Екатерина II. Художник В. Эриксен, 1760. Фрагмент
Именно 1779-й считается годом начала строительства полноценного московского водопровода. 28 июля того года императрица Екатерина II поручила «генерал-поручику Бауэру произвесть в действо водяные работы для пользы престольного нашего города Москвы».
Действо должно было производиться по проекту военного инженера Фридриха Вильгельма Бауэра и называлось Мытищинский самотечный водопровод. По нему вода должна была поступать с возвышенности, от ключевых источников села Большие Мытищи, из подрусловых вод Яузы. Мытищинская вода издавна славилась своей чистотой и вкусностью, вследствие чего чаепитие в Мытищах стало знаменитым и запечатлено на картинах русских художников. Мытищинские ключи, как гласит старинная легенда, забили благодаря чуду – ровно на том месте, куда однажды ударила во время страшной грозы молния, о чем написал Николай Языков:
Отобедав сытной пищей,
Град Москва, водою нищий,
Знойной жаждой был томим.
Боги сжалились над ним:
Над долиной, где Мытищи,
Смеркла неба синева;
Вдруг удар громовой тучи
Грянул в дол, – и ключ кипучий
Покатился… Пей, Москва!
Не только в Китае, но и в России употребление чая приобрело характер церемонии. Певец русской охоты Николай Николаевич Воронцов-Вельяминов так описывал легендарное чаепитие в 1858 году: «На пятнадцатой версте от Крестов-ской заставы на Троицком (Ярославском) шоссе стоит многим знакомое село Большие Мытищи. Почти все богомольцы, едущие и идущие в Сергиевскую Лавру, останавливаются там, чтобы напиться чрезвычайно вкусного чаю или необыкновенно чистой и свежей воды. Известно, что Мытищи снабжают водой все Московские фонтаны посредством знаменитого водопровода, на месте же эта вода имеет особенно приятный вкус и ничем не заменимую свежесть. Шумно и весело живут в Мытищах. Экипажи и пешеходы беспрестанно встречаются или обгоняют друг друга. То едет тяжелый длинный тарантас, нагруженный огромною семьею московского торговца, то лихая почтовая тройка мчит бульварного франтика, то извозчичья четвероместная карета пробирается маленькой рысью, и из окон ее выглядывают головки в беленьких гладких чепчиках, то идет мастеровой, держа на палке через плечо свое платье – много, много едут и идут, и все они за мостом, на середине села подвергаются истинному нападению. Нападение это не страшно, но оригинально. Завидя издали приближающийся экипаж, десяток или два деревенских девушек стремглав к нему бросаются и наперерыв зовут откушать чаю.
“Ко мне, барин… к нам, сударыня… вот мой столик под березками… откушайте чайку…” Эти слова, мешаясь меж собою и часто сопровождаемые легкими толчками и потягиванием за платье, совершенно сбивают с толку проезжего. Иногда даже против желания вылезает он из экипажа и, окруженный толпою этих девушек, идет к какому-нибудь столу. Тут его сажают на лавочку и заставляют пить чай, в чем он после и не раскаивается, потому что, повторяю, чай в Мытищах необыкновенно хорош, а русский человек чаек любит. Сцены эти повторяются беспрестанно и бывают презабавные».
Чаепитие в Мытищах, близ Москвы. Художник В. Перов, 1862. Фрагмент
Местные старожилы поговаривали, что как-то в Троицу ехала сама Екатерина II, жажда заставила императрицу сделать остановку в Мытищах. Здесь она впервые и отведала вкуснейшей ключевой водицы, впечатление от которой осталось у нее на всю оставшуюся жизнь. Немец Бауэр тоже любил чайку отпить. Он заслужил внимание императрицы уже тем, что провел воду в Царское Село, так называемый Таицкий водопровод, который в его честь называли «Бауров канал» и даже отметили памятной доской: «В счастливое царствование Екатерины II приведена в Царское Село свежая вода, которой оно не имело, рачением генер. поруч. фон Бавера». Теперь ему предстояло не только повторить, но и приумножить свой успех. Помогать ему взялся еще один немец, военный инженер Иван Кондратьевич Герард.
Строили водопровод долго (четверть столетия!) и с перерывами. По сути, все это превратилось в стройку века, дольше по времени возводили только храм Христа Спасителя. Поначалу императрица отпустила из казны 1 100 000 рублей, что уже само по себе было огромной суммой и, следовательно, обозначало стратегическое значение своеобразного «национального проекта» Екатерининской эпохи. Московский главнокомандующий по царскому повелению обязан был ежедневно посылать до 400 солдат на строительство «водо-ведения».
Неприятности последовали уже вскоре. В 1783 году умирает Бауэр, его сменяет Герард, через четыре года начинается очередная русско-турецкая война (1787–1791), для участия в которой крайне необходимы солдаты. Строительство затягивается, а главное, кончается финансирование – что вполне естественно в таких случаях, ибо чем глубже роют, тем больше закапывают денег. На удивление, сменивший свою венценосную мать Павел I, перевернувший вверх дном все, при ней основанное, не прервал стройку, а даже подбросил деньжат – еще 400 тысяч.
Основная часть средств и ушла на строительство уникального по тем временам каменного Ростокинского акведука, из-за высокой стоимости прозванного в народе «миллионный мост», о котором Екатерина в 1785 году будто сказала: «Он с виду легок, как перо, и весьма прочен». Длина самого большого на тот момент в России моста достигала 356 метров с устоями, а высота – 15 метров. Соответствующей, то есть очень дорогой, была и стоимость, по различным оценкам превышавшая полтора миллиона рублей. Так Москва продолжала утверждать свое значение Третьего Рима, водопровод которого насчитывал не менее 11 акведуков, построенных в течение более чем пяти веков. Их протяженность достигала почти 400 километров, из них около 50 километров над землей, остальные подземные. Если же говорить о рекордах, то одним из самых длинных считается древнеримский акведук, по которому вода поступала из Карфагена, его протяженность достигала чуть менее 150 километров.
Николай Карамзин
Акведук Мытищинского водопровода прославил село Росто-кино, встречающееся в исторических документах с XV века, когда оно принадлежало боярину Михаилу Плещееву, отписавшему, в свою очередь, село Троице-Сергиевой лавре в 1447 году в память о безвременно скончавшейся своей жене: «С серебром, и с хлебом, и с сеном, и со всем, что к тому селу потягло, и с пустошами». Название села, по одной из версий, переводится на современный русский язык как речная «развилка» – на территории Ростокина от реки Яузы отходил его приток Горячка. Стоящее на реке село было богатым, местная мельница работала без остановки, пополняя казну монастыря.
Ростокино упоминается в летописях. В сентября 1552 года у Ростокина народ встречал царя Ивана Грозного.
Об этом счел нужным рассказать Николай Карамзин. Причем историк пишет не о селе, а о деревне: «Коляска дожидалась меня в деревне Ростокино, которая достойна примечания для любителей истории. Тут народ московский, всегда усердный к добрым государям своим, встретил царя Иоанна Васильевича, когда он, взяв Казань, с торжеством возвращался в столицу, еще не обагренный кровию подданных, истинных бояр русских, еще не грозный истребитель невинных новогородцев, славнейших детей древней России, но юный герой, украшенный лаврами славы, и нежный супруг прелестной Анастасии, столь любезной для историка, во-первых, по ее кротким добродетелям, во-вторых, и потому, что брачному союзу Иоанна с нею обязаны мы царствованием фамилии Романовых, которая успокоила и возвеличила Россию. Известно, что главною причиною избрания в цари Михаила Феодоровича было свойство его с Иоанном через Анастасию. Летописи говорят, что все пространство от города до ростокинского моста (то есть семь верст) было занято радостными московскими жителями, которые, следуя собственному побуждению, спешили скорее преклонить колена перед своим государем; спешили изъявить ему благодарность за то, что он сокрушил грозное татарское царство. Немногих победителей народы благодарили столь искренно! В сем случае польза была явная для России, и государь не имел нужды доказывать ее подданным. Осада и приступ стоили крови; но вдовы и сироты жаловались только на судьбу, а не на царя своего. Приняв народную благодарность, он снял с себя воинскую одежду, надел корону Мономахову и в величественном смирении пошел за крестами в город».
Таким образом, сооружение акведука стало вторым по времени масштабным событием, связавшим Ростокино с историей нашего государства. Ростокинский акведук так и остался самым длинным, еще два акведука в составе Мытищинского водопровода находились в районе слияния Яузы с рекой Работней (западнее Ярославского шоссе) и через реку Ичку у Московской кольцевой автодороги. В настоящее время они утрачены. Маршрут золотой (исходя из астрономической стоимости всего сооружения) воды по проекту Бауэра был таков: вода из подземных ключей поднимается в кирпичные бассейны, коих было более сорока, откуда самотеком по подземной кирпичной галерее шириной в метр, высотой в полтора метра и протяженностью около 16 километров поступает через долину Яузы по Ростокинскому акведуку на Сухаревку, а от нее к Самотечной площади. Завершался водопровод на Трубной площади бассейном с фонтаном. Неподалеку, на Неглинной улице, соорудили два водоразборных фонтана.
Торжественный пуск водопровода, называемого также и Екатерининским, состоялся уже в царствование внука императрицы – Александра Павловича – 28 октября 1804 года. Александр I, кстати, также добавил деньжат, почти 200 тысяч. «Вестник Европы» поведал читателям: «Вода, добежав до Трубы, близ Рождественского монастыря, наполняет обширное водохранилище, для всех открытое, устроенное на возвышенном месте, помещенное в ротонде, имеющей три входа; ниспадая из него внутрь земли круглою трубою в виде гладкого столпа, к дальнейшей цели летит стрелою, и в разных местах поднимаясь на воздух, упадает в неисчерпаемые водоемы: здесь в виде кристального снопа, возникшего из груды камней; там, быстрыми ручьями, текущими из куска гранита; тут, в образе прозрачного намета, брошенного рукою случая на полуколонну. Наполнив водоемы, низливается по мере прилива в отверстия, устроенные наравне почти с краями их, и избыток дарит реке».