{324}. Билл вел раскопки в Копане уже пятнадцать полевых сезонов, начав еще до того, как защитил докторскую диссертацию в Гарварде. Работа команды Фэша и его гондурасских коллег под руководством Рикардо Агурсии позволила восстановить историю Копана с такой достоверностью, какой не было и нет ни для одного другого города майя.
Этот археологический памятник расположен на реке Копан и со времен Стефенса славится красотой и детальной резьбой монументов из трахита[168]. Знакомство Дэвида Стюарта с этой «долиной романтики и чудес» Стефенса произошло летом 1986 года, после очередного Паленкского круглого стола. Линда, которая была эпиграфистом и искусствоведом в проекте Фэша, пригласила Дэвида на две недели присоединиться к ней, и он «был ошеломлен копанскими материалами». В Паленке Дэвид познакомился с немецким эпиграфистом Николаем Грюбе, по словам Дэвида, «единственным человеком, значительно моложе Линды и других, с которыми я работал». Они сразу нашли общий язык, и вместе с Линдой добились значительных успехов в прочтении копанских надписей. Николай побывал в Копане позже тем же летом и вновь приехал в следующем году, уже в составе эпиграфической команды. Он, Дэвид, Стив Хаустон и Карл Таубе постоянно общались в течение этих двух лет, обмениваясь результатами исследований, и, как говорит Дэвид, «мы четверо стали новой школой мысли или чем-то вроде этого».
В 1987 году благосклонное руководство Принстона предоставило Дэвиду отпуск на весь весенний семестр, и он вернулся в Копан, где пробыл шесть месяцев. Именно тогда он получил свой настоящий опыт полевых раскопок под надежной опекой темнобородого Билла Фэша, которого высоко ценили коллеги и местные жители.
Иные археологи могут копать большую часть своей жизни, не находя ничего примечательного, но Дэвид, должно быть, родился под счастливой звездой: 15 марта (в мартовские иды, как он любит отмечать) он наткнулся на впечатляющий жертвенный тайник. Устроенный под алтарем, составлявшем основу гигантской иероглифической лестницы Копана, тайник сохранил в целости три тонко обработанных «фигурных кремня», изделия из жада и инструменты для церемониального кровопускания.
Дэвид, Линда и Николай начали публиковать свои выводы в новой серии заметок, так и называвшейся «Копанские заметки». Несмотря на следы неоправданной редакционной спешки, эти публикации внесли значительный вклад в эпиграфику. Главным достижением стала реконструкция полного списка правителей Копана с основными событиями жизни каждого, начиная с основателя династии Йаш-К’ук’-Мо («Зеленый Кецаль-Ара»), правившего в V веке, и заканчивая последним великим правителем Йаш-Пасахом (или «Новая заря»)[169], умершим в 820 году{325}. Еще один немецкий специалист по иероглифам, Бертольд Ризе, также из Гамбургского университета, выяснил, что знаменитый квадратный алтарь Q, который ранее считался изображением астрономического конгресса, созванного для согласования лунного и солнечного календаря, на самом деле изображал шестнадцать правителей династии (или ахаво’об), сидящих на своих собственных именных иероглифах{326}. Детали их правления, открытые эпиграфистами, позволили археологам и искусствоведам, сотрудничавшим с Фэшем (включая Мэри Миллер из Йеля), связать отдельных правителей и события их правления с конкретными монументами и архитектурными достижениями.
Прояснились и новые страницы политической истории Копана, а также его отношения с Киригуа, относительно небольшим городом, стоявшим на холмах в долине реки Мотагуа в Гватемале. Со времен Стефенса и Казервуда он был известен гигантскими стелами из песчаника и зооморфными скульптурами{327}. Большую часть классического периода Копан доминировал над своим меньшим соседом, но 3 мая 738 года они поменялись местами, по крайней мере на время. В этот день один из самых выдающихся царей Копана Вашаклахун-Убаах-К’авииль («18 Ликов К’авиля») был обезглавлен в Киригуа после постыдного поражения.
И все же эта книга не о политике, а о дешифровке, что возвращает меня к теме «именных ярлыков». Оказалось, что майя даровали собственные имена не только небольшим предметам, таким как ювелирные изделия и керамика, но и почти всему, что элита считала важным в своей жизни. В Копане Дэвид Стюарт показал{328}, что стелы назывались lakam tun (лакам-тун) «великий камень», и продемонстрировал, что в текстах, описывающих их возведение, сказано: они «посажены», – глагол майя tz’ap– (ц’ап) означает «сажать». Более того, у отдельных стел в Копане были свои собственные имена, как у людей. Далее Дэвид определил{329} термин майя для каменных курильниц, открытых археологами, – sak lak tun (сак-лак-тун) «блюдо из белого камня». И как будто этого было мало, он идентифицировал иероглифическое имя одного из алтарей Копана (алтарь U){330}. Этот камень представляет собой голову монстра со знаками k’in («солнце») в глазах, так что неполное пока чтение его имени вполне для него подходяще: k’inich + неизвестный знак + tun (К’инич… Тун), или «камень с солнечными глазами».
«Что значит имя?» — спросил Шекспир[170], а майя ответили бы: «Очень много!» Они придерживались столь строгих правил касательно номенклатуры, что представляется весьма вероятным, что в таком крупном городе, как Копан, каждое здание, пирамида и, возможно, даже площадь и гробница имели название. Так, Дэвид Стюарт выделил названия храмов в сочетании с глаголом для освящения дома (otot / отот), которые читаются как u k’aba y-otot (у-к’аба йотот) «имя его дома есть такое-то»{331}.
Рис. 63. Результаты дешифровки в Копане: а) фраза tz’apah tetun (ц’апах тетун) теперь (1999) читается как tz’apah lakamtun (ц’апах лакамтун) «был посажен большой камень (стела)»; б) sak lak tun (сак-лак-тун) «блюдо из белого камня (каменная курильница)».
В свете новых прочтений эпиграфисты-«младотурки» снова подняли вопрос, что представляют собой эмблемные иероглифы — названия династий или городов? Генрих Берлин оставил этот вопрос открытым. В настоящее время общепризнано, что «префикс водной группы» по Томпсону перед эмблемными иероглифами должен читаться как ch’ul (ч’уль) «священный»[171], и эмблемный иероглиф Копана переводится примерно как «священный владыка Копана». Тем не менее эмблемные иероглифы иногда применяются к политическим объединениям, которые включают в себя более одного города, и в одном политическом объединении может использоваться несколько эмблемных иероглифов (например, в Йашчилане и Паленке){332}.
Следующее открытие Дэвида Стюарта — что главный знак эмблемного иероглифа Йашхи, разрушенного города в Петене, на самом деле читается Yaxha (Йашха), как и название соседнего озера, – свидетельствовало, что, по крайней мере вначале, некоторые эмблемные иероглифы были топонимами{333}. Более того, полноценные топонимы оказались довольно распространенными. Как показало недавнее исследование Стива Хаустона и Дэвида Стюарта{334}, названия местностей обычно вводятся глаголом uti (ути) «это произошло (в)».
Многие из топонимов включают слово witz (виц) «холм» или «гора». Эта черта объединяет майя с астеками и миштеками. В копанских текстах часты ссылки на Мо-Виц («Холм Попугая Ара») — вероятно, мифическое место обряда конца календарного периода, отмечавшегося Вашаклахун-Убаах-К’авиилем. Кажется, некоторые топонимы относятся к зонам внутри города, другие — к чужеземным местностям, а есть и явно мифологические. Среди мифологических названий — Матавиль, место, где родились божества, упомянутые на панелях «Группы Креста» в Паленке. Самым загадочным остается сверхъестественный топоним, условно переводимый как «черная дыра, черная вода» — вход в подземный мир.
Одно из самых удивительных открытий в Копане, непосредственно связанное с положением писцов в обществе майя, было сделано под руководством Уильяма Сандерса из университета штата Пенсильвания. В большой жилой группе, известной как «Сепультурас», расположенной к северо-востоку от центра города{335}, фасад главного здания (9N-82) был украшен скульптурами писцов, держащими в руке чернильницы, изготовленные из раковин, а статуя одного из моих обезьян-писцов была найдена погребенной под этим зданием, опять же с чернильницей и кистью. Внутри сооружения находилась каменная скамья, на ножках которой были вырезаны изображения богов-павахтунов, а на торце — великолепный иероглифический текст, выполненный полнофигурными иероглифами. Это был поистине величественный дворец писцов, и его обитатель был явно патриархом всего комплекса.
Рис. 64. Чтение аффиксов эмблемного иероглифа Копана как ch’ul ajaw (ч’уль ахав) «священный владыка».
Как читать основной знак, согласия пока нет.
Кто этот писец? Вскоре эпиграфисты выяснили, что звали его Мак-Чааналь и преуспевал он во времена последнего подъёма Копана, когда в правление Йаш-Пасаха произошла децентрализация и власть перешла в руки местных вельмож. Статус Мак-Чааналя был настолько высок, что ему было позволено вырезать посвящение в честь его собственных предков, включая имена матери и отца