Россіскій Ви́леемъ: Коломенско село,
Которое на светъ Петра произвело!
Ты щастья нашего источникъ и начало;
Въ тебе величіе Россійско возсіяло.
Младенца, коего ты зрело въ пеленахъ,
Европа видела на городскихъ стенахъ,
И Океанъ ему подъ область отдалъ воды…
Дрожали отъ него всея земли народы».
Так с подачи Сумарокова и считалось долгие годы, в подтверждение чего на дворцовых воротах Коломенского был приколочен щит с выбитыми на нем первыми двумя строками процитированного стихотворения. Коломенское же получило на несколько веков второе название – российский Вифлеем. Однако достоверных данных, заставляющих поверить в правоту Сумарокова, к настоящему времени не обнаружено. С уверенностью можно утверждать лишь то, что Петр Алексеевич родился в Москве.
Своеобразным символом рождения первого российского императора является его колыбель, долго хранившаяся в Коломенском дворце. Но это еще не доказывает факт рождения царя в Коломенском, поскольку такие колыбели были и в Кремлевском дворце, и в Измайлове, и там, куда выезжала царская семья Алексея Михайловича в полном составе. Так, побывавший на приеме у царя Алексея Михайловича в Коломенском дворце в 1675 году в составе посольства императора Леопольда секретарь Лизек своими глазами видел и царицу Наталью Кирилловну, и маленького царевича: «Царица, находясь в смежной комнате, видела всю аудиенцию с постели, чрез отверстие притворенной двери, не быв сама видимой; но ее открыл маленький Князь, младший сын, отворив дверь прежде, нежели мы вышли из аудиенц-залы». Так или иначе, если соотносить царские усадьбы с этапами жизни Петра I, то можно сказать, что Коломенское – это его раннее детство, а Измайлово и Преображенское – это уже отрочество и юность царя.
Уместным было бы привести здесь такое сравнение, сделанное иезуитом Иржи Давидом, прибывшим в Москву при царевне Софье: «Светлейшие цари имеют еще дворцы за городом, куда они время от времени отправляются на отдых. Первый – Коломенское, примерно в миле к югу от Москвы. Сюда обычно выезжает царь Иван. Здание деревянное, рядом каменная церковь. Второе – Алексеевское, построено Алексеем, отцом нынешних царей. Здесь тоже деревянный дворец с каменной церковью. Расположено в неполной миле от Москвы. Третье – Измайлово, также в миле от Москвы, из-за близости зеленых рощ очень удобное место для отдыха. Здесь есть стекольный завод, где немцы производят стекло для нужд царского двора. Царский дворец и здесь деревянный, а рядом каменная церковь, которую нынче царь Иван восстанавливает. Есть сад, большой и хорошо ухоженный. Четвертое – Преображенское, удалено от Москвы на неполную милю, сюда обычно выезжает царь Петр и развлекается здесь почти все лето. Пятое – Воробьевы горы, отстоят от города на полмили, за Девичьим монастырем. Здание каменное, на холме, окружено рощей, как короной. Сюда имеют обыкновение выезжать и сами принцессы. Шестое – Пресня, очень близко от города. Здесь Петр построил себе дворец для отдыха. Он больше других любитель развлечений и чаще уезжает для этого за город. А состоят его забавы более всего в быстрых упражнениях, в посещениях стекольного завода, в обучении и смотрах войск, в охоте на зайцев, которых здесь огромное множество. Иногда он развлекается также плаванием на лодках по реке Яузе, протекающей возле Немецкой слободы. Прочие увеселения, принятые у других государей, здесь не в чести».
Важно, что в Коломенском впервые начались детские игры Петра в войну, поощряемые очень его любившим крестным отцом и старшим братом Федором Алексеевичем. Игрушки для потех изготавливали для Петра в том числе и мастера Оружейной палаты. Это были деревянные солдатики, пушки, ружья, барабаны и, конечно, луки со стрелами, увлечение которыми от старшего брата передалось младшему.
Федор Алексеевич с подачи патриарха Иоакима, имевшего на него огромное влияние, нашел пятилетнему брату и воспитателя, дьяка Никиту Зотова, получившего известность в будущем как «шутейский патриарх». Самого Федора учил Симеон Полоцкий, с которым Зотов не шел ни в какое сравнение. Симеон Полоцкий хотел, чтобы воспитанием Петра занимался его ученик Сильвестр Медведев, придворный поэт и духовный писатель. Однако патриарх Иоаким, борец с тлетворным влиянием Запада, сделал все, чтобы этого не допустить. Вот так и оказался рядом с маленьким царем Никита Зотов, кругозор которого вряд ли соответствовал уровню царского учителя. В том, что Петр, согласно воспоминаниям современников, писал до конца жизни с ошибками, есть и его вина. Чего же удивляться столь сильной тяге императора к знаниям уже в зрелом возрасте, когда он пытался восполнить недостаток образования.
По преданию, первые уроки Никиты Зотова в Коломенском проходили под столетним дубом, который в 1806 году был запечатлен на офорте, представленном Александру I. Под изображением напечатали следующие строки:
Сей дуб присутствие Петровым украшался;
Отец Отечества под оным просвещался.
Помимо дуба, на другом, парном офорте был представлен кедр в Коломенском, изображение которого сопровождалось такими словами:
Под кедром Александр, здесь в юности своей
Учению внимал – для счастья наших дней.
Воспитание Александра I, как видим, проходило в тех же местах, где учили его великого предка.
Никита Зотов натаскивал Петра на то, что сам знал, – грамоте, чтению, зубрежке Часослова, Псалтыря и Евангелия. Помимо учебников были еще и наглядные пособия – «Потешные книги с кунштами» (иллюстрациями. – А.В.). К постижению наук царевич оказался весьма расположен.
Первых учителей редко забывают. Петр отплатил Зотову свое образно, сделав его ближайшим своим собутыльником и членом «Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора», сборища шутов, пьяниц и богохульников. К концу жизни деградировавший Зотов совершенно выжил из ума, и Петр женил его на тетке своего денщика. Видимо, не только грамоте учил Никита Моисеевич царя.
Военное ремесло Петр постигал с неменьшим любопытством. Для его игр правительница Софья не жалела казенных денег. В 1685 году ею было «велено прислать к нему Великому Государю в поход в село Коломенское из Оружейной палаты 16 пар пистолей с ольстры, тоже число карабинов с медною оправою». Присылали к царевичу и порох «для стрельбы к пищалям винтованным».
Софье даже было выгодно, что Петр проводит время в забавах вдали от Кремля. Быть может, она особо и не вдавалась в то, в какие игрушки играет ее брат. Так когда-то думали и бояре, обделывавшие свои делишки за спиной юного Ивана Грозного. А когда Петром овладела страсть к мореплаваниям, из Москвы ему прислали 100 аршинов кумачовой материи для изготовления занавесей к окнам и дверям потешных стругов, что плавали на Москве-реке у Коломенского. Петр сам активно участвовал в постройке потешных судов в Коломенском. Одним из таких судов, к которым царь приложил свою самодержавную руку, была яхта почти на три десятка человек.
После находки в Измайлове английского ботика и его реставрации летом 1689 года из Коломенского по Москве-реке отправилась небольшая флотилия. Петр плыл на парусном судне, все остальные – на больших лодках. В конце дня приплыли к Николо-Угрешскому монастырю, где и пристали. Подобные походы стали для мужающего царя обычным делом. 19 апреля 1691 года «великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич изволил из Москвы итить в свое государево село Коломенское водяным путем Москвою-рекою в судах в 9 часов дня», – читаем в историческом свидетельстве. А вот мать царя Наталья Кирилловна и супруга Евдокия Федоровна с годовалым сыном Алексеем «итить» изволили посуху. И это правильно, поскольку водное путешествие было небезопасным. В истории уже был случай, когда Россия лишилась очередного наследника, упавшего в воду. В июне 1553 года при спуске царской семьи со струга перевернулись сходни, и утонул первый сын Ивана Грозного, Дмитрий.
К концу 1680-х годов отношения между Софьей и Петром совершенно расстроились. Если в начале правления сестры на официальных мероприятиях, богослужениях, приемах послов они появлялись вместе, включая и больного царя Ивана V, то теперь Петр старался вообще не пересекаться с нею. А потому в Кремле его видели редко, зато часто он бывал и жил в Преображенском и Коломенском.
8 июля 1689 года на праздник Казанской иконы Богоматери произошло то, что должно было случиться. Петр, против обыкновения, не остался в Коломенском, где он жил тогда, а выехал в Москву на богослужение. Софья и Петр не просто встретились, а столкнулись во время крестного хода в Казанский собор на Красной площади. Вот как рассказывает об этом Алексей Толстой в своем романе «Петр I», избрав местом действия описываемого эпизода Успенский собор Кремля.
«На царском месте под алым шатром стояла Софья. По правую руку ее – царь Иван, – полуприкрыл веки, скулы его горели на больном лице. Налево стоял долговязый Петр, – будто на святках одели мужика в царское платье не по росту. Бояре, поднося ко рту платочек, с усмешкой поглядывали на него: несуразный вьюноша, и стоять не может, топчется, как гусь, косолапо, шею не держит… Софья по крайней мере понимает державный чин. Под ногами, чтобы выше быть, скамеечка. Лик покойный, ладони сложены на груди, и руки, и грудь, плечи, уши, венец жарко пылают камнями. Будто – сама владычица Казанская стоит под шатром… А у этого, у кукуйского кутилки, желваки выпячены с углов рта, будто так сейчас и укусит, да – кусачка слаба… Глаз злой, гордый… И – видно всем – и в мыслях нет благочестия…
Обедня отошла. Засуетились церковные служки. Заколебались хоругви, слюдяные фонари, кресты и иконы, поднятые на руках. Сквозь раздавшихся бояр и дворян двинулся крестный ход. Патриарх, поддерживаемый дьяконами, поклонился царям, прося их взять, по обычаю, образ Казанской владычицы и идти на Красную площадь к Казанскому собору. Московский митрополит поднес образ Ивану. Царь ущипнул редкую бородку, оглянулся на Софью. Она, не шевелясь, как истукан, глядела на луч в слюдяном окошечке…