Вообще, у Вероники было много талантов, которые открывались один за другим, постепенно. Она писала рассказы в толстых тетрадках, эти тетрадки до сих пор хранятся где-то у мамы. Потом, в старших классах, увлеклась фотографией, и фотографировала все, что можно, в холле школы даже устроили выставку. “Эта девочка — наша гордость!” — говорила директор школы. Регина к этому времени закончила эту же школу с двумя тройками, и техникум тоже уже заканчивала. И нигде она не была никакой гордостью. “Надо же, сестры, а такие разные!” — это тоже говорила директор. Ну и ладно. Разные, так разные.
Кстати, Иван тоже какое-то время ухаживал за Вероникой. Правда, совсем недолго. Вероника занималась в фотостудии, которая работала почему-то при ближайшем дворце спорта, Иван там вел секцию дзюдо.
Вероника тогда гордо показала им, то есть ей и маме, его фотографию — сама снимала.
— Симпатичный! — мельком оценила Регина.
А мама заволновалась.
— Какой взрослый! И чего в нем симпатичного? Дочка, сколько же ему лет? Он у вас тоже … занимается? Или что?..
— Он тренер, мама. Дзюдоист.
— Кто, говоришь? Тренер? Но сколько же ему лет?!
— Не так уж много, — пожала плечами сестра. — Только что в армии отслужил. Да это фотография такая, мам. Не такой уж он и взрослый. Знаете, он так в меня влюблен!
— Тебе шестнадцать лет! — мама схватилась за сердце.
— Четыре или пять лет разницы — что в этом такого?
— Не в твоем возрасте!
— Не волнуйся, мам, он подождет, — заверила Вероника. — Он на все готов, он так и сказал. И потом, я еще не решила, нужен он мне, или нет. Так что, не бойтесь.
Регина и не боялась — сестренке палец в рот не клади. А вот мама переволновалась, как же — ее маленькая девочка, и дядя под два метра и после армии! Это все-таки не одноклассник, и подавно не мальчик из песочницы. И потом — тренер, спортсмен, после армии… Знаем мы этих спортсменов после армии! Что-то будет? Но все разрешилось к ее удовольствию.
— А ну его! — заявила Вероника некоторое время спустя. — Совсем не мой кадр. Так, пустое место.
— Это как? — усмехнулась Регина. — Смотри, ошибешься — будешь локти кусать. Говорила же — будет ждать, так в тебя влюблен. Такое на дороге не валяется!
Не потому она это сказала, что захотелось, к примеру, заступиться за Ивана — тогда она его совершенно никак не выделяла. И какое там “локти кусать”, сестре было только шестнадцать, еще гулять и гулять. И “кадров” этих вокруг нее бродило столько — хоть сачком отлавливай. Нет, Регина просто хотела ее поддразнить.
— Это он будет кусать! — взвилась сестра, и объяснила: — Понимаешь, я хочу жить хорошо. Мне эта нищета — во где, — она выразительно повела рукой вокруг себя, а потом похлопала ею по горлу.
— Да? И что же ты собираешься делать?
— Я собираюсь выбрать себе мужа, тщательно взвесив все “за” и “против”.
— Флаг тебе в руки! — развеселилась Регина.
Потому что — шестнадцать лет! Соплячка еще, а туда же.
— А ты-то о чем думаешь? — поинтересовалась Вероника ехидно. — Я еще ладно, а тебе-то уже давно пора подбирать себе серьезного жениха. Двадцатый год уже как-никак!
— Ты мне еще будешь морали читать, — Регина погрозила ей кулаком. — Мне мамы хватает.
Потому что мама что-то стала интересоваться, выспрашивать, как там, у старшей дочки, на личном фронте. Регине эти расспросы были — “хуже керосину”, как говорит в одном мультике актер Евгений Леонов. Потому что — ну, какое маме дело? Вроде бы раньше не интересовалась, а теперь беспокоиться начала, как бы дочка в девках не засиделась? А тут ведь, между прочим, вопрос важный, какая может быть спешка?
А вообще, никак у нее было на личном фронте. Ничего серьезного. Регине хотелось большой любви, и чтобы жить долго и счастливо, и умереть в один день. Подходить к замужеству с практической точки зрения — нет, этого она не понимала. И как могла сестра в свои шестнадцать всерьез так рассуждать, она не понимала тоже. Просто, наверное, не влюблялась еще Вероника по настоящему, вот влюбится, и весь практицизм у нее разом из головы вылетит. Так тогда снисходительно подумала старшая сестра Регина.
Вероника собралась замуж в восемнадцать лет. А примерно за три месяца до этого события Регина встретила Ивана, случайно, на улице. Он толкнул ее, торопливо извинился, и вдруг воскликнул с неподдельной радостью:
— Регина, это вы? Привет!
Регина удивленно уставилась на него — не узнала. Ни с первого взгляда, ни со второго. Она никогда не стремилась запоминать сестриных ухажеров, тем более таких мимолетных. Но парень, высокий и крепкий — ей такие нравились — смотрел на нее синими глазами в окружении длиннющих ресниц, и смотрел так, будто встретил лучшего друга, которого давно не видел. Вдруг он озабоченно спросил:
— Послушайте, а у вас мелочи не найдется? Очень позвонить надо.
Регина усмехнулась и выхватила монетки из кармана куртки, высыпала ему в ладонь. И пошла своей дорогой. Шла и думала — а ведь, определенно, это кто-то знакомый. Где она его раньше видела?
Он догнал ее через пару минут.
— Рина! Вы не торопитесь? Послушайте, а что если…
Определенно, он смущался! Ну, надо же!
— Действительно, я хочу сказать… пойдемте кофе выпьем, — выдал он наконец. — Это рядом, вон там, за углом.
— А пойдемте, — согласилась Регина. — Только недолго, а то я, в общем, тороплюсь.
Никуда она не торопилась тогда. С одной, стороны, ей было неудобно идти пить кофе непонятно с кем, а с другой, было любопытно — да кто же это, собственно?
И только устроившись за столиком в дальнем углу теплой полутемной кофейни и отпив густой ароматной жидкости из маленькой чашечки, она сообразила, наконец — Ваня Дымов. Тренер-дзюдоист, который после армии. Бесперспективный жених. Сразу стало легко, и даже смешно. Ну, хорошо, а ее-то он зачем в кафе позвал? А вообще, надо допивать кофе и линять отсюда…
Но кофе казался таким вкусным, и маленькие хрустящие пирожные — тоже, и место было приятным, и так хорошо пахло, и не хотелось выходить на мороз и ветер, тем более что это было и незачем. И, если уж на то пошло, ей нравилось сидеть рядом с Ваней Дымовым, потому что…
Да потому что нравилось, и все.
И не слушая ее возражений, Ваня сходил и принес еще по чашке кофе, и целую гору пирожных — штук десять или двенадцать.
— Да вы что?! — Регина протестующе рассмеялась.
— Не вкусно?
— Вкусно.
— Тогда справимся.
Потом он еще спросил ее:
— Так вы тогда не вышли замуж? Извините. Но я смотрю — кольца нет.
— Нет, не вышла, — подтвердила Регина, и не стала объяснять ему, что она, в общем-то, и не собиралась.
— Вот и хорошо, — обрадовался он.
Это было забавно и непонятно.
— А с чего ты взял, что я выхожу замуж? — спросила она позже, когда они, как-то незаметно перешли на “ты”.
Он ответил:
— От сестренки твоей узнал, откуда же еще?
Он так и сказал, “от твоей сестренки”, Регине это понравилось.
— И зачем, интересно, ей вздумалось тебе об этом сообщать?
— Ну, так, это… — он улыбнулся, крутя в пальцах кофейную чашечку.
Регина еще подумала, что такими пальцами можно запросто раздавить этот хрупкий предмет, и даже усилий не потребуется. Раздавит, и не заметит. Еще эти пальцы были с грубой темной кожей, и даже поцарапанные местами. Такие руки бывают у людей, которые пользуются на работе не канцелярскими принадлежностями, а совсем другими инструментами.
Ваня сказал:
— Я, понимаешь, просил ее нас познакомить.
— Познакомить? — поторопилась удивиться Регина. — А зачем?..
Ваня глянул на нее как-то странно и закончил:
— Она мне и сообщила, что ты вот-вот замуж выходишь.
— Понятно, — усмехнулась Регина, и поспешно допила кофе из чашечки. — Так она у меня вместо секретаря, оказывается, моя… Вероника, в общем…
— А ты сходила бы со мной тогда… куда-нибудь? — спросил Ваня.
Регина ответила честно:
— Не знаю. Нет, наверное.
Потому что сестрины воздыхатели у нее никаких эмоций не вызывали, даже такие, которые не были зелеными юнцами и на ее взгляд тоже — вот как Иван, например. Может быть, сама их “принадлежность” Веронике Регину отвращала.
Ваня кивнул:
— Понятно. А сейчас?
— А сейчас ты меня уже пригласил.
В тот день они гуляли допоздна и разговаривали, так, ни о чем, потом он проводил ее до дома. Тогда на Ваню словно что-то нашло, и он говорил, говорил, не переставая, а она слушала. Потом, за всю их жизнь, он, наверное, никогда не сказал ей столько всего сразу. Он вообще мало разговаривал. Прощаясь с ним тогда у подъезда, весело, со смешком, никаких нежных взглядов, она удивилась — так быстро прошло время. И, еще удивительнее — впервые с ней рядом был человек, с которым совсем не хотелось расставаться. Она до сих пор помнила ту, почти семнадцатилетней давности, минуту их первого расставания, и свои чувства в тот момент, и как не хотелось идти домой, и свой небрежный взгляд, и небрежный смех, такие неискренние. Она так была воспитана — разве можно демонстрировать мужчине свои чувства, да еще на первом же свидании?! Потому что именно свидание, и именно первое, у них и получилось тогда — что же еще, иначе, это было…
Они стали встречаться. Не часто, нет, Ваня тогда работал и учился. Работал на заводе в столярном цехе, учился в университете на вечернем отделении, и опять вел спортивную секцию, где-то далеко, на окраине города. Невероятно, как можно было столько всего успевать. Регина скучала. Она скучала по нему все время — на работе, дома, идя по улице…
А у Вероники все шло к свадьбе. Мама давно была в курсе. Она показательно охала — все-таки дочке только восемнадцать! Неделю назад исполнилось. Но в душе мама была рада, и жених ей нравился. К тому же Виталик Ведерников успел побыть некоторое время освобожденным комсомольским работником — кажется, это давало надежду на благополучную карьеру, также он заканчивал юридический — отличная специальность, и имел родственников, готовых поддержать по многим направлениям, только выбирай. А в Веронику он был просто влюблен. Так красиво ухаживал — хоть кино снимай! И еще Виталик оказался приятным и легким в общении человеком, способным обаять кого угодно. Регине он нравился. Короче, сестре досталось редкое совершенство, и упускать его потому, что невесте рановато замуж, никому даже в голову не приходило.