новится эксплуататорское государство. Во многих странах христианство стало государственной религией. Приспосабливаясь к новой своей роли духовной узды, эта религия стала создавать и совершенствовать свою организацию, обрядность, чтобы с их помощью контролировать каждый шаг в жизни человека, от рождения и до гроба, часто не оставляя его и за гробом своими проклятиями и поборами.
Если служители языческих богов призывали приносить жертвы своим богам только раз в год, то христианские священнослужители требуют пожертвований по каждому случаю жизни человека: родился — плати, заболел — плати, радость — плати, горе — плати, умер — плати… Всю жизнь плати. Даже после смерти родственники покойного должны тоже платить за то, что церковь будет поминать усопшего… И берет церковь с живых и мертвых, детей и взрослых, здоровых и больных, состоятельных и бедных, наполняя свою бездонную мошну.
Обрядность церкви не выдерживает никакой критики. Ссылки церковников на «священное писание» шиты гнилыми нитками и при мало-мальски здравом подходе к ним они рвутся по всем швам, как мне и пришлось с горечью убедиться самому в период сомнений.
Обрядность эта установлена церковью вовсе не для пользы человека. Какая уж может быть польза от кадила умершему! Одна только цель преследуется при этом — получение денег за помахивание «священным» предметом. Служба панихид, девятины, сороковины, поминание умерших на кладбищах, сдача поминальниц на «престол», служба о бездождии, освящение домов и колодцев, освящение икон и поклонение им, окраска яиц и их освящение, продажа свечей, просфор и вынимание «частиц» из них, хождение с молитвой, молебны, крестины, освящение воды, венчание с возложением венцов и много других обрядов, для перечисления которых потребовалось бы исписать не одну страницу, преследуют ту же цель. Не только здравый рассудок отказывается видеть смысл в этих обрядах, но даже настольная книга церкви — евангелия, на которых держится весь обман религии, не оправдывает подобные обряды. Но разве церковников может что-либо удержать, если дело касается денег? Конечно, нет. В этом мне пришлось убедиться на собственном опыте. Даром, просто «ради Христа» они и шага не сделают!
Возьмем обряд венчания. Если поверить авторам евангелий, то, по их рассказу, Христос однажды в Кане Галилейской присутствовал на свадьбе, где совершил свое первое чудо, превратив воду в вино. Во-первых, такое «чудо» выглядит вовсе не как благодеяние: сколько горя принес людям алкоголь! Во-вторых, это выдуманное «чудо» ни в коей степени не оправдывает обрядности самого венчания с возложением венцов. Для священнослужителей же оно опять-таки полезно тем, что за исполнение этого «священнодействия» ими взимается плата от 200 до 500 рублей.
Или другой пример. Умер человек. Церковь, пользуясь горем близких покойного, стремится урвать с них побольше прибыли, специально установив поминание. Заключается оно в следующем: родственники покойного должны или в церкви, или на дому у себя отслужить панихиду. Для совершения ее нужно приготовить обед, купить в церкви свечей, пригласить священника и уплатить ему за службу. И чем больше сумма, уплаченная священнику, тем торжественнее служится панихида, с чтением большего количества молитв. Если же денег уплачено, по мнению священника, мало, тогда и панихида служится малая, с меньшим количеством молитв. И снова здесь, как и во всем в церкви, деньги, и только они, решают «судьбу» человека: быть ли ему в «раю» или сидеть в «аду». Подобных поминаний церковь требует и на девятый, и на сороковой дни после смерти, через полгода и в годовщину, установив, кроме того, еще и десять поминальных «вселенских» суббот в году, особые дни поминаний умерших, как, например, день так называемых «провод», или «родоницы».
Платить за смерть нужно беспрерывно. А если спросить самого священника: за что он получает эти деньги? Священники отвечают: за то, что мы молимся, чтобы душа покойного была помилована за грехи. Получается деловая коммерция.
— Найми музыканта, и он своей музыкой развеселит тебя — такой совет давал голодный музыкант богатому купцу. Такой же совет дает церковь верующим: — Найми священника, и он своими молитвами введет душу грешника в царство божие!
Находясь в религиозном ослеплении, я по обыкновению искал ответы на свои сомнения в «священном писании», но и в нем я не находил оправданий всем этим установлениям церкви.
«Между нами (праведниками) и вами (грешниками), — говорится в евангелии, — утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, так же и оттуда к нам не переходят»[18]. В таком случае даже евангельские «истины» не оставляют камня на камне от мнимой пользы молитв и поминаний умерших. Зачем же тогда эти молитвы и панихиды? С таким вопросом я обратился к протоиерею Александру Никольскому, священнику пожилых лет, окончившему духовную академию.
— Это установлено для того, — ответил он, — чтобы нам было за что получать деньги и другие приношения.
Немного подумав, он продолжал:
— Глупо и беспочвенно у нас, православных, это установлено. Католики для оправдания этой обрядности установили преддверие царства божьего — чистилище, куда, как они утверждают, поступают души умерших до того, как о них будет вынесено окончательное божье определение. Во время пребывания души в чистилище они и призывают молиться о ней. У нас же, действительно, нет никаких объяснений этому. Но кто не любит денег? Чего только за них не скажешь и не сделаешь? Лучше быть подальше от сомнений и брать там, где только можно взять.
В этом откровенном ответе заключается истинный смысл всех церковных служб! Попутно нельзя не рассказать и о том, куда же девают священники принесенный верующими хлеб и прочие продукты на «святое» поминание. В обычные дни поминаний, когда приношений не так уж много, но все же употребить все в свежем виде не представляется возможным, священники, «ничтоже сумняшеся», жертвы верующих, которые сами же освящали молитвой в церкви, дымили вокруг них фимиамом кадильниц, скармливают семьям.
Когда же наступает день «провод», или «родоница», и святые пасхи и яйца поступают целыми возами, загромождая кладовые и сараи, священнослужители и в таких случаях не теряются: они устраивают их распродажу.
Когда я, не желая, подобно им, торговать верой людей и своей совестью, свою часть панихид раздавал людям на кладбище, мои собратья — священники увидели в этом «развращающий» верующих поступок. Настоятель Покровского собора в городе Запорожье протоиерей Иоанн Пестряков призвал меня в кладбищенскую сторожку, куда сам пошел передохнуть и покурить. Будучи в священном облачении, поспешно затягиваясь табачным дымом, он раздраженно, не стесняясь в выражениях, сделал мне внушение:
— Ты эти дурачества брось! Мы служим ради доходов и не собираемся никому даром раздавать их. Если тебе они лишни, выброси в уборную, но не показывай своего благородства и не развращай людей. Это тебе последнее предупреждение… Не послушаешься — пеняй на себя… С треском полетишь из Запорожья!
Конечно, я не послушался «отеческого» совета, за что «собратья» состряпали на меня обвинительное письмо архиепископу. Прямо говорить о причине своего недовольства они, конечно, не могли. Но зато они оклеветали меня, приписав проступки, каких я не делал и даже в мыслях не имел. Произвести расследование приехал из Днепропетровска священник Волковинский. Он-то и вызвал меня в Николаевский молитвенный дом, на Южный поселок, где в окружении пьяных «святых отцов» Пестрякова, Олефира, Шкварка начался допрос… Ложь и клевета были настолько очевидны, что даже Волковинский, при всем своем желании угодить товарищам по рюмке, не в состоянии был это сделать.
Может быть, «обвинители»-клеветники извинились передо мной? Нет. Утверждая явную ложь, они не то чтобы греха не побоялись, они даже не покраснели. Более того, клевеща, они призывали в свидетели крест и священный свой сан. Нет подлости, которую они не сделали бы ради денег. Не дорожат они ради них ни самой верой, ни «священным писанием».
«Священное писание» говорит: «Но всевышний не в рукотворенных храмах живет»[19]. Священнослужители для большей устойчивости прибылей создают на средства верующих рукотворные храмы, соборы, молитвенные дома, монастыри, где, по их утверждению, «обитает бог» и откуда молитвы лучше всего доходят до «святого престола». Так ли это?
Нет. Это опять-таки только слова, рассчитанные на доверчивых людей. Каждая такая «божья обитель», по сути дела, является не чем иным, как универсальной лавчонкой, где идет бойкая торговля «благодатью» и «святыми» предметами… Свечи, крестики, просвиры, иконки, венчики в неограниченном количестве. Причастие, маслособорование, молебны, водосвятия, крестины, венчания, молитвы младенцам и прочие другие «благодати» отпускаются тут только за наличный расчет. Это и есть та цель, ради которой священнослужители строят разные «храмы божьи».
А получают ли доверчивые люди пользу от посещения «божьих обителей»? Исполняются ли прошения, которые там возносят священники? За 15 лет службы священником я не видел, чтобы верующие получали пользу от посещения церкви. Кроме напрасно потраченных времени и денег, ничего не уносят они оттуда. Просят здоровья, счастья, любви, благополучия, семейного мира… Но получают ли просимое? Улучшится ли здоровье больного от того, что священник поспешно и равнодушно прочитает и пропоет несколько молитв?
Видел ли я за долгие годы чудо исцеления от молитв?
Нет, наоборот, я видел трагедию многих людей, которые, понадеявшись на божью помощь, лишь обостряли свои болезни, оставаясь без медицинской помощи, молились, заказывали молебны и с водосвятием, и с акафистом и разные другие службы, тратя на это не малые деньги. Но не помогали, да и помочь не могли им молитвы. Они только больше страдали, усугубляя болезни, и умирали, не дождавшись «божьего исцеления». В таких случаях, чтобы оправдать себя, священники говорят верующим: «Видно, такова была воля божья».