Был у царя свой лучный мастер по фамилии Кондратьев, которому велено было 23 августа 1679 года «сделать к его государевым тринадцати лукам тетивы, которые вновь куплены». Документы того времени показывают, что луков в распоряжении царя было много, самых разных видов. Были и луки «из сукна багрецу червчатого», и «турецкие из сукна аглин-ского». Это давало возможность устраивать своего рода соревнования в Коломенском, победители которого удостаивались царского поощрения. Так, 30 августа 1679 года царь «пожаловал по имянному своему великому государя указу стольника Никиту Савельева сына Хитрово, велел ему дать своего государева жалованья из Оружейной палаты лубье саадашное шитое с колчаном и с луком и стрелы из подносных».
Помимо стрельбы из лука любил Федор III (таков его официальный порядковый номер после Федора Иоанновича Блаженного и Федора Годунова) и лошадей, свидетельством чему служит строительство Конюшенного двора в Коломенском. Воспитанный на виршах Симеона Полоцкого, царь легко говорил на польском и латыни. Да и первой супругой его стала полячка Агафья Грушецкая. Ориентация на западную моду выразилась в том, что уже в те годы молодые бояре, являвшиеся пред светлыми царскими очами, брили бороды, а при дворе было не велено появляться в охабнях и однорядках (распространенный тип верхней одежды в то время). Любил самодержец музыку и декламацию, устраивая концерты для узкого круга в Коломенском.
Федор Алексеевич, как скрупулезно подсчитал современный историк П. Седов, за шесть лет своего царствования приезжал в Коломенское двадцать два раза, что является своеобразным рекордом по сравнению с другими монаршими резиденциями, среди которых были Воровьево, Покровское, Измайлово, Алексеевское. Навещал он Коломенское в основном по церковным праздникам, не уступая в набожности и религиозной строгости своему отцу (при нем сожгли, например, протопопа Аввакума).
В частности, каждый год 26 октября, на день Святого Димитрия Солунского, он считал непременной своей обязанностью приехать в Казанский храм Коломенского, один из приделов которого был посвящен этому святому. Отмечал царь своим присутствием здесь и праздник явления иконы Пресвятой Богородицы Смоленской 28 июля, а 1 августа – праздник Происхождения Честного и Животворящего Креста Господня, в который молились за исцеление больных и страждущих выздоровления. Этот праздник слабому здоровьем царю, которого с детства никак не могли вылечить от цинги, был особо близок.
Поездки царя в Коломенское назывались походами. Собираясь в поход, Федор Алексеевич приказывал ехать туда же и всем придворным. Однако порою все эти многочисленные стряпчие, стольники, спальники так долго собирались, что приезжали в Коломенское уже тогда, когда царь покидал свое село. В этом случае они лишались чести участия в церемонии раздачи пирогов. Государь лично жаловал пирогами своих придворных: «Указал великий государь быть к себе, великому государю, в село Коломенское боярам и думным людям к пирогам», – сообщал думный дьяк Домнин 26 августа 1679 года.
По-прежнему с большой охотой приезжали в Коломенское иностранцы: «Во вторник, 9-го июня, – день рождения его царского величества, в этот день достигшего полных 15-ти лет – после обеда, его превосх., господин Виниус, Владимир Васильевич Воронин и оба пристава со многими другими провожатыми, в 2-х каретах и со свитою на лошадях, всего человек 60, отправились в Коломенское, где мы перед воротами спешились и вошли во двор, где приказчик или каштелян приветствовал его превосх. За воротами стояли 4 льва, сделанных из дерева и одетые в шерсть, похожую на львиную. Внутри львов находились часовые механизмы, пружина которых заставляла львов ворочать глазами и по временам издавать страшный рев. Внутри ворот находились четыре таких же льва. На четырех фронтонах дома написаны были 4 части света и объяснение к ним Греческими буквами. Приказчик или каштелян сейчас же провел его превосх. и его провожатых наверх, где мы в аудиенц-зале, очень великолепном, увидели несколько развешанных ковров и между прочим, две Французские картины, изображавшие 9 муз или богинь искусства. Нас потом водили из одной комнаты в другую, причем всех их было до сотни. Нам показали и баню, а из нее нас провели в столовую, где мы получили хорошее угощение. Отсюда мы прошли в питомник и сад и, наконец, снова поместились в каретах или верхом и направились домой», – свидетельствовал голландский дипломат Балтазар Койэт.
Вместе с государем в Коломенское нередко приезжали и его младшие братья – Иван (род. в 1666) и Петр (род. в 1672), которому он старался заменить отца, а также старшая сестра Софья (род в 1657), ставшая после смерти Федора Алексеевича регентшей при провозглашенных царями братьях. События в Москве после кончины 27 апреля 1682 года двадцатилетнего царя Федора Алексеевича развивались стремительно и привели к тому, что основной политической силой стали стрельцы во главе с князем Иваном Хованским. Он, как глава Стрелецкого приказа, представлял огромную опасность для царевны Софьи. Властные амбиции Хованского привели регентшу к мысли о необходимости скорейшего от него избавления.
Соловьев писал: «Освободились от раскольников, но оставалось дело более трудное – освободиться от Хованского, который успел привлечь к себе стрельцов потаковничеством всем их желаниям, а стрельцы в благодарность не иначе называли его как отцом и готовы были исполнить все его требования. Видя эту привязанность к себе могущественных стрельцов, Хованский забылся: оскорблял правительницу своим самовольством, вельмож гордостью, унижением их службы, хвастовством своим. Хованский волновал стрельцов; волновал их всякий, кто хотел чего-нибудь добиться; они чувствовали свою вину, знали, что бояре и все лучшие люди ненавидят их, и потому легко верили всяким слухам о мерах, которые будто бы против них предпринимались. Наконец 2 сентября, когда царское семейство было в Коломенском, явился донос на Хованского, будто бы он с помощью стрельцов хочет истребить царское семейство, перебить бояр, посредством раскола замутить землю, поднять простой народ на власти и помещиков и провозгласить себя царем.
Современники говорят, что донос этот был выдуман боярином Милославским для скорейшего погубления Хованского. Как бы то ни было, Софья решилась привести в исполнение то, чем грозила во время раскольничьего возмущения: оставить Москву и поднять против стрельцов дворян и детей боярских. Под видом богомолья она выехала из Коломенского в Саввино-Сторожевский монастырь, откуда поехала к Троицкому монастырю и остановилась недалеко от него, в селе Воздвиженском, разослав грамоты по городам, призывая служилых людей для усмирения бунтующих стрельцов и Хованского. Хованский вместе с сыном был схвачен на дороге из Москвы к Троице, куда ехал по приглашению Софьи, и привезен в село Воздвиженское».
Итак, Коломенское в очередной раз стало местом, где решалась судьба государства. Царское семейство в сопровождении стольников и в полном составе (оба царя, вдовы-царицы и восемь царевен во главе с Софьей) бежало сюда из Кремля 4 августа 1682 года, убоявшись слухов о возможном перевороте – захвате власти стрельцами. Летопись сообщает: «Того же году в 4 день великие государи и великие князья Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцы пошли из Москвы в поход в село Коломенское. И в Коломенском были немалое время». Немалое время – это месяц, в течение которого царская семья, разместившаяся в Коломенском дворце, пережидала смутные дни. Древняя усадьба временно приобрела значение второго, противостоящего Кремлю, центра власти. Хованский оказался в замешательстве. Стрельцы не решились бы взять приступом Коломенское. Политическая обстановка в стране постепенно менялась. А после получения в Коломенском подметного письма 2 сентября 1682 года Софья приобрела сильный козырь против стрельцов и их предводителя.
Казнь Ивана Хованского 17 сентября 1682 года в селе Воздвиженском по обвинению в намерении извести царей Ивана и Петра стала прологом к разгрому Хованщины. Местные жители до сих пор рассказывают историю о бродящих по округе призраках отца и сына Хованских, требующих похоронить их по-людски, в земле, а не в болоте, куда их сбросили после казни. При этом они низко кланяются, снимая шапки, причем вместе с головами.
Сыграв свою важнейшую роль в подавлении Хованщины, Коломенское уже не привлекало внимания правительницы Софьи. Да ей было и не до этого. Впервые за многие века во главе государства встала женщина, что не могло не сказаться на характере ее правления, длившегося семь лет. Взять хотя бы сравнительно мирное подавление Стрелецкого бунта 1682 года, не идущее ни в какое сравнение с теми жертвами, что были понесены в 1698 году, когда головы стрельцов рубил лично Петр I. Но это уже новый этап в истории Российской империи и Коломенского…
Одна из легенд Коломенского связана с предполагаемым рождением здесь Петра I. В своем романе «Искуситель» Михаил Загоскин умело обыгрывает тему рождения здесь будущего царя-реформатора. Герои романа спорят. Один утверждает: «Историк Миллер (Федор Миллер. – А.В.) доказал неоспоримыми доводами, что Петр Великий родился в Кремле». В ответ на это другой собеседник говорит: «Быть может, только здесь, в Коломенском, он провел почти все свое детство. Здешний садовник, Осип Семенов, рассказывал мне, что он сам частенько играл и бегал с ним по саду». В итоге выясняется, что садовник умер в 1801 году на сто двадцать четвертом году жизни.
Попытки доказать, что Коломенское является малой родиной Петра Великого, предпринимались неоднократно. Их небесплодность выражена в стихах первого русского драматурга Сумарокова, в 1759 году уверявшего современников: «Мне известно, что в сем селе родился Великий Петр, основатель нашего благополучия, отец отечества, честь народа своего, страх неприятелей и украшение рода человеческого. И так о сем селе вечного достойном почтения можно в некотором разуме то сказать подражанием, что Матфей Евангелист по пророчеству пророка Михея говорит о Вифлееме: Ты Коломенское не уступишь во славе ни которому граду Российской державы; ибо в тебе родился ВЕЛИКИЙ ПЕТР, основатель благополучия России.