Но ведь он не мог ей этого объяснить!
— Пожалуйста, поезжай домой, — попросил он Регину. — Домой, и больше никуда, поняла? Или у тебя другие планы? Говори уж сразу!
— Нет. Я домой поеду.
— Точно? Может, Серегу попросить за тобой присмотреть?
— Точно. Не беспокойся.
— Я приеду завтра пораньше. Утром встретимся.
— Хорошо…
— Ты сегодня отпросилась, что ли?
Она кивнула. Иван так и не знал ничего про ее подпольный больничный.
— Я через час домой позвоню — чтобы дома была, ясно?
— Ваня, перестань, пожалуйста!
— Нет уж, не надейся. Я каждый час звонить буду, чтобы дома была!
— Ваня!
— Что — Ваня?
— Пойдем отсюда, подруга, — попросила Лара. — Они тут, кажется, разберутся. Уф, мне как-то спокойней стало.
На улице начался дождик. Настолько редкий и мелкий, что в окно его было не видно. Кругом — снег, сугробы, позавчера был буран, сегодня — на тебе, дождь. Все правильно, впрочем. Весна ведь.
Зонтика у Регины, конечно, не было. Но пока не страшно. Только бы не полилось сильнее.
— Я тебе расскажу про мою Хелен, — сказала Лара. — Они все ее обожают. Она на меня похожа, и даже немного — на Герхарда. Но она — Женькина.
— Ты уверена?
— На все сто процентов. Это тот случай, когда сомнений — вообще никаких. Ты только ему не вздумай рассказать, а то неизвестно, что он отчебучит. Убедилась ведь, что он может?..
— Почему ты решила, что я стану ему рассказывать?
— Почему? Мне показалось, что он тебе понравился. Он, как правило, всем нравится, поначалу особенно.
— А муж? Даже не догадывается?
— Герхард? Герхард знает. Но больше — никто. Герхард радовался очень, что я беременна. Не понимаешь, да?
— Нет, конечно. У меня от твоих обстоятельств давно уже ум за разум…
— У него не может быть своих детей, — объяснила Лара серьезно. — Последствия детской болячки. Он давно хотел детей. С Ленки он просто пылинки сдувает. Мы ссоримся с ним иногда, потому что я считаю, что он ее слишком балует, а он говорит, что детей нельзя избаловать, их можно любить или не любить…
— Понятно.
— Вряд ли тебе понятно. Думаешь, я такая расчетливая стерва, да? Нет, подруга, нет. Я от Герхарда не могла отказаться, он мой мужчина. Мне одного вечера хватило, чтобы это понять. Думаешь, его деньги сыграли роль? Да ничего подобного!
Регина пожала плечами, и прибавила шагу, потому что дождевые капельки начали сыпаться чаще. Маршруток что-то не видно, автобусов — и подавно. Такси вот пустых мимо проскочило уже три штуки. Понравились они ей за последнее время, эти такси!
Лара опять заговорила:
— Мы с Женькой почти три года прожили, детей не было. А потом мои родители в Германию собрались на жительство. А бабушка и дядя с тетей уже давно туда перебрались. То есть, вся моя родня оказалась в Германии, а я — тут. Они и нас ведь с Женькой звали, сколько я ним ни билась, он — ни в какую. Уперся, как баран. Потом мне родители приглашение прислали, и денег на дорогу, я туда слетала в гости, на Рождество. Познакомилась с Герхардом, закрутилось у нас, быстро так. Он вопрос ребром поставил — решай! А я только-только узнала про беременность, там уже, в Германии. Так ему и сказала. А он засмеялся и ответил, что это хорошо, просто отлично! Я тогда не поняла, почему хорошо, но раз он так сказал, то и мне тоже стало казаться, что это хорошо и даже отлично. Потом, правда, разные мысли были. Но, послушай, Женька ведь ничего не потерял. У него еще куча детей может быть. А Ленка — она не его, она наша с Герхардом. Особенно теперь.
— А что — теперь?
Лара помолчала немного.
— Это трудно объяснить.
— Можешь попробовать.
— Эта авария, когда я на машине разбилась. И эти, наши с тобой, теперешние дела. Это и есть моя плата. Понимаешь? Я расплатилась.
— Ничего себе. В огороде бузина, а в Киеве дядька. Знаешь такую поговорку?
— Ты опять ничего не поняла. Я расплатилась. За то… с Женей. Я это чувствую. Теперь, если… Короче, теперь все будет хорошо.
— Ясно, — вздохнула Регина. — Извини, пожалуйста. Если ты чувствуешь, значит, так оно и есть.
Она прошла еще немного молча, потом спросила, просто так:
— На чем домой добираться будем? Есть предложения?
— Как хочешь, — ответила Лара, голос ее прозвучал как-то совсем расслабленно, беззаботно. — Мне совершенно все равно. Хоть пешком пойдем, Как хорошо!
— Хорошо? — удивилась Регина.
Потому что дождь усилился, и погода, в сущности, была очень даже мерзопакостная.
Лара тут же ответила:
— Конечно. Жить хорошо. Дышать. Дождь — тоже хорошо. Не знаю, что завтра со мной будет. А пока — хорошо!
— Ладно, — сказала Регина. — Тогда продолжаем дышать. И ловим такси.
Дома она застала такую картину: два Сережки, ее сын и Веснин, сидели перед включенным компьютером — наверное, играли по очереди. Из динамиков неслась тревожная музыка и характерные звуки — уханье и хлопанье и утробные всхлипы.
— Привет! — поздоровалась она.
Сын на нее не отреагировал, потому что всецело был занят, Веснин повернул голову.
— Ух, ты, кто пришел! Тут только что Ванька звонил, ругался, что тебя нет.
— Ну, позвони ему, доложи, что я уже тут, — посоветовала она Веснину и пошла на кухню.
На столе в стеклянных банках красовались два роскошных букета — белые и желтые хризантемы, сдобренные пушистой зеленой травкой и еще какими-то мелкими цветами.
Еще на столе был разрезанный и почти съеденный торт, и конфеты, насыпанные кучкой. Ага, и чайник еще горячий. Но, как это ни заманчиво казалось на первый взгляд — пожалуйста, и торт, и конфеты, и чай с кофе, чего душа пожелает — ее душа уже видеть не могла ни чай, ни кофе, и сладостей тоже не хотелось. Так что, Регина полезла в холодильник за картошкой с мясом. Против этого душа не возражала, скорее, наоборот.
Веснин. Стоит за ее спиной и улыбается.
— Ой, — Регина вздрогнула. — Эта ваша с Иваном кошмарная привычка передвигаться как привидения меня когда-нибудь доконает. Поешь со мной?
— Нет, — он показал на кавардак на столе, — мы только что.
— Тогда иди и продолжай играть. Я буду есть. Если ты будешь не есть, а на меня смотреть, я подавлюсь.
Он засмеялся и послушно повернулся, чтобы уйти.
— А кому цветы? — спросила Регина.
— Тебе и еще одной даме. Мы с Сережкой вместе выбирали. Кстати, у тебя привилегия — можешь взять себе букет, который больше нравится.
— Гм. Потрясающе. Спасибо вам большое.
— Мам, дядя Сережа новую игру принес! — крикнул Сережка из комнаты. — Классно! Будешь с нами?
— Спасибо, нет.
— Мам, дядя Сережа еще такую “клаву” принес! С ума сойти.
— Что принес? — переспросила она у Веснина, который уже не торопился уходить, опять повернулся к ней и улыбался.
Тут же сама догадалась:
— Клавиатуру, что ли? А зачем?
— Так специальная, чтобы играть. Это крестнику подарок. Может, правда, с нами поиграешь? Серега рассказывает невероятное — что ты ас, каких мало.
— С удовольствием. Обязательно, — заявила Лара. — Ему я с удовольствием покажу, где раки зимуют!
— А… за подарок спасибо, — ответила Регина. — Я пока играть не хочу, Сереж. Потом как-нибудь.
Она выключила газ под кастрюлькой, и зачем-то сунула пальцы в карман брюк. Вот именно — зачем-то, иногда она делала так, в состоянии задумчивости.
В кармане что-то было. Какой-то ключик.
Она достала, посмотрела. Тот самый ключик, который она выгребла из-под стола вместе с прочим мусором. Кажется, она все выбросила в мусорное ведро. Получается, ключик не выбросила, а сунула в карман? Потому что — ключ? Она хотела сказать о нем Жене. Да, действительно. Но забыла. Как раз в этот самый момент Женя выбросил Ларино бриллиантовое кольцо. А она сунула ключ в карман. Случайно.
— Что это? — Веснин взял у нее ключ.
Регина объяснила. Про Лару, как обычно, постаралась не сказать лишнего.
— Интересно, — он вернул ключ. — Знаешь, не перестаю удивляться — как же все бывает интересно на этом свете.
— И не говори, — Регина швырнула ключ в мусорное ведро.
— Нет, постой! — Веснин хотел задержать ее руку, но не успел — ключ уже летел.
Он все равно не нужен Жене, раз провалялся под столом в пыли много лет. Куда еще его девать?
Ключ ударился о край ведра и отскочил на пол. Просто Регина промахнулась. Веснин почему-то захохотал, громко и весело.
— Я говорю — все очень интересно! — объяснил он. — Не ты первая пытаешься его выбросить.
— Что ты хочешь сказать?
Сергей поднял ключ, положил на край стола.
— Не выбрасывай ни в коем случае. Отдай Ваньке. Пусть потом Хижанскому вернет.
— Зачем? Послушай, объясни, что такое?..
— Ванька тебе и объяснит. Ты, главное, сделай, как я сказал.
— Дядя Сережа, твоя очередь, — заорал из комнаты Сережка, и Веснин ушел.
— А я вспомнила, — сообщила Лара. — Это “золотой ключик”. Я ведь думала, что выбросила его. Наверное, тоже смахнула со стола и не заметила. Они на меня целый месяц дулись, и Женя, и его мамочка.
— Да? А от чего он?
— Ха. Этого никто никогда не знал. Бабка Женина его берегла, потому что считала, что он приносит счастье. Ну, глядя на нее, и остальные тоже. Поэтому его “золотым ключиком” и прозвали, как в сказке про Буратино. А я не знала, ну, и выбросила. Слушай, это как-то даже … символично, что ты его сейчас нашла. Женька обрадуется, наверное. Только, знаешь, что я не поняла? Откуда твой Веснин про это знает? Откуда он знает, что я его выбрасывала, это ключ?!
В следующий раз Регина услышала Лару уже лежа под одеялом, поздно вечером.
— Рассказать тебе про ежика?
— Давай, — сразу согласилась Регина.
Про ежика, не про ежика, про какого ежика — все равно. Поболтать немного, а потом заснуть. Самое то.
— Ну, слушай. Это год назад было. Или полтора, точнее. Мы с Ленхен по магазинам поехали, одежку ей кое-какую купить, и погулять заодно. Там есть место такое, парк — не парк, идем через него, Ленка устала, на ручки просится, у меня в руках пакетов куча, я ее уговариваю, и злюсь, что машину далеко оставила. И на Герхарда злюсь — девочка большая уже, а он ее разбаловал, все на руках носит! Видим — ежик, на обочине лежит, навзничь, лапками кверху. И мордочка вся разбита: машиной, наверное, сбило. Там в пригородах кого только не давят. Ежи, лисы, змеи, косули даже попадаются. Я решила, что каюк ежику, тащу Ленку прочь, чтобы не расстраивать ребенка. Она — в слезы, и ни в какую, говорит, к Айболиту ежика надо. Это мы с ней книжку недавно прочли, про Айболита, я ее русскому учу.