— Дед, сейчас я съем твою сову, и тебе будет шах! — радостно заорал Сережка.
Выиграть у деда было сложно, поэтому радость сына была еще как понятна.
Вероника поморщилась — она считала, что Сережка невоспитанный и не умеет себя вести. К чему орать, если можно не орать?
Регина тоже считала, что можно и не орать, но ее раздражало, когда Вероника вот так морщилась.
— Нет, погоди, ты что, не видишь этих двух зайцев? — отвечал папа очень эмоционально. — Видишь, да?
У деда с внуком получилась совершенно исключительная шахматная терминология.
— Оба как маленькие, что дедушка, что внучек, — вздохнула мама.
— Ты — дурак! — завопила Сонечка.
Это она обнаружила прищепку.
Между прочим, не было в ее голосе ни обиды, ни возмущения, только радостная констатация факта.
— Ага, ты мне тоже нравишься! — ответствовал довольный Сережка.
Регина прикрыла дверь, голоса отдалились и перестали оскорблять чей-либо слух.
— Видишь ли, детей надо воспитывать, — заметила Вероника, продолжая фигурно нарезать фрукты.
— Надо, — согласилась Регина, — будем стараться.
— Никогда не поздно начать, во всяком случае, — тем же тоном продолжала сестра. — Ребенок не виноват, что отец у него дуб, а матери безразлично…
— Ника, что ты говоришь! — забеспокоилась мама.
Ничего необычного сестра и не сказала.
Это раньше Регина злилась, когда Вероника говорила такое про Ивана — дескать, это я его знаю, как облупленного, куда уж вам! Как они когда-то из-за этого ругались! Все равно сестру не переубедишь, не ссориться же с ней постоянно?
— Ага, — кивнула Регина. — Дуб, дуб, я береза…
— Что ты этим хочешь сказать? — сестра отложила апельсин. — Это ты про меня?
— Это я просто так. А что ты подумала? Впрочем, каждый понимает с меру своей…
— Рина! — возмутилась мама, — девочки! Девочки, перестаньте говорить глупости!
Вероника швырнула на стол апельсиновую корку, и тут же сказала, ровно так, спокойно:
— Мам, там киви, рядом с тобой, на тарелке, подай, пожалуйста!
И добавила:
— Он на тебя плохо влияет. Посмотришь на вас, так оба вы — ограниченные люди. Два сапога пара.
— Ника, ну, что ты такое говоришь?! — мама всплеснула руками.
— Конечно! Кто спорит? Где уж нам… — хмыкнула Регина. — Мам, я пойду, руки помою. Я забыла помыть руки…
Вымыть реки перед тем, как зайти на кухню — это было святое. Самый верный способ сбежать — признаться, что руки немытые.
В ванной она пустила воду, прислушалась — Лара помалкивает. Это скорее хорошо, чем плохо, так ведь? Но Регина ощущала ее рядом. Как? Трудно сказать. Но ощущала.
— Эй! — позвала она. — Ты здесь? Вот ты и познакомилась со всей моей семьей. Жаль, что не могу тебя представить.
— И не стоит сожалеть… — тут же ответила Лара. — Подруга, я тут голову себе ломаю — во что же я вляпалась?
— Да что ты говоришь? — развеселилась Регина. — Послушай, какое совпадение — я тоже последнее время только об этом и думаю!
— Какая ерунда! — Лара, похоже, даже рассердилась. — С тобой как раз все в порядке, как ты не поймешь! Вот что — мы с тобой получаемся родственницы. Это, интересно, зачем?
— Что ты сказала? — Регина присела на край ванны, забыв смыть с рук мыльную пену. — Какие еще мы родственницы?
— Ну, не кровные, но все же. Виталик Ведерников мой двоюродный брат.
— Что ты сказала?
— То, что ты слышала! Мы и с тобой, кстати, встречались как-то, давно уже, на свадьбе Виталика и Ники. Не помнишь?
— Ничего себе, — только и могла сказать Регина.
— Я и здесь уже была. Один раз. С Женей, между прочим, меня познакомила тетя Вика, твоя мама. Она с Жениной мамой дружит. Это произошло именно здесь, у вас дома!
— Постой-ка! Вера Михайловна? Твоя свекровь — Вера Михайловна?!
Все сложилось в голове. Женя и его мама Вера Михайловна! Приятельница Вера Михайловна появилась в маминой жизни уже после того, как Регина вышла замуж, за все эти годы у них не было случая познакомиться лично. Но говорила про нее мама часто. И про ее невестку Лару она что-то упоминала… когда-то…
— Я приехала с готовым платьем, — продолжала объяснять Лара, — тетя Вика просила ей платье подогнать, а тут Женя сидит — его тоже с каким-то поручением прислали. Вот… Мы познакомились. Чай пили с пирогом, потом тетя Вика сказала Жене, что девочку обязательно надо проводить. Он пошел провожать и молчал всю дорогу, только в конце спохватился и стал рассказывать, как получить химически чистый кварц, или что-то в этом роде! И только потом выяснилось, что ваши мамы сговорились и все это дело обстряпали!
— Что, жалуешься? Такой плохой оказался Женя?
— Нет, не жалуюсь, — буркнула Лара. — Совсем не плохой.
— Риша, ты что там делаешь? — это мама застучала в дверь. — Риша, у тебя все хорошо? Мы садимся за стол!
— Да, мам, я уже иду! — Регина поспешно домыла руки.
Она была в замешательстве и решительно не знала, что делать. Ну, просто голова кругом!
Поговорить. Да, надо поговорить! С тем же Виталиком, например. Пусть расскажет про Лару. Надо просто спросить у Виталика, как там Лара… А если он скажет, что не знает никакой Лары? Если его сестру не так зовут, и вообще, опять все перепуталось? Может, это лучше как-нибудь у Виталика потом спросить, не за столом? Или лучше не у него, а у Вероники спросить?
Видя, что Регина сидит перед пустой тарелкой и цедит воду из стакана, тогда как все уже подкладывают себе добавку, мама заволновалась:
— Риша, да ты точно хорошо себя чувствуешь? Попробуй хотя бы эту закуску, мне Вера Михайловна дала рецепт. Просто, и потрясающе вкусно.
Маму всегда огорчало, если за ее столом плохо ели.
Лара подала голос:
— Попробуй, это действительно вкусно!
Хоть бы теперь, за столом, где Регина у всех на виду, Лара помолчала и не сбивала с толку.
— Попробуй же, — продолжала та настаивать, — мне тоже хочется!
Регина сдалась и положила себе кусочек чего-то, похожего на рулет.
— Мам, а какая у Веры Михайловны фамилия?
Мама удивилась, но ответила:
— Хижанская. Вера Михайловна Хижанская. А что такое?
Все правильно — эту фамилию называла ей портниха-Дюймовочка. Как ее звали? Светочка? Имя Дюймовочки Регина почти забыла, но обе фамилии Лары она хотела запомнить и запомнила. Хижанская, и еще Миллер.
Еще Лара никогда не бывала в церкви, только в кирхе. Она лютеранка. Все правильно, если она Миллер, все сходится. Она сестра Виталика, и немка. Она сейчас в Германии.
— Как там ее Женечка поживает? — спросила Регина.
— А что тебя интересует? — опять удивилась мама. — Как обычно поживает. Работает…
Помедлив, мама вздохнула и добавила:
— Как жаль. Он замечательный человек. Только ему что-то никак не везет в жизни, а человек он замечательный! Но ничего, еще не все потеряно, и на этой Ларисе тоже свет клином не сошелся…
Регина это, кажется, когда-то уже слышала.
Мама взглянула на Виталика, и резко замолчала.
Регина ждала. Но мама молчала. Видимо, она вполне разделяла точку зрения бывшей Лариной свекрови и хотела бы сказать про Лару то, что невежливо говорить при Виталике — брат, как никак.
Им надо поговорить потом.
Однако мама, опять вздохнув, добавила:
— Разошлись. Сейчас это просто. Такая вот современная молодежь — что пожениться, что разбежаться! Раз — и готово, никакой ответственности за семью!
— Тогда причем здесь свет клином, если оба они — безответственная молодежь? — заметила Регина.
— Не они — она! — отрезала мама, уже не глядя на Виталика. — Он бы никогда с ней так не поступил. Ни-ког-да!
Вероника многозначительно хмыкнула, Виталик положил себе еще салата, и тяжело посмотрел на тещу. А папа с неудовольствием взглянул на Регину. Все правильно. Это она все начала.
— Батюшки, а хлеб-то кончился! Пойду, еще нарежу! — и мама ушла, прихватив с собой корзинку из-под хлеба.
— Она свалила за бугор и вышла там замуж за богатого мужика, вот и все! — доверительно сообщила Вероника. — Очень понятное дело, не правда ли? Тем более что ее родители давно уже в Германии, чего ей было тут сидеть, со своим Женечкой?
— Ох, и двинула бы я этой выдре по физиономии, чтобы заткнулась, — тут же отозвалась Лара, и Регинина рука потянулась к тарелке, именно затем, чтобы ею двинуть.
Регина сжала пальцы в кулак.
— А Женечка, вместо того, чтобы погоревать и забыть, все страдает и страдает, и конца этому не видно, — продолжала Вероника. — А зря! Она ведь ему большое одолжение сделала, что ушла.
— Стоп! — Это Виталику надоело слушать, и голос его вопреки обыкновению прозвучал очень даже жестко. — Стоп. Хватит вам. О ней сейчас можно или хорошо, или ничего.
И на Регину он посмотрел так же. Жестко.
— А я ничего плохого и не имела в виду! — парировала Вероника.
— А что такое? — испугалась Регина. — Она жива?..
И тут-то она вспомнила, что ей недавно Иван говорил — про двоюродную сестру Виталика, которая попала в автокатастрофу. Да, вот именно…
У Виталика заиграл телефон, и он, не глядя ни на кого, встал и быстро вышел из комнаты.
— Она пока жива, — объяснила Вероника негромко. — Но через неделю ей собираются выключить систему жизнеобеспечения.
— То есть?..
— Она в коме. Ни жива, и не мертва. Состояние стабильное, то есть стабильно никакое. Нет шансов, понимаешь? Это не может продолжаться вечно — через неделю ее выключат. Так что лучше не говори про нее больше. Виталик и так переживает. Он собрался туда, но у него сейчас на работе трудный процесс. Короче, все сложно, а тут ты еще!
— Извини, я же не знала.
— Теперь знаешь.
— Подожди, — Регина схватила Веронику за рукав. — Разве совсем нет надежды?
И тут же испугалась — ведь Лара все слышит!
— Вот еще неделю и можно надеяться. А ты-то чего так волнуешься, ты ее не знала даже, — удивилась Вероника.
— Ничего, — Регина отодвинулась.