Она заботливо разглаживает лацканы на синем хлопковом пиджаке. Рома причесывается, надевает сникеры с помощью длинного рожка и смотрит на маму.
– Кажется, не хватает одной детали, – с полуулыбкой замечает он.
– Какой?
Рома достает из гардероба солнцезащитные очки и надевает.
– Надо же, – посмеивается мама. – Ты теперь похож на крутого парня из кино.
– Да ладно, я обычный раздолбай, – он наклоняется и целует ее в щеку.
– Больше нет, – мама осторожно обнимает его за шею, чтобы не помять пиджак. – Повеселись хорошенько.
– Федор Евгенич, разрешите? – постучав в дверь, Рома заглядывает внутрь.
– Заходи, – осмотрев Лисова с ног до головы, участковый спрашивает: – Ты куда такой нарядный собрался?
– Зависит от вашего вердикта, – одернув пиджак, Рома садится на стул. – Вы, конечно, знаете, что мы с Яной встречаемся…
– Да. Наплевав на мои запреты.
– Я тут подумал и понял, что это неправильно. Так нельзя.
– О-о, – хохотнув, Федор складывает руки в замок на столе. – Думай почаще, Лисов. Похоже, полезные мысли и твою хаотичную голову посещают.
– В общем, – кашлянув, Рома выравнивает дыхание. Нельзя выдавать волнение, иначе и нужное впечатление не получится произвести, и одежда пропотеет. – Я прошу у вас официального разрешения встречаться с вашей дочерью.
– У меня? – делано изумляется Федор. – Зачем тебе разрешение замшелого старпера?
– Я думал, что мы уже замяли тот инцидент…
– Лисов, ты еще жизни особо не видел. В последующие годы тебе придется принять так много решений, что мозг будет лопаться. И не всегда они будут правильными. Особенно если у тебя появятся дети, – участковый вздыхает и покачивает головой. – Я не тиран, Рома.
– Я этого никогда и не говорил.
– Дома меня считают таковым, ты же меня никогда не уважал. Сейчас вот пришел непонятно зачем, ведь вы и так с Янкой встречаетесь за моей спиной. Мое мнение для вас двоих ничего не стоит.
– Это потому что мы молодые, дядь Федь, – улыбается Рома. – Когда же нам еще ошибаться?
– В чем-то ты, конечно, прав. Ладно, даю я вам свое разрешение. Лучше встречайтесь так, чтобы и твоя мама, и мы с Ларкой о вас знали.
– Спасибо! – на радостях Рома подскакивает и протягивает руку.
– И вот еще что скажу напоследок, – участковый сжимает руку Ромы. – Раз уж решил навести в городе порядок, не отказывайся от своей цели. Нас, полицейских, рано на пенсию отправляют. Может, ты и вправду получше меня будешь, когда займешь пост участкового.
– Не откажусь, – заверяет Лисов.
– Отлично, – сдержанно улыбнувшись, Федор разжимает пальцы и утыкается в монитор компьютера. – Иди уже к Янке. Ты же не ради меня так разоделся.
Оставив велосипед в закутке, Демьян берет болторез и ждет, пока кто-нибудь выйдет из подъезда. Теплый ветерок бережливо треплет его новую прическу. Раньше Храмов бы обязательно обнял Самару и Егора за плечи и заявил бы, что жизнь прекрасна. Все было так просто, когда они были детьми. Демьян не знал боли расставания, Егора не бил отец, Самара не засматривалась на Даниила, потому что он был слишком далек от ее интересов и возраста.
Из дома выходят две девушки-подростка. Демьян ловит дверь за ручку. Переглянувшись, девушки хихикают, и одна из них подмигивает ему. Если бы он не думал сейчас о крыше, то, возможно, его бы ждало новое начало. Но он поэтому прошмыгивает внутрь и поднимается на лифте на последний этаж. Путь на крышу перегораживает решетчатая дверь. На ней все так же висит цепь.
Хрррясь-клац!
Демьян ловит цепь и кладет на пол, стараясь не шуметь. Ни к чему сейчас лишнее внимание. Оставляет болторез, поднимается по лестнице и толкает проржавевшую дверь.
Высота десятого этажа умиротворяет. Он садится на парапет и смотрит на проезжающие машины, людей, дома и блики, отскакивающие от окон многоэтажек. Солнце светит так же ясно, как и всегда. Ему нет дела до того, что жизнь Демьяна подходит к концу. В детстве Храмов обожал читать мифы и легенды. Его любимым персонажем стал Икар. Отчасти потому, что мог летать, и отчасти потому, что трагически разбился в солнечных лучах. Втайне Демьян желал, чтобы родители хоть раз в жизни задумались о нем, а не носились со старшим братом.
Сунув руки под ворот майки, Храмов снимает серебряный крестик и, сжимая цепочку, держит на весу. Ветер покачивает крест.
Как с его телом поступят родители? Похоронят по-христиански или откажутся от него и похоронами займутся чужие люди?
С тех пор как глас молитв угас в его голове, Демьян ощущал себя незащищенным, грязным и недостойным религии. Ведь его путь – это путь грешника, о котором всегда твердит мать.
Ну и пусть!
Демьян поднимается, сует крестик в карман шортов и шагает по парапету, балансируя расставленными руками.
Светлана сжимает смартфон и прислоняется лбом к окну. Интересный сюрприз Демьян придумал для Нели, вот только почему сам не пришел?
Светлана повторяет вызов. Снова неудача. Тогда она пишет сообщение: «Демьян, пожалуйста, перезвони, как только прочтешь смс». Доставлено, но не прочитано.
Раньше она переживала только за себя. Ей нужно было сбежать из дома, выучиться, устроиться на работу, чтобы потянуть квартиру, которую завещала ей Прасковья Игнатьевна. Став учительницей, Светлана потеряла спокойный сон. Поначалу она винила во всем горы тетрадей и бумажную волокиту, а потом в ее мыслях один за другим появились проблемные ученики. Все началось с Дархана, за которого она переживала так сильно, что отдала почти всю зарплату на его одежду в день получки. Когда после ограбления ребята решили ее поддержать, его письмо стало ее тайным талисманом. Она всегда носила его с собой в сумочке. Другие ребята написали много, ставили смайлики и рисовали разные узоры, а он обошелся одним предложением: «Вы – лучший человек, которого я знаю».
А недавно он и вовсе пришел к ней и попросил спуститься. Светлана вышла, предложила ему выпить чаю. Дархан усмехнулся и покачал головой.
– Вот, возьмите, – он вынул из-за спины сумку и протянул ей. – Это ваше.
– Ой, и правда, – растерявшись, она не сразу взяла сумку. – Где ты ее нашел?
– Да так, случайно увидел.
– Ты ведь не натворил глупостей?
Они переглядывались, слушая потрескивания лампы в фонаре.
– Я просто сделал то, что должен. Вернул вещь владельцу.
Светлана прижала сумку к груди:
– Спасибо.
Кусаинов сунул руки в карманы штанов и развернулся.
– Если захочешь поговорить, приходи. Или можешь позвонить.
Он посмотрел на нее через плечо, помедлил и кивнул. Она помахала ему, а через несколько дней Федор сообщил ей, что они знают, кто украл ее сумку. И она села на тумбу в прихожей. Кусаинов и Лисов рисковали своей безопасностью из-за какой-то сумки. Прослезившись, Светлана пообещала себе, что в следующем учебном году сделает жизнь ребят лучше. По крайней мере постарается.
– Светлана Александровна, мы закончили, – из купе выглядывает Раиса, вытирая глаза. – Простите, что поставили вас в неловкое положение.
– Ничего. Все хорошо, – она пробует дозвониться до Демьяна, но он опять не берет. И тут ей на глаза попадается Неля со смартфоном в руках. – Неля, можешь позвонить Храмову?
– Могу. С ним что-то случилось?
– Просто… я не могу дозвониться. Вдруг он не берет, потому что видит, что это я ему звоню? – Светлана протягивает руку. – Можно я поговорю с ним с твоего телефона?
Ухтабова пожимает плечами и передает смартфон Светлане.
– Больно-то не рассчитывайте. Он и меня игнорил, – равнодушно говорит она, но Светлана замечает сдерживаемую обиду.
– Я сейчас вернусь, – Светлана выходит из купе, притворяет дверь.
Гудок за гудком, а ответа все нет. Отчаяние расползается по телу, отчего становится трудно дышать. Светлана похлопывает себя ладонью по груди. В горле першит.
– Говори, что хотела, – снимает трубку Храмов.
– Демьян, это Светлана Александровна!
– А-а… – в голосе то ли безразличие, то ли разочарование.
– Не клади трубку, хорошо?
– …
Пока он молчит, она прислушивается к звукам. Вот бы понять, где он находится.
– Ты приготовил для Нели замечательный сюрприз. А почему сам не пришел?
– У меня появились… дела.
– М-м…
– Как она? Ей нравится поездка?
Светлана косится на дверь и как можно радостнее отвечает:
– Да. Они с мамой поговорили по душам и помирились.
– Здорово.
Они молчат, попеременно выдыхая в трубки. По спине Светланы разливается напряжение. Предчувствие, словно что-то вот-вот должно случиться, если она сейчас попрощается с учеником.
– Демьян… есть ли что-то, что ты хочешь сказать?
– …
– Демьян? Алло?
– У вас умирал кто-то близкий?
– Да.
– И как вы это пережили?
– Сначала было тяжело, – Светлана садится на пол и прижимается спиной к стене. Перед глазами мелькают горькие воспоминания, глаза щиплет. – Она была для меня и мамой, и другом, и наставником. Она многому меня научила, помогла разобраться в себе. А однажды ее не стало. И это был обычный день. Никто не ожидал, что она не проснется. Сложнее всего было на похоронах, которые пришлось организовывать мне, а я была совсем одна и не знала, к кому обратиться за помощью. Кроме нее у меня никого не было.
Демьян что-то тихо нашептывает, неразборчиво. Светлане кажется, что он вторит за ней: «Кроме него у меня никого не было».
– Я много плакала, – продолжает она, промокая глаза пальцами. – Ночами утыкалась в подушку и давала выход чувствам. А днем искала работу, потому что мне нужно было платить за квартиру. Я забивала голову просмотром глупых шоу, пыталась читать книги, но бо́льшую часть времени просто лежала на диване или на полу, рассматривая потолок. А потом меня приняли на работу и назначили вашим классным руководителем. И в вашем классе я нашла утешение. У каждого из вас были и есть свои проблемы, с которыми вы боретесь в одиночку, не всегда посвящая в них друзей или родных. И я поняла, что горе делает нас людьми. Переживая утрату, мы заново учимся любить жизнь и позволять себе радоваться. Слушать музыку, петь песни, танцевать. Делать все то, чего больше не могут ушедшие близкие.