану за плечо. Она вздрагивает и крепче сжимает руку Дархана.
– Не вмешивайтесь, – говорит он ей, пытаясь выпутаться.
– Молчи, – шикает Светлана. – Оставьте его в покое и уходите, иначе я вызову полицию.
– Ты смотри, какая смелая, – главарь, выше нее на полторы головы, склоняется. – Не боишься последствий, дамочка?
– В какой школе вы учитесь?
– Не втягивайте ее в это, – говорит Дархан. – Это только между нами.
– Ну, – главарь шутливо раскидывает руки, – уже нет.
Осмотрев ее от макушки до пят, он выпрямляется и с усмешкой говорит:
– Я тебя запомнил. Как-нибудь встретимся. – Отсалютовав, Радик отходит вместе со своей бандой. – Не нарывайся, Кусаинов. А то твоей крошке-училке, – он проводит большим пальцем по своей шее.
Рука Кусаинова дрожит, отчего содрогается и рука Светланы. Когда парни исчезают из виду, он отшатывается:
– Зачем вы все время лезете ко мне? Разве не понимаете, во что ввязались?
Светлана растерянно моргает, будто учитель здесь Дархан, а она глупая ученица. Его кроссовки кажутся Светлане смутно знакомыми. Куртки нет, шапки нет; из одежды лишь осенние потертые брюки и шерстяной растянутый свитер. Губы потрескались, кожа на руках шершавая и поврежденная.
– Пойдем, – Светлана за руку тащит Кусаинова на рынок.
– Что вам от меня надо?
– Мне – ничего. А вот тебе не помешало бы одеться, – она проходит мимо ларьков, придирчиво оглядывая вещи, и, останавливаясь перед некоторыми, запихивает Дархана внутрь. – Примерь это.
Светлана прикладывает к его бедрам утепленные штаны.
– Что…
– Ничего не говори. Просто делай.
Она проводит его к примерочной с картонкой на полу. Отвернувшись, прикрывает собой, раскинув полы куртки. Так, у Дархана появляются новые штаны, потом куртка, шапка, перчатки и зимние кроссовки. Купюры в кошельке редеют, но «счастьеметр» в голове Светланы сияет.
– Вы… зачем? – спрашивает растерянный Кусаинов, когда они выходят на улицу.
– Затем, – Светлана накидывает ему капюшон на голову, стягивая завязки на шее, – что ты мой ученик. И ты все время ходишь в такой холод в легких брюках и рваной обуви.
– Я не смогу вернуть вам деньги.
– И не надо, – она улыбается. – Это подарок.
Дархан рассеянно качает головой.
– Почему эти парни пристают к тебе?
Он хмурится и молчит.
– Ладно. Это не мое дело, но твое благополучие – моя забота. Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.
Его взгляд словно оттаивает, становится живее. Отведя глаза, Дархан говорит:
– Спасибо.
Предновогодние дни выдаются напряженными. Светлана засиживается допоздна и покидает школу перед самым закрытием. Уставшая и мечтающая припасть щекой к подушке, она набредает на подмерзший лед и едва не падает. С хрустом что-то ломается. Ногу прошибает резкая боль. Светлана приседает, уронив сумку, и щупает лодыжку; поднимает отломившийся каблук.
Незнакомец, появившийся из ниоткуда, хватает сумку и дергает за нее. Не успев сомкнуть пальцы, Светлана протягивает руку вслед убегающему вору. Она бы догнала, но со сломанной обувью велик риск травмироваться.
Стоя в зимних сумерках под светом жужжащей от напряжения лампы фонаря, Светлана щупает карманы. Ключи и телефон на месте, подарок для Нели тоже. Вот только кошелек канул в Лету вместе с последними деньгами.
Откуда-то издалека слышится бой курантов. В воздух взмывают разноцветные фейерверки, завиваясь и рассыпаясь завораживающими блестками по ночному небу.
– С Новым годом, Света, – говорит она сама себе.
19. Демьян
День рождения проходит серо: мать готовит блюда из того, что осталось после Нового года, отец дарит Демьяну немного денег, брат тратит бесценные секунды на звонок:
– С днюхой, чмошник!
– Когда вы с Самарой успели сблизиться? – Храмов раздраженно потирает ладонь о колено. Руки зудят, так хочется врезать!
– Ну, когда она стала старше, а мне еще не было восемнадцати, – судя по голосу, брат улыбается.
– Она встречалась со мной!
– Помнишь, что мама говорит? Братья должны делиться, – хохотнув, Даниил скидывает звонок.
Демьян трясущимися от злости руками жмет на вызов, но брат уже отключил телефон. Его счастье, что он на службе, иначе бы Демьян переломал ему все кости. Да что там, может, даже хребет бы вырвал!
Он бесцельно смотрит в потухший экран смартфона. Ноль сообщений, ноль пропущенных, оповещения Вконтакте брякают, но все не от Ремизовой. Если она что-то решает, то никогда не отказывается от своих намерений. И раз она отказалась от него, значит, шансов нет.
Демьян обнаруживает себя на улице во дворе дома, куда несколько раз провожал Нелю по просьбе классного руководителя.
Помявшись у подъезда, он жмет на первую попавшуюся цифру.
– Кто? – спрашивает пожилая женщина.
– Доставка пиццы. Пустите, пожалуйста, – будничным тоном сообщает Демьян.
– Как же вы меня достали. Почему всегда звоните мне?! – возмущается женщина, но дверь открывает.
Дернув ручку, Храмов взлетает по ступенькам, минуя по две-три за раз, и оказывается перед дверью Ухтабовых. Поправив растрепанные волосы, тычет в звонок. Когда он привел сюда Нелю после обморока, она его не пригласила, и он развернулся у подъезда. Потом ходил за ней, присматривая издалека. Все же они когда-то дружили, и ее благополучие волновало его чуть больше, чем благополучие остальных одноклассников. В этот раз Демьян решил увидеться лично. Только вот он забыл, что его день рождения в разгар зимних каникул, и все члены семьи находятся дома.
Дверь открывается. Из-за нее выглядывает худое лицо матери Нели. Бывшая балерина, нашедшая себя в «радости материнства» на пенсии, больше надежд возлагала на младшую дочь, Эльвиру, вобравшую в себя ее гены, чем на старшую и, что самое главное, единственную рыжую в семье за два поколения.
– Ой, знакомое лицо, – Раиса озадаченно разглядывает его.
– Здрасьте, – Демьян смотрит внутрь через ее плечо. – А Неля дома?
– Дома-дома. Лежит в кровати и ничего не делает, – мать впускает его внутрь. – Я вспомнила. Ты же Демьян, да?
– Верно.
– Отлично. Может, ты ее образумишь. Вы тут частенько в детстве бегали, – она берет у него куртку и убирает в шкаф на плечики. Достает ему тапки.
Из гостиной высовывается темная макушка Эльвиры. Она с интересом и без застенчивости разглядывает Демьяна. Вряд ли она его помнит: в последний раз, когда он тут был, она только-только научилась ходить.
– Кто это, мамочка? – она хлопает темными глазами с длинными черными ресницами.
– Демьян, друг твоей сестры.
– А можно он и моим другом будет?
Раиса смеется.
– Э-э, простите, я тут ненадолго… – Демьян отходит к комнате Нели. – Я поговорю с Нелей и уйду, хорошо?
– Погоди, – мать опережает его и стучит в дверь. – Неля! Ты одета?
Тишина.
– К тебе Демьян в гости пришел. Если ты не одета, то поторопись.
Тихий скрип кровати. Раиса, извинившись, приоткрывает дверь и заглядывает в образовавшуюся щелку.
– Она с начала каникул почти не встает с постели. Не знаю, что с ней такое. Влюбилась, наверное, – с усмешкой она качает головой. – Я в ее годы тоже себя голодом морила, вот только не ради мальчишек, а чтобы в балетную труппу взяли…
Пропустив ее болтовню мимо ушей, Демьян осторожно отстраняет Раису и прошмыгивает в комнату, сразу же закрывая дверь.
Ухтабова свернулась клубком под одеялом. Глаза зажмурены, веки и ресницы дрожат, очки лежат рядом на книге с потертым переплетом. «Анна Каренина». И чего она с этой книгой постоянно таскается? Тоска смертная!
– Эй, ты как там? – Демьян присаживается на кровать.
Неля прикусывает губы и подтягивает колени к животу. На лбу проступает пот.
– Тебе помог…
– Не двигайся, – шелестит она. – Замри.
Храмов растерянно осматривается. Комната почти не изменилась: те же обои в цветочек, местами отклеивающиеся в углах, стол для рукоделия, заваленный всяким барахлом (самодельными куклами, пряжей для вязания, булавками, иголками и пуговицами); на свободной половине ноутбук и зеркало с подсветкой.