Вначале Регина опешила. Потом собралась с духом и сказала:
— Здравствуй! Рада тебя слышать.
— Правда, рада?
— Конечно!
— И не удивилась?
— Почти нет…
Регина действительно была рада слышать Лару. К тому же теперь это было естественно — две подруги болтают по телефону. Они же подруги?
И то, что они — подруги, теперь тоже было естественно.
— Как ты? — спросила Регина. — Ты давно меня … вспомнила?
— Не очень. Я, ведь, знаешь, спросить хотела — это правда было? Вот скажи, наш последний разговор — о чем он был?
— Ты рассказывала мне про ежика.
— Точно! А началось с того, что мы поехали за моим чемоданом, чтобы взять платье?
— Началось с того, что ты стала со мной болтать и напугала меня до полусмерти.
— А… Ну, да. Правильно. Потом мы пошухарили немножко у тебя на работе, потом узнали про Веру Михайловну, и принялись искать Женю, и в конце концов нашли его на нашей даче? Все так и было?
— Да, все так.
— Уф… Ну, ладно. Может, расскажешь, как там у вас дела? Ты там со всем нормально справилась без меня? Не выгнали тебя с работы?
— Нет, представь себе. Правда, кое-кто относится ко мне, как бы сказать, с некоторой опаской. А вообще — ничего, нормально.
— Я рада, что обошлось. Послушай, сама не знаю, чего на меня нашло?
— Говорю же — ничего, все нормально. Может, все к лучшему.
— Так ты справляешься? — голос у Лары был лукавый, со смешинками.
— Знаешь, я без тебя и раньше как-то справлялась, — заметила немного уязвленная Регина. — Впрочем, сложности были, — она тоже засмеялась. — Но уже наладилось. Я, например, изучила компьютер вдоль и поперек. Ну, может, и не поперек, но мне хватает! Знаешь, каким образом? Я пошла в ту фирму, где мы его купили, договорилась с парнем одним, он со мной несколько выходных подряд занимался. Еще я … В общем, все нормально!
— Ага, понятно. Увольняться передумала, значит?
— Кажется, как раз собираюсь, — Регина вздохнула. — Меня Макс к себе позвал. У него главный бухгалтер ушел, вакансия появилась.
— Ты сомневаешься?
— Немножко. Понимаешь, Макс был друг, а теперь будет работодатель. Большая разница!
— Подруга, с какой ты луны упала? Все нормально будет! Кстати, ты давно стриглась у Додика?
— На прошлой неделе. Вечное тебе спасибо за Додика!
— Еще бы. А Юля, Юля ваша, она вышла замуж за этого, как его, за “ботаника” в очках?
— За Александра? Да, вышла. Только разве он “ботаник”?
— Разве нет? Все равно, видишь, как хорошо получилось! У них же все хорошо?
— По моему, очень. Юлька довольна и счастлива.
Перемена с Юлей, действительно, была самой потрясающей. Она расцвела, и при этом еще превратилась рьяную домашнюю хозяйку, все свободное рабочее время листала какие-нибудь кулинарные журналы и газетки — их сейчас прорва, покупала то шторы для кухни, то еще какие-нибудь хозяйственные мелочи, и в упор не видела Валеру. А Валера как будто даже поскучнел и сник, хотя, кто знает, из-за Юли или нет…
— А как там мой Женя, то есть, не мой, не мой, Женя, как он там, ты не в курсе? У него все наладилось? — полюбопытствовала Лара.
— Женя… Он заходит иногда. Представляешь, он с Сережкой подружился, готовил его к олимпиаде по информатике. Второе место заняли! Сережка, то есть, занял!
— Это хорошо, но я не поняла, как он — нормально?
— Ну, как… — Регина пожала плечами. — Работает. Про его личную жизнь ничего не знаю. Дюймовочка замуж вышла.
— Кто, Светка, что ли?
— Да, Светка. За Гену, этого, Турку… Турчинского, что ли. За брата Шурика.
— Да поняла я, что за Гена. Турчинов он! Ну, ничего себе. Постой, она же беременна была?
— От Гены, вроде бы. Жене она помогала, потому что не могла бросить человека в такой беде.
— Ничего себе. Ну, ладно, проехали. Счастья им всем. Твой любимый Веснин тоже заходит иногда?
— Сережа уехал, в Бенин, еще не возвращался. Бенин — это Африка, представляешь?
— Представляю. Далеко. Ну, и ладно. А как там твоя сестричка поживает?
— Хорошо, улетела в Штаты пару недель назад. Знаешь, по-моему, она изменилась. Мы с ней вполне по-человечески общались последнее время. Мне даже стало казаться, что мы — нормальные сестры… — выпалила Регина откровенно, правда, тут же спохватилась — она как-то привыкла не жаловаться, что они с сестрой “ненормальные сестры” и общаются не “по-человечески”.
— Погоди, не так быстро. Она улетела … куда? — озадаченно переспросила Лара.
— В Штаты. В Америку, то есть. Постой, ты что, не знала? Тебе … не сказали?
— Нет. Но теперь давай уж, подруга, говори до конца. Что у нее там, в Америке?
— Она замуж вышла.
— Ника развелась с Виталькой?..
— Ну, да. Она познакомилась с американцем, и вот, уже уехала. Билл инженер, он сюда в командировку приезжал, на “Кристалл”. Все очень быстро получилось. Вчера я получила от нее электронное письмо, пишет, что все хорошо. Она пишет мне, а я распечатываю письма для мамы.
— Надо же. А Соня?
— Соня здесь. Виталик запретил ее увозить. Потом, может, она съездит туда в гости. На каникулы.
— Н-да… Ну, что ж, ей тоже всего наилучшего, сестричке твоей. Хотя, не ожидала, прямо скажем. Бедный Виталик. Теперь ему Анжела проходу не даст. Вот увидишь, она непременно вынудит его на себе жениться! — Лара рассмеялась, и Регине показалось, что она в этом вопросе не особенно сочувствовала Виталику.
— Ничего, — все же успокоила ее Регина. — Он не пропадет. Виталик — он такой, им не очень покомандуешь.
— Конечно, — согласилась Лара, — пускай. Ты лучше скажи, когда ко мне приедешь? Может быть, зимой, на Рождество? К Рождеству-то уж я точно распрощаюсь с этой проклятой коляской, и мы с тобой здорово проведем время!
— Ты сейчас … в коляске? — растерялась Регина.
— Ну, да. Но это пока. У меня классная коляска, на такой даже танцевать можно, но это все не то, конечно. Я скоро опять буду ходить. Может, через пару месяцев. А ты приедешь на Рождество, и мы с тобой отлично погуляем! Собственно, почему только мы с тобой? Привози своих парней, я их тоже мечтаю увидеть! Герхард тоже приглашает. Ты, конечно, не начала учить немецкий?
— Я начала учить английский. Собственно, знаешь, я …
Рождество! Сейчас за окном был яркий июльский вечер, только что дождь прошел и прибил пыль, и небо очистилось и не потемнело еще, оставалось сочно-голубым, а облака вдали плыли толстые, пухлые, как вата. Когда оно будет, Рождество…
Тут Регина подумала о том, что рождественские каникулы в Германии, даже учитывая то, что Лара приглашает ее к себе, будут стоить немало. И сразу же она поняла, что поедет в Германию непременно, как угодно, но поедет!
— Я приеду. Мы, точнее, приедем, — пообещала она. — Ты только выздоравливай.
— Вот и хорошо! Знаешь, — сказала Лара доверительно, — если бы не то время с тобой, у меня бы все было сейчас по-другому. Мне бы, наверное, было сейчас так плохо, я от тоски бы помирала, потому что веселого у меня тут мало — коляска эта, пальцы не слушаются, голова в одну сторону не поворачивается. А я радуюсь. Я ведь живая, и я — это я! Мои пальцы, мои волосы! И вообще наладится все, я точно знаю! Мне врач недавно сказал, что я ненормальная пациентка и совершенно сражаю его своим жизнелюбием, и именно поэтому он уверен, что у меня все постепенно наладится. А я ведь не притворяюсь, веришь? Я, правда, себя так чувствую. И у меня постоянно что-нибудь налаживается! Знаешь, — она понизила голос, — я Ленке книжки читаю каждый вечер. Ей стульчик сделали такой специальный, высокий, чтобы она могла со мной рядом сидеть, близко. И с Герхардом у меня все хорошо. Правда! У него сейчас бывает такой взгляд, раньше не было…Я люблю его. Знаешь, я его раньше не любила так…
Регина ужаснулась, потому что до нее дошло, наконец, истинное состояние Лары. Ясно, что радоваться жизни на ее месте — нечто потрясающее.
Вдруг Лара попросила:
— Послушай, а расскажи-ка мне про эту историю с наследством Женькиных предков. А то Виталик упоминал что-то, я плохо поняла.
Регина, конечно, рассказала — и про клад в шкатулке, которого не было, и про ключ, который оказался от сейфа в банке.
Лара внимательно выслушала и опять развеселилась.
— Беата Крингеляйн? Вот змея. Она уже несколько раз приходила ко мне, торты приносила с конфетами. Доверься она мне с самого начала… Да я всегда знала про эти поддельные безделушки. И чтобы из-за них такая история закрутилась — с ума сойти! Ну, Беата… Мать жалко, ну, Веру Михайловну, то есть — ей одной досталось ни за что!
— А Женя?
— Да ну его, Женю. Ему зато будет, что вспомнить.
И вдруг Лара сообразила:
— Так, значит, у Жени есть наследство? В Швейцарии? Вот это да! Ему теперь надо разыскивать заграничных родственников и ехать в Швейцарию? И ты говоришь, что дела у него — никак, то есть нормально, работает, и все тут?!
Регина засмеялась. Тогда у нее отчего-то вылетела из головы эта Швейцария, так что Лара, конечно, имела полное право негодовать.
— Погоди, — Регина загадочно понизила голос. — Тут просто еще одна история. Я тебе ее сейчас расскажу. Помнишь, я упоминала — Локтев, антиквар, знакомый Ивана? Он давно интересуется коллекцией Каламбики, поэтому какой-то знакомый из Франции прислал ему журнал. В журнале — свежая статья, обо всем об этом — история Хижанских, которые раньше были Киржанские, про потерянную коллекцию там тоже было много, и про ключ упоминалось, уже в самом конце — про то, что российские потомки потеряли свой ключ, один из двух, потому что не знали, для чего он нужен. И теперь сейф с наследством открыть невозможно. Там даже была приведена выдержка из письма Веры Михайловны, о том, что ты выбросила ключ.
— Что за журнал, и какой номер? Я хочу сама почитать. Подруга, ты понимаешь, что произошло?
— Конечно, — вздохнула Регина. — С письмом Веры Михайловны, и вообще с подробностями у них вышел перебор. Понятно, что информацию, которая в статье, собирали здесь, в доме Хижанских! Женя тоже страшно разволновался. Конечно, не ради статьи все было сделано! Наверное, когда стало ясно, что ничего не выйдет, и к сейфу подобраться не удастся, тогда статью и написали — хоть так информацию использовать, и то хлеб. А больше она была не нужна, и повредить эта огласка тоже уже не смогла бы. Кстати, автор той статьи — женщина, начинающая журналистка, и какая-то там кузина Жени. А в результате получилось, что Женя все узнал, и это главное! Он связался с родственниками — тоже Локтев помог, и уже съездил в Швейцарию!