— Дядь Вань, поехали, а? — попросила Сонечка жалобно и показала на свою увесистую сумку. — Мне тетя Рина чаю горячего налила, с лимоном и шиповником.
— Она уже в курсе, значит? — удивился Иван, и распахнул, наконец, перед Сонечкой дверь машины. — Ты садись, садись быстрее.
— Нет, что ты. Я ей сказала, что мы гуляем.
Иван выдернул их кармана телефон и принялся набирать номер сына, почему-то надеясь, что это недоразумение. Напутала что-то Сонечка, или, скажем, спаслись они уже с этой крыши.
Механический голос сообщил, что телефон абонента выключен, и так далее.
— У него, наверное, батарейка села. Мы разговаривали, — сообщила Сонечка, и шмыгнула носом.
— Они там давно, кстати?
— С четырех часов.
— Ого…
— Чепуха, — бросил Веснин. — Что такое четыре часа на легком морозце для двух крепких молодых организмов?
Он придержал Сонечку за плечо.
— Нет, вы в мою пересаживайтесь, на ней поедем. Лучше поместимся.
Он даже не поинтересовался, дескать, а нужна ли моя помощь, ребята, ехать мне с вами, или не ехать? Это само собой разумелось. У них так всегда было. Раньше.
И Иван сделал вид, что все по старому. Как раньше. На самом деле он сам еще не понял, как у них теперь, как раньше, или по-другому…
— Давай в твою. Только я поведу.
— Да пожалуйста, — сразу согласился Веснин, — валяй.
Он знал прекрасно, что сейчас Ивану надо что-то делать, вести машину, например, или он измучается, не зная, куда деть руки.
Когда уже ехали, Сонечка осторожно спросила:
— Дядя Ваня, а ты что делать собираешься? Я хочу сказать — как?..
— Как — что? Решим. У сторожа ключи должны быть. Почему их давно не выпустили? К сторожу надо было идти, а не меня ждать.
— Дядя Ваня, ты не понял. Ну, пожалуйста, а то все испортишь!
— Что я могу испортить?
— Я же объясняю, надо, чтобы не знал никто. У девочки с родителями проблемы будут, и с директором тоже. То есть, с директором у обоих будут проблемы, он говорил, я хочу сказать, Сережка говорил… Дядя Ваня!
— Ты успокойся, девочка, — улыбнулся Веснин. — Все уладим.
— Кому-то уши оторву, и скажу, что так и было, — пробурчал Иван.
Веснин поддержал:
— Это конечно. Это само собой. Зачем они ему пока? А там, глядишь, новые вырастут.
Соня заулыбалась, но настойчиво продолжала:
— Дядя Ваня, я же объяснить хочу. У сторожа ключей нет. Я узнавала. Ключи только у директора есть.
— Не может этого быть. Положено, чтобы были у сторожа все ключи — мало ли что. Кто сказал, что нет?
— Сам сторож.
— Ну, посмотрим, что он мне скажет.
— Я ему сначала сказала, что сережку потеряла на крыше, он ответил — завтра к директору подойдешь!
— Ясное дело. Охота ему возиться…
— Я же тысячу рублей предложила. Я видела, как ему забрать ее хотелось. Но он сказал — нет, никак не выйдет, потому что у него ключей нет, надо завтра к директору. А к директору никак нельзя, потому что родители ее узнают, и вообще, будет целое ЧП. Понятно?
— Сережку потеряла? И не соврала, что интересно, — хмыкнул Веснин.
— Ага. Сережа и сережка. Только так случайно получилось, про сережку, — опять заулыбалась Соня.
— Это ерунда все! — утешил Соню Веснин. — Ну, какой замок может быть на той двери? Не сейф же там? Ногой двинуть, и готово. Удивляюсь я сторожу. Заработал бы тысячу с чистой совестью. А вообще, безобразие это. Должны быть у сторожа все ключи. Что там такое на крыше директор прячет?
— Да туда просто вылезают все время. А это запрещено, — доходчиво объяснила Сонечка.
Сама она, между прочим, училась в другой школе, вспомнил Иван. Откуда же такая осведомленность?
— Гляди, какой у меня есть пузырек! — Веснин вынул из бардачка бутылку с красивой этикеткой, показал Ивану. — Понравится сторожу? — и подмигнул Сонечке — все, дескать, схвачено.
— Какая, говорите, школа? Девятая?
Через несколько секунд он разговаривал с оператором “09”, выясняя номер девятой школы. Еще через пару минут он дозвонился до сторожа, и строго, внушительно так попросил его подойти к дверям.
— А то ведь не достучимся. Небось, телевизор мужик смотрит. Или там нет телевизора?..
То, что Веснин с ними — хорошо. Только бы дети не простудились. Иван не сомневался, что Серега на счет “раз” запудрит мозги кому угодно, не только школьному сторожу, и все получится тихо и незаметно, безо всякого ЧП, вообще никто не узнает. Только сторож будет вспоминать, может быть, с гордостью — смотря что ему Веснин наплетет. А что с удовольствием будет вспоминать, так это точно — такая бутылка! Наверное, ту же тысячу и стоит.
Сам Иван поступил бы проще. Объяснил бы все, как есть, может, понял бы сторож, может, договорились бы, а вообще, получится без ЧП — хорошо, нет — тоже ладно. Ему лично было на это начхать, а директоров он никогда не боялся, никаких. Школьных тем более.
Только бы дети не простудились. Все уже привыкли, что весна, а сегодня мороз.
Школа стояла огромная, темная, только внизу светилось одно окно.
— Монтировку возьмешь? — спросил Ивана Веснин. — Достать?
— Давай, вдруг понадобится.
— А монтировка — это что такое? — любознательно и как-то некстати заинтересовалась Соня.
Кажется, она уже перестала переживать, хотя пострадавших еще не сняли с крыши. Она так в них, в двух больших дядек, поверила, видимо. В основном в Веснина. На него она смотрела с откровенным обожанием.
Иван усмехнулся, не ответив. Вопрос его неожиданно развеселил. У Виталика с Никой было по машине, Соню возили на авто чуть ли не с рождения, общественный транспорт для Ведерниковых — понятие отвлеченное, но ребенок пребывает в счастливом неведении, что такое монтировка. Его сын выяснил это для себя года в три, а может, в два с половиной. Что значит — девочка…
Наверное, еще дело в том, что Ведерников на машине исключительно ездит. Ремонтируется он в автосервисе. Ивану даже непонятно, как можно совсем не ковыряться в своей машине, а для Виталика это единственно нормальный вариант.
Веснин ответил Соне. Он сказал жизнерадостным тоном Пятачка из популярного отечественного мультика:
— Монтировка — это такая штучка, чтобы снимать шины с колес, а также надевать их обратно! Она тяжелая, и, вообще, железная!
Соня в ответ рассмеялась.
— У папы такой нет.
— Да ни в жизнь не поверю. Ты попроси, он покажет, — бросил Веснин, отворачиваясь.
На самом деле девочка его как будто раздражала. Из-за Ники, наверное. Веснину Ника активно не нравилась, и он не одобрял то, что Иван пытался с ней ладить. Но ребенок не виноват.
— Эгей! Серега-а! — громко крикнул Веснин, разглядывая потерявшуюся на фоне ночного неба полоску крыши.
Никто не отозвался.
— Сиди тут! — велел Иван Сонечке, забирая у нее сумку с термосом.
“Штучку, чтобы снимать шины с колес” он сунул под куртку, за пояс.
Взволнованный сторож, оказывается, уже ждал их, стоя прямо за запертой дверью. Веснин подозвал его к окну и продемонстрировал удостоверение, которое сторож изучил, светя фонариком, после чего кинулся отпирать дверь, взволнованно и даже как-то подобострастно.
— Ты что ему показал-то? — шепнул Иван, проходя следом в темный холл.
— Я потом тебе скажу, где такие продаются. Да не смотри так. Розыгрыш. Нельзя быть, Ванька, таким серьезным.
Ключа от чердака у сторожа действительно не оказалось. Так или иначе, дальше все было быстро и просто. Веснин остался со сторожем в каморке прямо напротив входных дверей, где стоял стол с телефоном, диван и маленький телевизор, а над телефоном висел застекленный шкаф с ключами, решительно со всеми, кроме нужного. Они беседовали, а Иван тем временем поднялся к заветной дверце. Где она находится, он случайно знал, еще со времен Сережкиной начальной школы, учительница как-то мобилизовала отцов на хозработы. Правда, немного времени ушло на то, чтобы в потемках найти выключатель и зажечь свет. Замок неожиданно оказался слишком хорошим для перочинного ножика, зато сама дверь не выдерживала критики. Иван только раз как следует надавил — громко хрустнув, дверь закачалась на одной петле. Вот, и без монтировки справились.
Он аккуратно приоткрыл дверь, стараясь не выломать ее совершенно.
— Эй, кто там? На выход!
— Пап, это ты, что ли?
Голос сына прозвучал где-то близко.
— Нет, это бригада МЧС, — объяснил Иван, вглядываясь в густую темноту. — Да где вы там?
От темноты отделилась тень, распалась надвое, и вот тогда он узнал худую, долговязую фигуру сына. Второй частью тени была девчонка в длинном стеганом пальто. Этот факт Ивана порадовал — все лучше, чем если она была бы в короткой курточке. Они медлили, разглядывая своего спасителя.
— Ну-ка, быстро отсюда, — рассердился Иван. — К лестнице, и вниз!
— Пап, ты один, что ли?
— Двигаться нормально можете?
Ромео и Джульетта жались от холода, и лица их были как бы с голубизной, но это, наверное, из-за лунного света. Двигаться они неплохо могли.
Он уже отвинтил термос, и наливал им в чашку-крышку горячее, пахнущее сиропом пойло.
— Давайте, по паре глотков по очереди, потом допивайте, и живо вниз…
Девочка с удовольствием приникла к пластмассовой чашке.
— Ой, как здорово!
— Пап, мы ничего, мы даже не очень замерзли, — начал объяснять сын. — Так ты, серьезно, один?
Герой, твою мать…
— Ты, давай, пей, — сказал Иван, подливая в чашку, — я с дядей Сережей.
— И все?
— Все.
— Это классно! — в голосе сына прозвучала чистая, согревающая радость.
Герои драмы отчаянно не желали огласки.
— Вниз! — скомандовал Иван. — Машина у подъезда, там печка включена…
Дверь он постарался прислонить так, чтобы из нее не слишком свистело. Чинить — это нужны инструменты, да и не было у него никакого желания сейчас этим заниматься.
Веснин все также сидел со сторожем в каморке, теперь сторож увлеченно ему рассказывал, и даже показывал, сдвигая-раздвигая руки, и повернут сторож был спиной к входу, так что мимо него по темному вестибюлю могла бы выйти незамеченной любая диверсионная группа, не только они трое. Так они, собственно, и поступили бы — прошли бы и забрались в прогретое машинное нутро, но тут в дверь громко забарабанили, к этому добавился еще собачий лай, сторож подпрыгнул на своем стуле, и резво потрусил к дверям, но Веснин преградил ему дорогу.