— Я хочу, чтобы первый раз у меня это было с тобой, — сказала Ника тихо, но очень внятно.
— Ника, что ты сказала?
Да слышал он, еще как слышал. Просто ушам своим не верил.
— У меня еще никого не было, — Ника посмотрела ему в глаза. — А жениху я сказала, что… что уже было. Один раз. И он меня уже простил. Я хочу, чтобы это было с тобой. Сам понимаешь, иначе получится, что я ему соврала. Честное слово, я знаю, что….
Что она там такое еще знает, ему было неинтересно, услышанного хватало выше крыши.
— Ника, я сейчас тебя не слышал, — отрезал он. — Совсем. Можешь считать, что ничего мне не говорила, и иди домой. Тебя до двери проводить?
Он встал, отодвинув стул, всего лишь, но Ника, почувствовав в его движении что-то угрожающее, тоже вскочила, и отпрыгнула в сторону.
— Иначе я позвоню твоему отцу, поняла?
Да уж, жалкий ход. Но ничего не поделаешь.
— Что ты ему скажешь? — спросила Ника почти шепотом, но ее насмешка прозвучала отчетливо.
— Об этом не переживай! По ходу дела решу, что сказать!
— Вы меня, конечно, простите, — в дверях подсобки стоял Веснин и выразительно постукивал пальцем по циферблату часов. — И рад бы вам не мешать, но не могу больше. Я, разумеется, тоже совсем ничего не слышал.
Иван даже вздрогнул — он совершенно забыл про Веснина. Ника — та замерла. Она смотрела на Серегу, как смотрят на приведение.
— Девочка, — Веснин повернулся к Нике, — поверь, я очень сочувствую твоему будущему мужу. Думаю, мой друг Иван разделяет это мое чувство. Вас никуда отвезти не нужно, друзья мои? Решайте быстрее, а то, правда, времени нет.
Веснин тогда разъезжал на отцовской “копейке”, и к Ивану на ней приехал.
— Да, отвези, — быстро согласился Иван. — Пойдем, Ника.
Веснин поступил правильно, выйдя к ним…
— Прошу вас! — Серега галантно распахнул перед Никой переднюю дверь, Иван сел сзади.
Рядом с Серегой она разительно изменилась. Просто милая девчушка, примерная такая, сидит, и смотрит в окно. И даже не верилось, что она только что сказала ему: “Я хочу, чтобы первый раз это было с тобой!”
В сущности, он ведь должен быть польщен. Наверное. На самом деле он не чувствовал ничего подобного. Только то, что, оказывается, у него есть проблема, и зовут ее Вероника Гордиенко. И еще — то, что уже выразил Веснин, несколькими словами: “Я очень сочувствую твоему будущему мужу”. Он действительно тогда сочувствовал этому будущему, ему пока неизвестному, и еще недоумевал — он, будущий, что, слепой дурак, раз жениться собрался на этом чокнутом младенце? Ну, коли собрался — ничего, разберется, куда денется. Флаг ему в руки! Да, вот именно, и злорадство какое-то было. И еще он радовался, что Ника выходит замуж. Теперь-то она от него отстанет, ей придется, ей не до того будет! Она просто еще этого не поняла! Она думает, замуж — это игрушки!
К самому Никиному дому Серега подъезжать не стал, остановился поодаль. Протянув руку, он открыл Нике дверь.
— Счастливо, девочка.
— Можно тебя на минуточку? — она умоляюще посмотрела на Ивана.
Они отошли от машины несколько шагов. Когда Ника подняла лицо, глаза у нее были страдающие, и две дорожки слез бежали по щекам.
Она сказала:
— Извини меня. Я больше никогда не скажу тебе ничего такого. Ты больше обо мне вообще не услышишь.
Иван почувствовал что-то вроде раскаяния. Действительно, она поставила себя в такое уязвимое, беззащитное положение, чтобы услышать отказ и еще немножко нотаций в придачу.
Вот поэтому девчонкам и не надо браться за то, что должны делать мужчины.
— Ты меня тоже извини, малышка, — сказал он, осторожно коснувшись пальцем ее щеки. — Все будет хорошо, не беспокойся. Пройдет время, сама смеяться будешь. Знаешь что, не выходи замуж. Не надо тебе пока этого делать.
— А ты — женишься?..
— Безусловно. В этом даже не сомневайся.
— Хорошо. За совет спасибо. Ты никому не скажешь про нас? Про меня?..
— Конечно, нет.
Он обрадовался. Он никому не скажет. Он вообще забудет. Главное, чтобы и она тоже…
Ника ушла, он глубоко вздохнул и вернулся в машину.
— И влип же ты, друг, — с сочувствием сказал Веснин. — Тебе за такое сто грамм надо, а потом еще сто…
— Ничего, обойдусь, — буркнул Иван.
Весь текст “Онегина” он в свое время, конечно, и не пытался осилить, но суть уловил, а то место, где Онегин объяснялся с Татьяной, прочитать пришлось. Так вот — он был на стороне Онегина. Всецело.
— Ты Ринке расскажи все, как есть, — посоветовал Серега. — А то, мало ли что.
— Ничего, разберемся.
— Хочешь, я расскажу? Я тут без комплексов, сам знаешь.
— Этого не хватало…
— Ну и глупо. Дело твое, конечно, но глупо. У этой девчонки, по моему, что-то с головой — тебе еще аукнется, — заявил Серега.
Тоже, пророк выискался…
Интересно, как бы дело повернулось, если бы он тогда объяснил все Регине? Так, и что бы он сказал?
“Понимаешь, тут в меня ни с того, ни с сего влюбилась твоя сестра, но я ни при чем. Я уже было решил, что она от меня отстала, оказывается — нет”.
Это даже представить смешно. К тому же, ему совестно, что ли, было посвящать Ринку в эту историю. Его собственная роль казалась сомнительной донельзя. Ведь, расскажи кому — неужели поверят? Такая записная красавица бегает за взрослым мужиком, который, может, и получше обезьяны, но ненамного. Иван насчет своей внешности никогда не обольщался.
И он обещал Нике.
Конечно, он не собирался Ринке ничего рассказывать. Припечет — придется объясняться, но заранее — нет, увольте.
— Когда ты женишься? — спросил Веснин.
— Вернусь из Тулы, и сразу. Чем скорее, тем лучше.
Ему светила командировка в Тулу — он и еще трое парней, и замначальника цеха ехали туда получать новые станки, и еще учиться на них работать. Точнее, зам — получать, они учиться. После Тулы они с Региной подадут заявление, он так решил. Так и вышло.
Ника пообещала: “Я больше никогда не скажу тебе ничего такого. Ты больше обо мне вообще не услышишь”.
Зная немножко Нику, Иван был уверен, что она захочет сохранить в секрете все случившееся. Поэтому он успокоился тогда.
“Ты никому не скажешь про нас? Про меня?..”
— Сделать бы какой-никакой ремонт, — вспомнил он. — Хоть обои переклеить. Ринка же испугается, увидев мою помойку.
Обои у него в квартире были еще со времен отчима. Если при матери отчим просто пил, не теряя способности иногда останавливаться, то после ее смерти он эту способность начисто потерял. Когда Иван вернулся из армии, жилище уже напоминало сарай. Потом, сдав квартиру, Иван уехал на Север, жильцы платили исправно, но благоустройством заниматься тоже не собирались. Он до сих пор не жил в своей квартире, продолжал сдавать, койка обломилась в общежитии, и ему хватало пока. Теперь надо срочно все решать с жильцами, и…
И почему, интересно, ему раньше не пришло в голову привести все в порядок, о чем думал, дурья башка? Дождался, чай в магазине — и тот по талонам!
— Интересно, где-нибудь сейчас можно купить обои?
— Где-нибудь, конечно, можно, — ответил Веснин. — Я с матерью поговорю, она все знает. Не волнуйся, это быстро — обои клеить. Сделаем.
Тогда они с Весниным всего неделю, как снова начали общаться и разговаривать. Они не разговаривали те самые три, примерно, месяца, которые Иван встречался с Региной.
Снег летел навстречу машине, прилипал к стеклу, дворники мотались туда-сюда, отбрасывая снежные комочки, и впереди тоже был снег, снег, и больше ничего. Никакой дороги. Для Регины, по крайней мере. С мужем она никогда не ездила по такой погоде.
И не верится, что всего час назад светило солнце. Она стояла возле автовокзала, когда позвонил Ваня. Он спросил про телефон. То есть — он спросил про Лару. Она испугалась. Он ведь не должен был об этом спрашивать! Он, что же, подозревает ее в чем-то? Неудивительно. Последнее время она говорила одно, а делала другое. Но это скоро закончится. Совсем немного осталось.
Подвернулась счастливая оказия добраться до Поляковки — возле автовокзала Регина увидела соседа Григория, что жил как раз напротив дачи Ведерниковых. Дача эта, вообще говоря, была обычным деревенским домом, который достался Виталику в наследство, и находится дом в самой Поляковке, а не в дачном поселке за перелеском. Регине предстояло еще добраться до дачного поселка, найти ту, проданную дачу, и убедиться, что Жени там нет.
А может — есть?..
Если точнее — это Лара соседа увидела. Она воскликнула:
— Смотри, Гриня, с машиной! Он нас и довезет. Ох, подруга, здорово как — нам опять везет, видишь? Ты знакома с ним, надеюсь?
Конечно, они были знакомы.
— Но он же Виталику расскажет, что меня подвозил, — возразила Регина.
— Да брось ты. Больше ему делать нечего, как докладывать Виталику. А иначе придется ехать неизвестно с кем. Или хочешь автобус ждать?
Короче говоря, Регина согласилась. И вот, пожалуйста — метель. Просто стихийное бедствие какое-то.
Гриня крутил руль и не терял оптимизма.
— Ничего, доставлю, как обещал, — повторял он бодро. — Мне не впервой. Я и без всякой видимости доеду.
Регина уже смирилась. За последнее время она стала сильной духом фаталисткой, в смысле — будь что будет, но мы воюем до победного конца. Хотя, чего там, поначалу она испытала панику. Еще ведь до дач пешком топать! Какая там сейчас дорога? Страшно подумать. И этот снег! А потом придется бродить между пустых дач. Кто там считает, что им повезло?
Дома, на мягком диване, этот рейд показался Регине не таким безумным. Что ж, в крайнем случае, она постарается быстрее вернуться домой. Он деревни до шоссе всего пара километров, а по шоссе один за другим идут рейсовые автобусы.
— Кончится снег, — продолжал болтать Григорий. — Вроде по радио буран с заносами не обещали? Я, вообще-то, не слушал, но, вроде, не обещали. Вот ученые, паразиты, что с погодой сделали, а? Это все их космические челноки, летают туда-сюда, а нам тут расхлебывай.