Сегодня они перенесли классный час, чтобы ученики пораньше ушли домой. Светлана проходит к учительскому столу.
– Кто-нибудь хочет задать тему для обсуждения?
Молчание.
– Что ж, тогда я сама посмотрю в ящике… – она поворачивается и тут краем глаза замечает руку.
Скрипят ножки стула.
– Лана Алексанна, давайте я вам ящик принесу, – вызывается Лисов и, не дожидаясь ее разрешения, подходит к стене с полкой. Снимает ящик и ставит на стол. По его руке расплылось какое-то зеленое пятно.
– Спасибо, Рома.
– Да не за что, – он садится на место.
Все взгляды обращены на нее. Под ложечкой посасывает от волнения. Светлана выдыхает и снимает крышку коробки. Она завалена конвертами, на каждом что-то написано. На одном от руки нарисованы сердечки, на другом – надпись на латыни.
– Ой, что это? – она раскрывает первый приглянувшийся конверт.
Внутри купюры и небольшая записка: «Светлана Александровна, мы с новогодним чудом запоздали, хоть сейчас поможем!»
– Открывайте все! – выкрикивает кто-то. Его поддерживают одобрительными аплодисментами и свистом.
– Ребята, что это значит?
– Мы узнали, что вас ограбили, и решили скинуться, – объясняет Яна. – Наше решение полностью одобрено руководством школы.
– Людмила Михайловна и коллектив учителей в курсе, поэтому не бойтесь, это не взятка и не подстава, – добавляет Лисов.
Светлану не держат ноги, и она опускается на стул, сжимая в руке конверт.
– Ребята, это слишком… – она всхлипывает и начинает плакать. – Вы у меня такие молодцы!
– Ну мы ж не уроды какие-нибудь, – поддерживает кто-то из парней.
– Если нашу учительницу обидели, мы в стороне не останемся!
– Вы первая, кто пытается решить наши проблемы, – говорит Зара. – Мы любим вас, Светлана Александровна.
Староста оборачивается и кому-то кивает. Стерев слезы, Светлана смотрит на Лисова и Дархана, развернувших большой плакат. Все ученики улыбаются. Даже хмурый Демьян приподнял уголки губ, чтобы ее поддержать.
– Подождите, – дрожащим голосом просит Светлана, – я сейчас позову кого-нибудь нас сфотографировать! Этот момент нельзя упустить!
Окрыленная неожиданным сюрпризом, Светлана проверяет тетради в кабинете. То и дело переводит взгляд на фотографию и глупо улыбается. В середине – она, по бокам стоят Рома и Дархан: первый улыбается так широко, что глаза похожи на лисьи, а второй не смотрит в камеру, но касается локтем ее руки. На плакате написано: «Лучшему учителю от 10 „Г“».
В дверь кто-то стучит. Светлана рассеянно оборачивается.
– Кусаинов? Что ты тут делаешь? – Он садится перед ней за первую парту.
Настольная лампа освещает его руки, шею и подбородок, а лицо затемнено.
– Хочу вам помочь.
– Ой, не нужно. Вы с одноклассниками и так много для меня сделали. Лучше иди домой…
– Дома меня никто не ждет, – Дархан облокачивается на парту и подается вперед. Его темные глаза смотрят серьезно. – Вы часто задерживаетесь, Светлана Александровна.
– Откуда ты знаешь?
Он отсаживается обратно и поводит бровями без тени улыбки, постукивает пальцами по парте.
– Давайте так: я вам помогаю, чтобы не чувствовать себя обязанным, а вы можете спросить все, что вас интересует.
Светлана склоняет голову.
– И ты ответишь на все мои вопросы? Даже на самые неудобные?
– Зависит от того, насколько неудобными они будут.
Поразмыслив, она проверяет часы. До закрытия школы еще несколько часов, а вдвоем дело и вправду пойдет быстрее. Заодно она сможет разговорить самого неразговорчивого ученика в классе… игра стоит свеч.
– Вот несколько тетрадей, – она протягивает ему стопку и карандаш, – отмечай ошибки, какие найдешь.
Дархан кивает, внимательно пробегая глазами по строчкам. С русским языком у него проблем нет, поэтому она решает ему довериться.
– Скажи, Дархан… из-за чего ты начал курить?
– Из-за голода, – не моргнув глазом, отвечает он. – Курение притупляет голод, а денег на еду у меня не всегда хватает. Поэтому я курю. – Дархан вскидывает голову и насмешливо добавляет: – Не волнуйтесь, я брошу курить, как только смогу устроиться на официальную работу.
Такая честность поражает ее. В горле пересыхает, страшно задавать другие вопросы. Но если она не задаст их сейчас, появится ли в будущем другая возможность? Нет, ее нельзя упускать.
– А почему в прошлый раз тебя поймали полицейские? Что ты делал на улице?
– Ждал, пока папаша протрезвеет. Когда он пьет, ему лучше под руку не попадаться.
– А где твоя мама?
– В один день она сбежала, оставив записку под моей подушкой. Она написала, что ей «очень жаль» и что она «не потянет ребенка одна», – Дархан берет следующую тетрадь. – С тех пор папаша запил сильнее.
Светлана промокает глаза, стараясь, чтобы он не заметил ее сентиментальности, и смотрит в окно. Снаружи темень, мерцающие огни машин, окон и фонарей. Вдалеке виднеются красные лампочки вышки сотовой связи. Летит мелкий снег.
– Моя мать предпочла мне второго мужа, – говорит она. – Поэтому, как только мне исполнилось восемнадцать, я съехала в общежитие. Это было лучшим решением в моей жизни.
Дархан понимающе кивает.
– А почему те парни к тебе пристают?
– Потому что я «китаёза».
– Что ты такое говоришь?
– Да ладно, – фыркает Дархан, – у меня в роду дед был китайцем. Так что ничего обидного по сути они не говорят. Да и для них что казах, что китаец – все на одно лицо.
– Так они расисты?
– Просто ищут повод докопаться. Потому что за меня некому заступиться.
– Дархан, если у тебя будут проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне. И если твой отец опять напьется, можешь переночевать у меня.
Кусаинов разглядывает ее лицо, а потом легонько улыбается.
– Светлана Александровна, вы понимаете, как это звучит?
– О чем ты?
– Если я буду ночевать у вас дома, об этом обязательно кто-нибудь узнает, и проблемы будут уже у вас. – Она собирается ответить, но он перебивает: – Те парни, которые ко мне приставали… это они вас ограбили.
– Откуда ты знаешь?
– Я уверен. Потому что Радик слов на ветер не бросает.
– Поэтому ты знаешь, что я поздно ухожу с работы?
Дархан кивает. Светлана проводит пальцами по лицу и чуть сползает по спинке стула. Перспектива быть убитой хулиганами не входит в ее планы.
– Ты как-то связан с его сестрой, да?
– Вы все-таки слышали…
– Этот Радик создает прямую угрозу твоей жизни. Я хочу знать все, чтобы суметь тебя защитить…
– Не надо, – Дархан резко встает со стула и хлопает стопкой тетрадей по столу. – Не лезьте в мои дела. Целее будете.
– Но Дархан… – она не успевает возразить, и Кусаинов исчезает в темном коридоре школы.
22. Демьян
Каникулы кончаются быстро, потому как он все свободное время проводит с Нелей. Родители пару раз интересуются, чем он занят, но в душу не лезут. С наступлением учебных будней становится сложнее: подсчет бесконечных овец на потолке не помогает, темные круги под глазами увеличиваются, мысли о предательстве брата и Самары разрывают сердце.
Демьян отпрашивается у Светланы Александровны под надуманными предлогами. То маме помочь, то к Неле заглянуть, то еще что… Вскоре ему становится стыдно смотреть в глаза учительнице, и он перестает ходить в школу. Сидит часами на одном месте, разглядывая снующих мимо людей. Замечая одноклассников, отворачивается и скрывается в ближайших переулках. Дома наматывает отросшие волосы на кулак, поглядывая на ножницы. Их оставила у швейной машинки мама. Она снова куда-то торопилась и не прибралась. А может, это тонкий намек, чтобы он хоть что-то сделал со своими волосами.
Демьян берет ножницы, щелкает лезвиями в воздухе и содрогается. В горле неприятный желчный ком. Если он на это не решится, то так и останется ребенком. Егор бы сказал, что пора взрослеть. Он многое говорил не просто так, и теперь, прокручивая слова друга в голове, Храмов то и дело натыкался на воспоминания, от которых волоски на руках вставали дыбом.
После того случая с часами Егор сменил стиль одежды. Раньше от него пахло парфюмом, пиджаки и брюки были от дорогих брендов, волосы подстрижены так ровно, что, казалось, он ходил не к живому парикмахеру, а к роботу. Однажды Полосков пришел в разных носках. Это можно было заметить только сидя рядом: черные оттенки различались совсем немного.
– Ты чего, после веселой ночки пришел? – пошутил тогда Демьян.
Егор потер шею и болезненно скривился.
– Что-то типа того, да.
– Нашел ту самую? – Храмов приобнял его за плечо. – Как ее зовут?
– Госпожа Бессонница, – хмыкнул Полосков. – Видишь? Целых два темных подглазника мне подарила.
– Да ну. Я думал, было что-то поинтереснее.
Полосков странно улыбнулся.
– Знаешь, я желаю тебе никогда с ней не сталкиваться.
Тогда он принял разговор за шутку и не обратил внимания на странности в поведении друга, как делал всегда, когда на уме была только Самара. Тогда же она села к нему на колени и они целовались до самого звонка, а Полосков куда-то вышел и вернулся только после начала урока. На рукаве его рубашки было маленькое пятнышко крови.
Демьян ходит по комнате, ощущая босыми ногами ворс ковра. Раскрывает дверцы шкафа, достает из кармана успокоительное. Просто выпить и заснуть – все, что ему сейчас нужно. И, может, заснуть так, чтобы потом не проснуться вовсе.
Рука сжимает горлышко склянки. Еще немного, и та лопнет, а осколки посыплются вниз и вопьются в нежную кожу стопы. Пересилив наплыв гнева, Демьян выкидывает успокоительное в мусор и берет ножницы. Встает напротив зеркала и резкими дёргаными движениями отрезает волосы. Раз, два, три… после нескольких клацаний отшвыривает их в сторону, сгибается пополам и учащенно дышит. Прижимает руку к сердцу и постепенно приводит дыхание в норму. Внизу облезлыми клочками лежат волосы. Демьян собирает их и отправляет вслед за успокоительным. Если он смог разобраться с этим, то и с чувств