Ростопчин вернулся на родину в середине 1823 года. В Москве уже успели позабыть о претензиях к бывшему генерал-губернатору. Многие чиновники пришли засвидетельствовать ему свое почтение. Узнававший Ростопчина простой народ на улицах подходил к нему, жалел своего состарившегося бывшего градоначальника. В декабре того же года было удовлетворено и его прошение об отставке с государственной службы.
Последние годы жизни графа в доме на Большой Лубянке были связаны в основном с потерями. К сожалению, семья вряд ли могла стать подспорьем в борьбе с тяжелыми жизненными обстоятельствами. Да и семьи-то как таковой уже не было. Немало хлопот давно уже доставляла Ростопчину его жена, Екатерина Петровна. Вот уж от кого не ждал он поддержки перед ударами судьбы! Они стали чужими людьми. Началось это еще в 1806 году, когда графиня перешла в католичество, а затем пыталась обратить в чужую веру детей: трех дочерей, Наталью, Софью и Елизавету, и двух сыновей, Андрея и Сергея.
Сын Сергей, к слову сказать, служил в армии, участвовал в военных походах 1813–1814 годов, но моральной устойчивостью не отличался. Много пил, играл в карты, был в долгах. Опекавший Сергея во время войны Закревский всячески пытался наставить его на путь истинный: «Не желаю опечалить г. Федора Василича при приезде сына его в Москву; нужным считаю вас уведомить, любезный друг, при случае сказать Г.Ф.В., что лечение сие сыну его необходимо и уплата долгов также, кои по мнению моему простираются до 25 т., а может стать и больше; сын может откровеннее ему во всем признаться». В дальнейшем Сергей Ростопчин не радовал отца, расстроив свое здоровье постоянными кутежами. Находясь после 1815 года за границей, он и вовсе попал в долговую тюрьму из-за отказа отца оплатить очередной долг в 75 тысяч рублей.
Портрет графа Ф. В. Ростопчина. Художник О. А. Кипренский, 1809. Фрагмент
Портрет Е. П. Ростопчиной. Художник О. А. Кипренский, 1809. Фрагмент
Ростопчин боролся с супругой за влияние на детей. Но даже и здесь сил ему не хватало. В 1825 году умерла его младшая дочь Елизавета. Перед смертью дочери мать почти насильно склонила ее к принятию католической веры. Ростопчин, узнав об этом, уже после кончины Елизаветы упросил московского митрополита, несмотря на открывшиеся обстоятельства, похоронить ее на православном кладбище. «Ростопчина вела пропаганду; она давала мне разные католические книги, не просто благочестивые. Ростопчина основала при Московской католической церкви богадельню, которая до сих пор существует. Я слышала от нее самой, что в доме их в 1812 году у нее было много колибри в оранжерее, которых французы зажарили и съели. Дом их был на Лубянке и очень хорош и великолепен. Мы в 1837 году обедали у нее и бывали несколько раз», – вспоминали мать и дочь Елагины. Нужно ли говорить о том, каким тяжким бременем лежала на душе у Ростопчина невозможность устройства своей собственной семьи по русским правилам, жить по которым он наставлял всю остальную Россию. Ненависть к французам была вызвана и тем обстоятельством, что именно французские проповедники влияли на его близких больше, чем он сам. Это и популярный французский мыслитель Жозеф де Местр, и аббат Адриен Сюрюг, старший священник французской церкви Святого Людовика на Лубянке (аккурат рядом с домом Ростопчиных!), и прочие, кто, несмотря на свое французское происхождение, бывал частым гостем у Ростопчиных. А что же сам граф? Он призывал изгонять из России французов, а из собственного дома не волен был их выдворить.
Здоровье Ростопчина становилось все хуже. Он все реже выезжал в свет. Из «Последних страниц, писанных графом Ростопчиным» в конце ноября 1825 года узнаем мы о подробностях московской жизни, изменившейся с получением известия о смерти Александра. Принимать присягу Константину в Успенский собор Ростопчин не поехал, сославшись на нездоровье. Взгляд его на происходящие вокруг события был по-прежнему скептичен: «Народ равнодушен и несколько доволен, ибо ожидаются милости при коронации. Видно несколько горести напоказ… Дворянство, раздражаемое, разоренное и презираемое, довольно. Военные надеются, что их менее будут мучить».
За месяц до своей смерти Ростопчин узнал о восстании на Сенатской площади, высказавшись по этому поводу вполне остроумно: «В эпоху Французской революции сапожники и тряпичники хотели сделаться графами и князьями; у нас графы и князья хотели сделаться тряпичниками и сапожниками». Скончался Федор Васильевич Ростопчин 18 января 1826 года, похоронили его на Пятницком кладбище Москвы. Начав историю жизни Ростопчина с его автобиографических записок, ими по праву можно было бы ее и закончить: «Я ожидаю смерти без боязни и без нетерпения. Моя жизнь была плохой мелодрамой с роскошной обстановкой, где я играл героев, тиранов, влюбленных, благородных отцов, но никогда лакеев».
Эту эпитафию на свою могилу он сочинил сам:
Здесь нашел себе покой
С пресыщенной душой,
С сердцем истомленным,
С телом изнуренным,
Старик, переселившийся сюда.
До свиданья, господа!
Ну а как же сложилась судьба дворца Ростопчина, коим после смерти отца владел сын графа Андрей? В 1842 году его хозяином стал другой – граф Василий Орлов-Денисов, доблестный донской казак, генерал от кавалерии и герой Отечественной войны. При наследниках графа (сам он умер через год, в 1843-м) слева и справа от господского дома выстроили два симметричных флигеля в аналогичном стиле.
Дворец Ростопчина, 1910-е годы
В книге Ивана Снегирева «Дом графа Орлова-Денисова, прежде бывший графа Ростопчина» 1850 года находим описание дворца той поры: «Длина его 23, вышина 5, а ширина 3 сажени (1 сажень = 2,13 м). Двухаршинные (ок. 142 см) его стены складены из 10-вершкового (1 вершок = 4,445 см) кирпича с связями из брускового железа. При входе на прекрасную чугунную лестницу поставлены две медные пушки, пожалованные императрицею Екатериной II деду графа Орлова-Денисова. Хотя в первом этаже отчасти сохранилось прежнее расположение комнат, но в некоторых из них, вместо Коробовых сводов[11], сделаны потолки. Не распространяясь здесь о богатом и изящном убранстве, о прекрасных произведениях живописи, не можем не заметить мастерского и любопытного изображения Лейпцигской битвы, где на первом плане виден в пылу сражения граф Орлов-Денисов, решающий с лейб-казаками его жребий в виду императора Александра I, стоящего на холме. Нижний этаж, прежде составляющий подвалы с Коробовыми сводами, недавно обращен в жилые покои, где помещаются библиотека, аптека, кладовая и баня липовая, под ним находится небольшой подвал. Стиль фасада его не сходен с стилем задней части, сохранившей еще следы первоначального стиля здания, он древнее фасада, как можно судить по окнам с трехугольными сандриками и по закладенной обширной арке в средине, где, вероятно, был проезд. Такое разнообразие произведено переделкою дома князем Михаилом Никитичем Волконским около конца XVIII столетия… Окна первого этажа не соответствуют окнам нижнего, одни с прямыми, другие с дугообразными перемычками. Художники между окнами верхнего и нижнего этажей разместили полуколонны на базисах, одни ложчатые, обвитые вязью цветов, другие гладкие с капителями, а сверху переплетенные между собою фестоны».
Левый флигель усадьбы Ростопчина, 2010-е годы
Разрушение дворца Ростопчина, 2010-е годы
В 1857 году хозяином усадьбы стал фабрикант и богатей Николай Шипов, затем в 1882 году купец Эмиль Маттерн. Через два года в главном доме размещается «Московское страховое от огня общество», что весьма символично. Флигеля сдавались внаем. После революции, с 1917 года, в усадьбе обосновалось ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление, надолго связав судьбу этого памятника архитектуры с компетентными органами, например с архивом КГБ.
Реставрация усадьбы проводилась в 1970-е годы. Однако наибольший урон дворцу Ростопчина, который уцелел в 1812 году, причинен уже в наше время. Начиная с 1990-х годов, когда в результате юридических коллизий усадьба переходила из рук в руки, в главном доме постепенно наступила разруха и запустение: обвалились перекрытия, начала разваливаться кирпичная кладка стен, утрачен лепной декор (в том числе элементы «нарышкинского барокко») и скульптура. Жуткое состояние дворца грозило его полной утратой. В настоящее время ведется реставрация.
8. Московская окружная железная дорога: сто лет тому вперед
Москва как огромный муравейник – Проекты железнодорожного кольца: туннели и эстакады – Вокзал в Александровском саду? – Резолюция Николая II: «Дорогу строить!» – Инженер Петр Рашевский и его «колечко» – Министр путей сообщения «обер-машинист» Михаил Хилков – Как простому человеку заработать на отчуждении земли? – Андроновка, Угрешская, Кожухово, Канатчиково, далее везде… – «Уютная» архитектура станций: дома-игрушки – Торжественное открытие дороги 19 июля 1908 года – С Юга на Север – А где же пассажиры? – Охота на зайцев – Дорога становится границей Москвы
Не так много достопримечательностей появляется в Москве в наше время – оно и понятно: для того чтобы заслужить внимание горожан и гостей столицы, всякое новое сооружение должно обладать какими-то неоспоримыми достоинствами и отличиями. И если что-то подобное возникает, к нему сразу проявляется жгучий интерес. Так стало с Московским центральным кольцом, открытым после реконструкции в сентябре 2016 года и почти сразу получившим известность как МЦК. Многие сегодня не только ежедневно пользуются этой необходимой дорогой, но и не отказывают себе прокатиться лишний раз по кольцу – в первую очередь это касается туристов, наводнивших в последнее время наш город. Эта глава посвящена истории строительства дороги, начавшегося более ста лет назад.
Строительство Московской окружной железной дороги в 1902–1908 годах стало долгожданным (хотя и запоздалым) ответом на небывалый экономический рост в России на рубеже XIX–XX веков. Именно в это время Москва превратилась в огромный индустриально-торговый центр, сосредоточивший в себе массу предприятий различных отраслей промышленности, заводов, фабрик, артелей. Всем им требовалось сырье и материалы, превращавшиеся в результате переработки в товары, предназначавшиеся не только для всей России, но и для стран Запада. Именно в старой русской столице Москве, переживающей возрождение, сходились интересы тысяч продавцов и покупателей.