И тут же услышала Лару.
— Не переживай, подруга! — сказала Лара, и в ее голосе была улыбка, грустная, правда. — Мы еще побьем хвостом. Вот только про неделю я не знала. Это хорошо, что мы узнали про неделю.
— Нравится мне твой оптимизм, — пробормотала, не удержалась, Регина. — Он прямо заряжает!
— А что ты хотела? — дернула плечом Вероника.
— Да ничего. Извини, я не тебе. Я просто думаю.
— И давно ты разговариваешь сама с собой? — она покосилась на Ивана.
Тот подложил себе на тарелку еще картошки с курицей, и как будто не обращал на них внимания.
Разъезжались поздно. Мужчины распрощались и вышли раньше, дети тоже. Регина с Вероникой вместе задержались, и вместе потом спускались по лестнице. Регина хотела опять заговорить про Лару и прикидывала, как именно начать, но не потребовалось — начала Вероника.
— Вот ведь дела, да? — сказала сестра, украдкой зевнув. — Стоило уезжать и делать себе красивую жизнь, чтобы врезаться там во что-то, и — все! Это я про Лариску. Здесь бы она не врезалась — у них с Женей машины не было. Кстати, я знакома с ее немецким мужем. Пузатый сорокалетний мужик. Совершенно ничего особенного. Женя, пожалуй, даже приятней.
Регина опасливо прислушалась — Лара сидела тихо. На всякий случай Регина тихонько потерла пальцы, ощущая их, чтобы не потерять контроль и Лара не смогла ничего выкинуть…
— А она не так проста, Лариса Миллер, — продолжала Вероника. — Женечка когда-то раз в жизни много заработал — повезло человеку. Так он на все эти деньги купил ей в подарок шикарный бриллиант. Хотя, может, не такой уж и шикарный, но дорогое колечко, одним словом. Вера Михайловна, конечно, была в шоке от такого безумия. А Лариска укатила вместе с колечком! По закону это предмет роскоши, они должны были разделить его стоимость. А если по справедливости — она и вовсе должна бы его вернуть. Конечно, это чушь собачья! Какой ты мужик, если даришь женщине вещь, а потом отбираешь? Правда? Вера Михайловна из-за этого убивается. А ты думала, из-за разбитого сыновнего сердца?
— Почему ты считаешь, что именно из-за этого?
— Ну, ты даешь — почему, почему! Разве так не понятно? И потом, она об этом твердит то и дело. Одна я слышала эту историю уже трижды, как минимум. Надо же, убогого ограбили! — Вероника засмеялась. — Был бы нормальный мужик, зарабатывал бы все время так, — она выразительно посмотрела на Регину.
Она всегда, когда говорила про хорошие заработки “нормальных мужиков”, смотрела на Регину выразительно. Регина однажды при этом, мысленно, послала ее далеко, и — помогло! Проще стало не обращать внимания.
— Тогда бы для него это колечко было — тьфу! — Вероника тряхнула собственной, украшенной кольцами кистью. — Он, знаешь, какой умный? Ты не представляешь. Он такой умный, что это на какую-то патологию смахивает. За пределами разумного. Он математик, занимается чем-то таким, что с программированием связано. Он математические модели создает, вот. Ну и какого рожна он сидел столько лет в своем НИИ? Наверное, в другом месте мог бы нормально зарабатывать. А он вместо этого только диссертацией своей драгоценной занимался, которая никому на фиг не нужна. А людям науки у нас платят, сама знаешь, сколько.
— Все понятно, — вздохнула Регина. — Пойдем, нас заждались уже.
— Представляешь, он на своей свадьбе заперся в туалете, и стал в блокноте какие-то математические выкладки писать?.. Нет, я Лариску в чем-то понимаю. От такой жизни к кому угодно убежишь! А ей еще и богатый немец достался, между прочим, и к тому же недалекий — сплошные достоинства!
— Ладно, ладно, давай не будем, — Регина уже всерьез беспокоилась, как бы Ларе не надоело это слушать.
Она и так шла, ступая осторожно, и держала руки в карманах сжатыми в кулаки. Подраться с сестрой на лестнице — это было бы чересчур. Объясняй потом, что не виновата…
И почему бы, в самом деле, Веронике не излагать сухие факты без комментариев? Цены бы ей тогда не было.
— Да брось, — Вероника насмешливо скривила губы. — Тоже считаешь, что надо “или хорошо, или ничего”? Так ничего плохого мы и не говорим, между прочим. Мы вообще не о ней говорим! Хотя, можешь мне поверить — ей сейчас все равно. Знаешь, а он симпатичный.
— Кто?..
— Женя. Высокий такой, темноволосый, глаза синие. Сложение не ахти, правда, но и не тощий. В целом ничего! Немец — тот рыжий и толстый. Но если его заставить заняться спортом…
— Он станет брюнетом… — брякнула Регина.
Скорее всего, это была Лара.
— Нет! — засмеялась Вероника. — Брюнетом не станет. Но мужик может получиться вполне привлекательный, хоть и рыжий…
Вероника не договорила — у Регины в сумке заиграла музыка.
В первый момент Регина растерялась, потому что забыла про телефон. Именно Лара раскрыла сумочку, выхватила трубку. Это Иван интересовался, долго ли ее еще ждать.
— Сейчас, — сказала Регина. — Мы уже спускаемся.
Новую “симку” она ведь так и не собралась купить. Заработала Ларина. Лара решила, что можно попробовать положить деньги на счет, чтобы активировать “симку”, а у Ивана нашлась запасная карточка на пятьдесят рублей — ну, Регина и попробовала. И телефон заработал. Ничего, сойдет пока…
Вероника удивленно уставилась на телефон.
— У тебя … новый мобильник?
Регина просто кивнула — понимай, как знаешь.
— Ты купила подержанный? — зачем-то уточнила Вероника.
— Подержанный, — согласилась Регина, и тут же пожалела.
Вероника заметно расслабилась и даже улыбнулась. Расцвела просто. Обрадовалось, что у сестры не новый, а подержанный телефон? Все правильно, так и должно быть, чтобы все новое и лучшее было у нее, а у сестры — дешевое, или хотя бы подержанное. А то бы она расстроилась, чего доброго.
— За сколько купила?
— Так, сущие копеечки, — усмехнулась Регина.
— С виду хорошенький, не поцарапанный совсем. Он не барахлит, нет?
— Скажи ей, что он вообще не работает, — подсказала Лара ехидно.
— Я тоже хочу эту модель, — продолжала сестра. — Мне Виталик обещал, на день рождения. Правда, уже и поновее есть, так что даже и не знаю…
— Тогда жди. До дня рождения уже немного осталось.
— Только у меня будет черный. Черные лучше выглядят. Элегантнее. Я бы давно купила, но приятно ведь, когда дарят?
— Конечно.
— Кстати, где ты стриглась?
— Не скажу. Это секрет.
— Ты что, серьезно? — сестра удивилась.
— Я серьезно, — отрезала Регина.
Она не собиралась рассказывать про Додика. Решила про себя, что надо как можно меньше смешивать свою собственную жизнь, и ту, в которую втягивает ее Лара. Совсем не смешивать уже не получается, но пусть хоть поменьше!
Да, все верно, она продолжала бояться. Опасаться — так точнее. Мало ли что.
— У тебя есть таблетки от головной боли? Те, что ты маме давала в прошлый раз? — спросила Регина, без особой надежды, впрочем. — Угости, пожалуйста…
Какое-то упрямое сверло грызло висок все настойчивее, хорошо бы от него избавиться, и чтобы выспаться как следует — что-то с Ларой ей не очень спится…
— Посмотрим, — Вероника удивилась, но тут же раскрыла сумочку. — Вот, смотри, одна осталась, тебе как раз.
— Спасибо, — Регина сунула пластиковый флакончик в карман.
Сестры вышли на крыльцо. Джип Виталика сразу требовательно засигналил — конечно, всем уже надоело их дожидаться.
— Кстати, совсем забыла — я тебя поздравляю, сестричка, — быстро сказала Вероника, плотнее заворачиваясь в шубку. — Не придуривайся! Я все понимаю, давно пора, — и побежала к сердитому джипу.
Регина не поняла, о чем это она.
— Он не недалекий, — сказала Лара. — Скорее, наоборот. Он спокойный просто. И мне доверяет. И мне с ним спокойно, легко. Мне хорошо с ним. Это я про Герхарда говорю. Про моего мужа.
Регина молча кивнула.
Дома она сразу выпила таблетку. Импортный препарат, мама его хвалила очень. Действительно, боль отступила почти сразу, и глаза стали слипаться, но это оказалось никак невозможно — сразу лечь спать. Пришлось еще о чем-то разговаривать, отвечать на какие-то вопросы, гладить рубашку — Сережка вспомнил, что завтра ему непременно нужна не водолазка, а рубашка. Сын вообще-то рубашки не любил, но носил их, и даже с галстуком, по тем дням, когда был урок истории — историю вел директор, который в одежде демократии не признавал.
Итак, она погладила рубашку, а потом еще помыла забытую в раковине посуду, отказалась пить с Иваном чай — какой чай так поздно…
Иван шуршал содержимым шкафчика в надежде обнаружить что-нибудь вкусненькое. Напрасно — она точно знала, что ничего там нет. Все вкусненькое, стараниями сладкоежки Сережки, там вообще не могло задержаться надолго, только заводилось, раз — и нету…
Иван нашел в холодильнике сыр, и принялся сооружать бутерброды.
— Эх, и почему не тормознул, пива не купил? — он вздохнул.
Она вяло поинтересовалась:
— Не собираешься спать?
— Какое спать, сегодня бокс.
— Опять ночью? И не лень тебе ждать?
— Шутишь? — удивился он. — Чемпионат мира лень ждать?..
Еще бы! Если чемпионат мира — можно вообще не спать. Зачем спать, если можно посмотреть, как два мужика мутузят друг дружку?
— А ты мне что-то лучшее хочешь предложить?
— Нет, — испугалась она. — Нет, конечно. Спокойной ночи.
— Ага, спасибо тебе большое.
Вот после этого Регина и упала на кровать, нехотя думая о том, что и Сережку надо бы прогнать в постель, иначе ему, соне, не встать завтра в школу. Он ведь тоже сейчас не прочь засесть перед телевизором и дожидаться чемпионата мира!
Она подумала так, потом истово понадеялась на Иваново с Сережкой благоразумие, и заснула.
Сережка не дождался бокса — по всем программам шла редкая скукотища! Он задремал в кресле перед телевизором, и отец растолкал его, и, придерживая за бока, отвел в постель.
Уложив ничего не соображающего сына и прикрыв его одеялом, Иван погасил свет и прикрутил звук у телевизора — смотреть скукотищу ему тоже не хотелось. Он прошел в спальню в жене.