Мобильник опять затрещал, и на этот раз Иван, прежде чем ответить, посмотрел, кто звонит. Звонил Сережка Веснин. Легок на помине.
— Я здесь рядом, — сообщил Веснин, — зайду к тебе, можно?
— Давай.
— Да, голос у тебя… — хмыкнул Веснин. — Тут твоя подруга только что из подъезда вылетела. Она в такси села. Все в порядке, дорогой?
Значит, Веснин действительно рядом. Сидит в машине около их дома.
— Давай, — повторил Иван. — Поднимайся, я жду.
И тут же затрезвонил другой телефон, домашний, и уже не посмотришь, кто на проводе. Оказалось, это старик Локтев.
— Иван Константинович? У меня к тебе разговор интересный. Ты не занят сегодня? Подъедешь?
— Об … этом, дядя Игорь?
— Об этом, об этом. Давай, сынок, не будем откладывать, а то чем черт не шутит?
Конечно, какой там откладывать?
— Я приеду. Через час, так пойдет?
— Ничего, Ваня. Через час, через два — я буду ждать.
Веснин уже звонил в дверь. Его не было видно из-за огромного пластикового пакета, который он держал двумя руками. Иван быстро перехватил пакет.
— Ручки, гады, порвались сразу — объяснил Сергей. — Это Ринке. Сестра почему-то их не ест, все равно испортятся, выбросят. А их надо сейчас есть, они сейчас в самом соку, в январе еще твердые были, а сейчас как раз.
Пакет был доверху наполнен крупными желто-розовыми яблоками.
— Что, киса опять выкидывает коленца?
— Да нет, ничего.
— Видел бы ты, друг, свою рожу. Ясно, что выкидывает, а ты вроде даже недоволен. Или я совсем ничего не понимаю.
В кухне Сергей выложил из кармана на стол плоскую бутылку коньяка и пару лимонов, потом сел на табурет и посмотрел на Ивана внимательно снизу вверх.
— Дорогой мой. Это галиматья длится, дай Бог памяти, восемнадцать лет почти. Я не понимаю.
Иван присел на соседний табурет.
— И что делать?
— Хороший вопрос. Коньяка давай хряпнем. Я тоже — пару капель…
— Мне за руль сейчас. На работу вызывают, — зачем-то соврал Иван.
Между прочим, Сереге врать до сих пор было не нужно. Однако ж, вот, само получилось.
— Ну, тогда ладно.
Серега прекрасно знал — Иван перед тем, как за руль сесть, даже не нюхает. И тут не только в убеждениях дело. Сам Веснин, например, стойкость к алкоголю имел удивительную, после стакана как будто вовсе не пьянел, хотя — не дорожному инспектору это объяснять. На Ивана же алкоголь действовал и в малых дозах. Когда-то, в юности еще, убедился, и хватило. Ну, а раз нет, так и не надо. Особенности организма.
— Так, — Сергей булькнул себе коньяка из бутылки прямо в чайную чашку, махнул рукой, останавливая Ивана, который потянулся было достать стопку. — А что случилось-то с кисой? Какой такой катаклизм?
— Да ничего не было.
— Эх, вы. Гляжу, и умиляюсь. Ну, как дети, что тут скажешь, — Сергей завинтил коньяк, отодвинул от себя. — Потом без меня допьешь. И не смотри на меня так, я же — только рот прополоскал. Хочется вот! А так, сказал — не употребляю.
Иван насыпал кофе, залил кипятком, размешал, глотнул, обжегся.
— Кофе будешь? — спросил. — Или тебе лучше чаю?
— Буду кофе. А чего на работе-то?..
— Ерунда всякая. Рейку несортовую в мою смену привезли, а я не проверил.
Рейку, и правда, привезли несортовую, но это можно и завтра разрулить. Не горит.
— Сейчас едешь? — Веснин недовольно помотал головой. — Я думал, перекантуюсь у тебя часик. Между двумя свиданиями! — он рассмеялся. — От сеструхи еду. К женщине!
— Кантуйся. Телевизор смотри. Потом дверь запрешь, я ключи оставлю.
Он так решил — к Локтеву надо прямо сейчас. Загорелось, захотелось.
— Нет уж, с тобой уйду, — решил Веснин. — Придумал: заеду, цветы куплю. Всегда нелишне! Пошатаюсь где-нибудь.
— Ну, гляди…
Он не спеша отхлебывал кофе, Веснин свой лишь попробовал и отставил чашку, нашел пульт от телевизора и принялся переключать программы. Остановился на какой-то, и спросил, так, невзначай:
— Дорогой, ты что имеешь мне сказать? Говори, слушаю.
Иван удивился:
— Тебе? Тебе ничего.
— Врешь. Хочешь.
— Хорошо. Скажи, то, что случилось с этим парнем, ну, с Хижанским — это же все ты?
Не собирался Иван об этом говорить. Точнее, не исключал, что придется, но не теперь. А получилось — теперь. И правильно, наверное.
Веснин усмехнулся. Его лучший друг Серега Веснин…
Они всегда слишком хорошо друг друга понимали. Даже противно.
— Я тебе все объясню. Чуток погодя, ладно? Так даже лучше, чтобы ты знал все, как оно есть, и не выдумывал лишнего. А то кто его знает, куда тебя заведет. Только скажи, как догадался?
— Не поверишь, я знаю, как ты смотришь, когда именно ты что-нибудь замутил. У тебя при этом взгляд бывает такой, своеобразный. С первого класса.
— Серьезно? — Веснин неподдельно удивился. — Если бы я так легко мог себя выдать, мой дорогой…
— Ты спросил, я ответил.
Про взгляд Иван чистую правду сказал — было такое. А не сказал он про то свое воспоминание, когда после дождя они шли из кино…
— Ладно. Принято, — Веснин кивнул, улыбнулся криво. — Что, старею, что ли?
— Да нет. Говорят, талант даже не пропьешь. Просто мы никогда раньше…
— Я понял. Никогда мы еще не пересекались, ну, в этом смысле. Нам не стоит быть по разные стороны, да? Конечно. Кто же спорит. Я так только на тебя смотрю, интересно?
Иван встал.
— Пойду, оденусь.
— Молодец, Ванька, — добавил ему вслед Веснин. — Правда, всегда считал — тугодум ты. Соображаешь хорошо, но медленно. Ан нет. Довольно быстро можешь.
Когда Иван вернулся в кухню, Веснин сидел на том же месте и щелкал пультом. Он сказал очень мягко:
— Ты муж, Вань, этим все сказано. Иногда у постороннего человека легче найти понимание. Я знаю, я привык быть … посторонним. Так вот, говорю, как твой друг — ты не дергайся…
Так. Значит, и в этом вопросе Серега состояние Ивана тоже просек и оценил.
— Вот и объясни мне, как друг, что такого ты знаешь, а я никак не въеду? — Иван опять начал заводиться. — Поскольку я муж?!
— А не могу, Вань, я же ей тоже друг, так? Но повторяю — беспокоиться не о чем. Честно. А забеспокоился ведь, да? — теперь Веснин улыбался во весь рот.
— Да что, черт возьми, происходит, а? — вспылил Иван. — Знаешь прекрасно, не могу я так!
— Ты — тихо! — поморщился Веснин.
Он встал, аккуратно положил пульт около телевизора.
— Потерпи еще. Чуть-чуть. У меня скоро свидание с чудесной женщиной, тебе надо производственные вопросы решать. Не будем портить настрой ни тебе, ни мне. Скажи вот лучше — на проспекте у Стадиона цветочный павильон есть?
Иван чувствовал только раздражение, и больше ничего. Он резко повернулся и ушел в прихожую — одеваться.
Веснин не унимался:
— А ты вот, к примеру, когда последний раз цветы покупал, помнишь?
— Год назад теще на юбилей.
— Эх, ты. Смотрю я на вас, женатиков — тоска серая так жить. Когда женщине покупаешь цветы, ты посмотри на нее — это уже как будто совсем не та женщина!
Усмешка, быстрая, как молния, и такая знакомая, блеснула на губах Сереги. Она, усмешка эта, не очень шла к новому лицу Веснина — пополневшему и отекшему. Она принадлежала ему прежнему.
— Ты во мне не сомневайся, слышишь? — сказал он. — Просто у меня сейчас дела.
— Договорились.
Вот так, все в лучших традициях. Неторопливая беседа. Короткий взгляд на прощание. Этот взгляд, он тоже кое-что сказал. Иван ведь даже подумал было, что Веснин и его Ринка…
Так, это проехали. Этого нет. Этого не было в глазах Веснина, скажем так. И доказательств обратного тоже ведь нет.
Сегодня он непременно выяснит, на чье имя зарегистрирован Ринкин мобильник. Сказка про “взяла на время” не впечатляла с самого начала. “Симку” Регина так и не поменяла, как будто уверена была, что прежнему владельцу не будут звонить. Почему так?
И еще Веснин!
Иван был зол и сбит с толку. Отвратительное чувство. Он не понимал ситуацию, зато понимал, что ему объяснят, что к чему, когда-нибудь потом! И то — в лучшем случае. Все — жена, друг, еще кто-то, возможно, занимаются какими-то своими делами, старательно держа его в неведении. Зачем?
У него было совершенно отчетливое ощущение, что это все — скорее, его дело, чем Ринки, к примеру! Это ощущение было таким осязаемым, реальным, лежало внутри него, как кирпич…
На капот машины нанесло тонкий слой снега, Иван сгреб его и прижал ко лбу, медленно растер. Сейчас надо ехать к Локтеву. Остальное потом.
Тогда, давно, по дороге из кино, Серега сказал:
— Вот идиотизм. Куча трупов и бочка крови — для чего, простите? И главный герой, такой умный весь — ему только пострелять и показать, как он красиво прыгает. Все можно было сделать тихо и незаметно.
— Это как же? — хихикнула одна из девчонок, уже не вспомнишь, которая.
— Подумать, подготовиться, и обмануть. Для начала — выкрасть документы из сейфа. Потом получить в свое распоряжение замок — придумать предлог, чтобы выслать куда-нибудь хозяев. Обмануть можно кого угодно, если приложить усилия. И получилось бы великолепное преступление безо всякой крови. А от того, что нам показали, меня тошнит…
Фильм назывался что-то вроде “Происшествие в старом замке”, на него билетов было не достать, красивый, душещипательный и не слишком умный импортный фильм…
Локтев жил в старой панельной многоэтажке, правда, квартира у него была большая — две, перестроенные в одну. Летом здесь бегала толпа внуков, теперь было тихо.
В комнате старика шкафы с книгами подпирали потолок, на столе мигал включенный компьютер. Дверь сюда всегда плотно прикрывалась, и никто здесь не бегал.
— Ты ведь сначала не сказал фамилию, — улыбнулся Локтев виновато. — Сказал только — подруга тещи. Жаль, что я так небрежно к этому отнесся. Я ее не узнал, потому что видел когда-то мельком, и все. Почти тридцать лет назад. Не вспомнил. Я ведь в основном с мужем дело имел. Но фамилию помню очень хорошо.