Дальше так продолжаться не может. Я способна на большее, чем просто починить машину в память об Эйрисе. Я стану той сестрой, какой он хотел бы меня видеть. Александр никогда не будет в одиночестве. У него будет адвокат — я.
— Александр Эйрис. Мне нравится.
Эшли вздохнула с облегчением и счастливыми глазами посмотрела на папу.
— Я так рада, что ты здесь, Эхо.
Как ни странно…
— Я тоже.
К нам зашла медсестра — она катила перед собой кроватку.
— Простите, что вмешиваюсь, но Александра пора взвесить. — Она профессиональным движением забрала у меня малыша и положила в кроватку. — И вам сейчас предстоит осмотр, миссис Эмерсон.
— Он скоро проголодается, не увозите его надолго.
Эшли схватила папу за руку, на ее лице читалось беспокойство.
— Малыш скоро будет у вас! — заверила мачеху женщина и вывезла малыша в коридор.
Папа снова присел на край кровати.
— Как ты?
— Хорошо. — Для той, что пережила небольшое умственное расстройство и вспомнила, как ее мать пыталась провернуть убийство-суицид, со мной было все нормально. — Меня выписали.
— Уже?! Врачи и сиделки держали меня в курсе событий, но, по их словам, тебя должны были выписать после двух. Я планировал отвезти тебя домой. — Отец посмотрел на часы. Естественно, была всего лишь половина второго. — Клянусь, я был с тобой.
— Знаю. Ной рассказал мне.
Они с Эшли обменялись недоуменными взглядами.
— Вы с Ноем снова вместе?
Мои щеки покраснели от мысли о поцелуе в больничной палате.
— Да.
— Он пробыл с тобой всю ночь, Эхо.
Папа уставился в пол, и я слышала сожаление в его голосе. Ной остался, он — нет. Именно в этот момент мамины слова эхом отозвались в моей голове: «Мы с тобой похожи». «Нет, мама, это не так. Я похожа на Эйриса. Я буду лучше тебя».
Каждую секунду на лице Эшли сменялись волнение и надежда. Когда-то я любила ее, как напомнила мне мама. Возможно, если бы я была маленькой, то смогла без сожалений называть мамой ее. Да, много времени утекло с тех пор. Неудачный брак моих родителей, наша распавшаяся семья, но Эшли… она не была злой.
— Прости, Эшли.
Она нахмурилась.
— За что?
Я заставила себя посмотреть на нее.
— За то, что вечно винила тебя. — В ее глазах показались слезы. Я проглотила свою гордость и добавила: — Мама оказалась не той, кем я ее считала, и я подумала, может, и ты не тот человек, каким я тебя вообразила.
Сначала я хотела извиниться в знак примирения, чтобы наши распри не коснулись малыша Александра, но, стоило словам сорваться с губ, как у меня отлегло от сердца. Я действительно сожалела, и слова о прощении сняли бы тяжесть с моей души.
Женщина положила руку на грудь, и по ее щекам потекли слезы.
— И ты меня прости. Мне очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль. Никогда. Иногда я говорю, не подумав, и вижу по тебе, что сказала не то. Но ты должна знать… Я всегда любила тебя. Я стану лучше, Эхо. Обещаю.
Я опустила взгляд на свою дергающуюся ногу. Меня пожирала вина. Она хотела начать все сначала. С чистого листа. Раз так, нам стоит начать с правды.
— А я, в свою очередь, попытаюсь впустить тебя в свою жизнь. Не понарошку — по-настоящему.
Эшли улыбнулась и кивнула, принимая мои условия.
— Миссис Эмерсон, я пришла вас осмотреть. — В дверях показалась медсестра в фиолетовой форме. — Вы не могли бы выйти?
Папа встал.
— Без проблем.
Наверное, нужно было ее обнять. Да… стоило бы. Но я не могла. Оставлю это на тот момент, когда мне искренне этого захочется. Наши отношения с Эшли не станут близкими в мгновение ока. Я протянула ей руку, и она сжала ее.
— Увидимся дома.
— До встречи.
Я чуть не поседела от удивления, когда папа обнял меня за плечи и вывел из комнаты.
— Я давно не говорил тебе, как сильно тебя люблю?
Рядом с палатой Эшли было огромное окно. Папа закрыл за собой дверь, и мы оба посмотрели на забитую парковку. «Понимаешь ли ты, что уже несколько лет не касался меня?»
— Нет.
Он прижал меня ближе, не отводя глаз с мира снаружи.
— Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала я. — Хотела бы я… — Чтобы Эйрис не умирал. Чтобы мама не была эгоисткой. — Чтобы наши отношения не были такими сложными.
— Я не знал, как вести себя с тобой, Эхо. Ни раньше, ни после того, что случилось с твоей мамой… Мне было трудно смотреть тебе в глаза. Каждый раз, глядя на тебя, я видел, что не справился… И как я мог просить прощения, когда ты даже не помнила, что я сделал?
— Что случилось? — Я посмотрела на него. — С твоей точки зрения.
Лицо моего отца снова омрачилось.
— Пятнадцать минут. Сколько твои сообщения оставались непрослушанными. Услышав панику в твоем голосе, я сразу набрал 911. Я умолял проверить тебя и маму. Мы с Эшли немедленно выехали, но я понимал, что не успеваю. Если бы только я ответил на твой звонок! Я бы сказал тебе запереться в ванной. Ты бы никогда не упала на те витражи. Если бы я проверил раньше почту, ты не лежала бы без сознания к приезду «скорой». — Он закрыл глаза. На его лице отразились искренние муки. — Ты чуть не умерла.
Я прижалась к его груди и крепче обняла.
— Но я выжила, папочка. — Давай, скажи это. — Все нормально. Я тебя не виню.
Папа обнял меня в ответ
— Прости меня. Мне так жаль… — шептал он снова и снова.
Я повернула голову, прислушиваясь к его сердцебиению. А мир за окном продолжал жить. Люди входили и выходили из больницы. Машины куда-то ехали. И как бы я ни радовалась воссоединению с отцом, я знала, что мне тоже пора двигаться дальше.
— Помнишь, как я уехала из города, чтобы продать картины? — Я отодвинулась, но папа продолжал прижимать меня к себе, даже когда немного отстранился, чтобы посмотреть на меня. Понимание того, что несколько недель назад я обрела свободу, причиняло ему боль — я видела это в его глазах.
— Да.
И как мне все объяснить?
— Я проспала всю ночь.
— Эхо, это замечательно!
Он не понял.
— Это навело меня на мысли о собственном жилье. После окончания школы я съеду.
Об этом нужно было поговорить, но я жалела, что на папино лицо вернулась грусть. Он погладил меня по плечу.
— Я знаю, что совершал ошибки. Ты себе не представляешь, сколько ночей я провел, считая те редкие часы, которые тебе удавалось проспать, и гадал, как заставить твои проблемы исчезнуть. Я делал все возможное, но этого было недостаточно. Как бы я ни старался, мне никогда не удавалось исправить то, что произошло.
Образ в моей голове обрел смысл. Я была разбитой вазой, а папин строгий тоталитаризм — клеем. Он думал, что, если хорошенько надавить на меня, я вернусь к норме.
— Ты правда пытался снова наладить отношения с мамой?
Наш разговор заставил меня переосмыслить все, что она сказала мне во время последней встречи.
— Я любил ее, Эхо, — севшим голосом признался отец. — Она была той, кто перевернул мою вселенную. Но тебя и Эйриса я любил больше. Я делал все возможное, чтобы уберечь вас от ее влияния, ее поведения. Стал, как говорится, катализатором, пока наконец не понял, что единственный человек, способный помочь вашей маме, — это она сама.
Отец провел рукой по лицу, а я сделала вид, что ничего не заметила.
— Однажды я пришел домой и обнаружил Эйриса в твоем шкафу — вы прятались от нее. Такое случилось не в первый раз, но я поклялся, что этот станет последним. Мне не удалось изменить вашу маму, но я мог позаботиться о вас. Я нанял Эшли и предупредил вашу мать, что, если она не возьмет себя в руки, я подам на развод. Ты была слишком маленькой, чтобы помнить, но мама действительно пыталась, и были периоды, когда она придерживалась курса лечения. Когда все становилось совсем плохо, я отвозил ее в психиатрическую больницу. И так бесконечно. От хорошего к нормальному, от нормального к плохому, от плохого к больнице, а потом снова к хорошему. Как-то раз я вернулся домой после визита к ней и обнаружил Эшли, которая читала тебе сказку на ночь. Ты сидела у нее на коленях, дергала за волосы и смотрела на нее с таким восторгом. Эшли помогала Эйрису со школьными проектами и записывала на камеру его баскетбольные игры. Даже готовила вам ужин и потом разогревала его для меня. Эшли вернула уют в дом, в котором царило безумие. Клянусь, Эхо, мы не планировали влюбиться. Иногда жизнь меняет наши планы.
Может, у нас с папой больше общего, чем я думала. Мы оба жаждали чего-то нормального. И тут я занервничала.
— Я похожа на маму?
Отец искоса посмотрел на меня.
— Вопрос с подвохом?
Я мысленно молила его понять все самому и не заставлять меня произносить это вслух. Отец снова сжал мое плечо.
— У тебя ее красота, талант и упорство, если ты это имеешь в виду.
Он хотел сказать, что я упряма? Погодите, это он еще Ноя плохо знает.
— Что-нибудь еще?
— Твоя мать ни за что бы не произнесла те слова, что ты только что сказала Эшли… или мне. Ты самостоятельная личность, Эхо, и я горжусь тем, что я твой отец.
Я расслабилась и снова уткнулась в него головой.
— Спасибо, папочка.
— Дай мне еще один шанс. Клянусь, я не буду сильно вмешиваться в твою жизнь. В любом случае Эшли будет поглощена Александром. У нее нет опыта общения с младенцами, с тобой-то она начала нянчиться, когда ты уже научилась ходить на горшок.
В каком безумном мире я жила! Моя сиделка, ставшая няней, ставшая мачехой, только что родила мне брата. Мне так хотелось дать папе тот ответ, которого он так ждал, и сделать его счастливым. Но это было бы нечестно по отношению к человеку, которым я хотела стать.
— Правда, пап, это не имеет никакого отношения к шансам. Наш дом полон воспоминаний. Некоторые замечательные, некоторые… не особо. Я годами надеялась вернуть и боготворила жизнь, которой у меня никогда, в общем-то, и не было. Я боюсь, что, оставшись, я продолжу постоянно оглядываться на прошлое, отвернувшись от будущего.