— Как вам это удалось?
— Я же говорила, если ты сосредоточишься на работе над собой, то я позабочусь о твоей ситуации с мальчиками. Я всегда держу слово. — Женщина снова положила ладонь поверх папки Эхо и уставилась на нее. В чем проблема? Она не смогла сдержать обещание, данное Эхо?
Я должен был попытаться.
— Эхо хочет вспомнить, что с ней случилось, — забросил я удочку. — Как думаете, вы сможете помочь?
— Я не могу обсуждать ее с тобой, как и тебя с ней.
Справедливо. Попытка номер два:
— Она рассказала, что случилось с ее мамой. Вообще-то она мне сказала, что ей рассказали о случившемся с мамой. Это ненормально. Честно говоря, пусть даже эта женщина и была безумной, я не могу представить, как мать может навредить своему ребенку.
Миссис Коллинз откинулась на спинку кресла. В ее усталых глазах мелькнул огонек.
— Ну конечно. У тебя ведь были очень близкие отношения с мамой.
И тут мне захотелось стукнуться головой об стену. Я сполз пониже на стуле. Сам виноват.
— Да, так и было.
И как, черт возьми, мне вернуть разговор к Эхо?
Ее щенячий энтузиазм вернулся.
— Джейкоб любит писать, но ты уже это знаешь. Как бы то ни было, Кэрри и Джо разрешили мне прочитать одну милую историю о том, как твоя мама объявила, что первая пятница каждого месяца будет днем семейной ночевки. Звучало восхитительно. Это правда или выдумка?
Эта женщина жаждала доверия. Почему бы не кинуть собаке косточку?
— Правда. Мама и папа придумали эту традицию, когда я пропустил свою первую скаутскую ночевку в лагере «Тигров», из-за того, что заболел. Так мама постаралась меня подбодрить — она всегда находила способ сделать мой мир лучше.
— Остальная часть истории тоже правда? Страшилки, зефир на огне и то, что вы спали в палатке в гостиной? — Миссис Коллинз засмеялась. — Ты, наверное, был крутым старшим братом.
Я сжал приглашение в кулаке.
— И все еще являюсь таковым, хотя это не моя заслуга. Это была задумка родителей.
— Тогда почему в ночь пожара они были наверху, вместо того чтобы находиться в палатке с твоими братьями? — Ее глаза впились в меня. — Мне кажется, ты знаешь, почему Джейкоб страдает ночными кошмарами.
Я встал.
— Мне пора на работу.
— Ной, расскажи мне о той ночи. Дай мне помочь твоему брату.
— Как вы помогаете Эхо? — Миссис Коллинз заморгала. Хорошо… впервые мне удалось задеть за живое ее, а не наоборот. — Так я и думал.
Когда я вошел в класс, меня встретила какофония звуков: шум воды, бьющей по металлической раковине, и какой-то стук. Учительница по искусствоведению мыла миски, а Эхо сидела на стуле с кисточкой в руке. На ее щеке красовалось несколько ярко-голубых пятен, и она создавала новые, рассеянно поглаживая указательным пальцем подбородок.
— Я могу вам помочь? — Вода выключилась.
— Я пришел за Эхо.
Работа подождет. Если у нее были проблемы, я хотел об этом знать. Девушка, разглядывая холст, продолжала постукивать пальцем по подбородку, рисуя на нем новые узоры. Напряженность ее взгляда поразила меня.
Учительница спрятала миски и подошла ко мне.
— Она где-то в своем мире, не здесь. Возможно, она тебя все-таки заметит. Сделай мне одолжение: если в конечном итоге Эхо закрасит лицо целиком, возьми камеру со стола и сфотографируй это. Я добавлю фото к своей коллекции. — Женщина посмотрела на Эхо и улыбнулась. — Назову ее «Смурфик». Кстати, классные татуировки.
— Я сосредоточенная, а не глухая, — пробормотала Эхо, когда учительница вышла из класса.
Она отложила кисть и постаралась стереть краску с лица какой-то тряпкой. Голубой прекрасно сочетался с рыжим цветом ее волос.
— Ты только размазываешь краску.
— Дурная привычка. — Девушка сдалась, а пятна победили. Потом она спрыгнула со стула и потянулась. — Что ты здесь делаешь?
На холсте простиралось ночное небо. Рельеф земли освещался огнем ярких желтых, красных и оранжевых оттенков. Голубой быстро растворялся во мраке со звездами, мерцающими в небе. Все говорили, что она художница, но я и понятия не имел…
— Эхо, это…
— Отстой. — Она сморщила нос.
— Нет, серьезно…
— Неважно. — Девушка закатила глаза. — Что тебе нужно?
— Ты.
Мне понравилось, как засветилось ее лицо. Эхо встала на носочки и быстро чмокнула меня в губы.
— Если сделаю это еще раз, то испачкаю краской и тебя.
Все, что Эхо делала или говорила, приобретало в моей голове сексуальный подтекст, и я изо всех сил боролся, чтобы выбросить из башки ее образ голой и покрытой краской.
— Миссис Коллинз достала мне приглашение на день рождения Тайлера.
— Правда? Восхитительно!
— Да. — Но я здесь не из-за этого. — Она просматривала твою папку и выглядела немного… обеспокоенной.
Улыбка Эхо исчезла. Изо дня в день ее настроение ухудшалось, но я закрывал на это глаза, когда она оживлялась при виде меня. Но так не пойдет. Я хотел получить ответы.
— Ты не приходила на ланч на этой неделе. Малышка, что происходит?
Она пожала плечами.
— Ничего.
Я подцепил пальцем петлю для ремня на поясе ее джинсов и потянул к себе.
— Ной, краска!
— Мне все равно. Переоденусь потом. — Я поднял ее подбородок. — Я не очень хорошо знаю, как себя ведут парни в нормальных отношениях, но меня интересуют не только поцелуи с тобой.
— Знаю, и для меня это много значит. Просто… я даю Грейс время. — Она скривилась в подобии улыбки, неубедительной.
Ранее на этой неделе Эхо рассказала мне о своей дерьмовой маленькой подружке, и мой ответ вызвал слезы у нее на глазах. К счастью, я быстро учусь, потому теперь держал рот на замке… по крайней мере, когда дело касалось Грейс.
— Из-за чего так расстроилась миссис Коллинз?
— Не знаю.
Я сделал глубокий вдох, чтобы держать злость под контролем.
— Эхо, если ты мне не доверяешь…
Она подняла голос:
— Я не знаю! Миссис Коллинз стала очень серьезной, задавала мне больше вопросов о маме, о том, что я думаю о судебном постановлении… а папа с Эшли стали еще больше меня раздражать. Утром они забрали у меня машину и объявили, что будут отвозить и забирать меня из школы. Придумали какое-то отстойное оправдание: мол, хотят поменять в ней запчасти. Кто меняет запчасти «Доджа Неон»? А я тебе скажу — никто! Может, Эшли и безмозглая, но даже она это знает. Она отвечает на все звонки дома, а мой телефон заблокировали. Папа говорит, что он все исправит, но я ему не верю.
Миссис Коллинз говорила с ней о судебном постановлении? Отец забрал ее машину и лишил способа коммуникации? В моих глазах загорелись красные огоньки. Мама Эхо замышляла что-то опасное.
— Мама с тобой связывалась?
Девушка откинула назад голову.
— И ты туда же.
Хорошо понимая, что это не ответ, я почувствовал опасный поток ярости внутри себя. Никто не смел вредить моей девушке.
— Эхо?
— Нет. — Тяжело вздохнув, она прислонилась ко мне. — Знаю, это безумие, но иногда я скучаю по ней.
Это действительно звучало безумно, но и вполне здраво тоже. Я поцеловал ее в макушку и погладил по спине. Либо Эхо не замечала очевидного, либо отказывалась это признать: ее семья и миссис Коллинз волновались из-за того, что мать снова объявится в ее жизни. В моей голове разгорелась война, я разрывался между желанием поделиться с ней своей теорией и оставить в счастливом неведении. С другой стороны, они могли быть расстроены и совсем по другому поводу.
— Дело во мне? Они так относятся к тебе из-за меня? — Эхо надавила на мои руки, и я отпустил ее. Потер шею, чтобы расслабиться. — Все нормально, можешь сказать мне.
— Эшли и папа даже не знают о тебе. Я собиралась представить тебя на выходных, когда мы пойдем гулять, но теперь не уверена.
Ее слова ошарашили меня.
— Я познакомлюсь с твоими родителями на этих выходных, и у нас есть планы?
Лицо девушки стало пунцовым.
— Прости. Я, э-э, предположила, что, поскольку ты сказал, что я — твоя, что мы, вроде как, э-э, ну…
Черт, какой же она была милой, когда смущалась.
— Я планировал пригласить тебя завтра на вечеринку, но если ты задумала что-то другое, я не против. Как и насчет встречи с твоим отцом. Правда, не могу пообещать, что он будет рад нашему знакомству.
Румянец на ее щеках никуда не делся, но мне хотя бы удалось добиться от нее улыбки.
— Нет, вечеринка подойдет. — Она нахмурила лоб. — Хотя я не слышала, чтобы кто-нибудь ее устраивал. С папой все будет хорошо. Только не ругайся. Ты же способен на это, правда?
— Когда-то я был бойскаутом.
Эхо расхохоталась, а затем вернулась к картине ночного неба, следы веселья исчезли с ее лица.
— Картина действительно прекрасна, — сказал я.
— Мама постоянно рисовала созвездия. Теперь и меня затянуло. — Пауза. — Очень редко, когда она вспоминала о том, что она — мама, то перед сном рассказывала мне историю об Андромеде и Персее. Почему она рассказывала ее и в тот день, когда навредила мне? Я чувствую, что правда где-то близко…
Ее боль ранила мне сердце, и на секунду я выключил в себе все эмоции. Однажды Эхо поймет, что слишком хороша для такого неудачника, как я, и уйдет, а я не знаю, как справлюсь с этой болью.
Эхо снова постучала кистью по лицу. Черт, она того стоила. Я вновь прижал ее к себе, целуя девушку в шею.
— Тогда давай возьмемся за это дело серьезнее. Во вторник мы заглянем в твою папку.
Глава 27Эхо
— Что-то они долго думают. — Я выглянула из окна спальни в ожидании Ноя, зажимая ухом трубку стационарного телефона. Никакого мобильного в течение следующих двадцати четырех часов. Как же отстойно жили в девяностых.
— Ну да, ведь Ной — мечта каждого отца, — фыркнула Лила. — И я поспрашивала у наших. Никто не устраивает вечеринку. Могу поспорить, его вариант включает в себя травку, машину и тебя на заднем сиденье.