Записывая Шитаренко, Козлов подумал: «Этого надо, пожалуй, держать на примете. Мечется он, не знает, к какому берегу пристать. Русская освободительная армия его больше не устраивает: «Все равно сидим тут». Настроение подавленное: «Погибать так погибать». Словом, присмотреться к нему стоит».
Зато следующий, явившийся после Шитаренко, был настроен по-боевому. Этот давно рвался в атаку. Ждал и никак не мог дождаться случая отомстить за отца, убитого красными под Каховкой.
- То, что нам нужно,- сказал о нем капитан Вольф. Он даже пожалел, что согласился зачислить первого. Вычеркнуть, конечно, не поздно. Однако сперва надо посмотреть, сколько еще придет.
А пришло меньше, чем нужно.
Пассивность офицеров полка РОА вконец расстроила обоих гитлеровцев. Весь обратный путь в машине держалась гнетущая тишина. Козлов тоже старался напускать на себя хандру: хмурил брови, тяжело вздыхал, нервно барабанил пальцами по стеклу кабины. А на душе было легче, чем с утра. Даже отщепенцы не хотят служить оккупантам!
За время, пока отсутствовало руководство, в школе случилось чрезвычайное происшествие. О нем доложил зондерфюрер Унт.
- Господин капитан,- не дожидаясь, когда Вольф выберется из машины, мрачно сказал он,- только что один кокнул себя…
Первым отозвался Вурст:
- Я же говорил… Я предупреждал… Создали невыносимые условия, и вот…
- Кто застрелился? - не обращая внимания на его трескотню, спросил Вольф.
- Да этот цыган… По кличке - Черный.
Глава шестая
Меншикова сцапало энкаведе. Оно перевербовало его и вернуло со своим заданием. Меншиков работает у нас, но против нас… Лейтенант Фуксман готов был дать голову на отсечение, что это именно так. Из всех сомнений, с которыми он прожил трудный минувший год, это сомнение было самым постоянным и глубоким. И оно причиняло ему мучительное беспокойство.
Трайзе явно устарел для разведки. Он становится излишне доверчивым и глупеет. Если бы там, наверху, видели это, они давно бы назначили на его место лейтенанта Фуксмана. Но те, от кого зависит судьба шефа «Абвер-команды-103», словно ослепли.
А дела идут все хуже. Как человек, ответственный за подготовку и засылку в тыл Красной Армии немецкой агентуры, Фуксман чувствует это больше других. Сколько забросили туда разведчиков и радистов, а что толку? Где они и чем занимаются? Какой ценной информацией порадовали фронтовое командование?
Несколько раз лейтенант Фуксман порывался откровенно поговорить об этом с шефом. Но старик и рта не дает открыть. Нечего, мол, всякие домыслы на песке строить, надо заниматься делом. Какие конкретные факты у нас против Меншикова?
А фактов никаких. Где же их возьмешь, эти факты? Он слишком осмотрителен и осторожен. Капитан Вольф характеризует поручика как инициативного и трудолюбивого. Заменил им Щукина, представил уже к званию капитана… Трайзе, конечно, поддержит, надеяться тут не на что.
Надо, пожалуй, самому попытаться еще раз прощупать Меншикова. Если чекисты заслали его шпионить в школе, рано или поздно он должен будет передать им первую информацию. Не пойти ли ему навстречу: предложить вторично навестить Романова? Предлог нетрудно придумать - ему опять нужны деньги, документы и питание для рации. Это такая возможность, за которую Меншиков ухватится обеими руками. Из патриотических побуждений, конечно: готов выполнить любое задание немецкого командования! И чем охотнее согласится, тем скорее разоблачит себя.
Уверенный в успехе, Фуксман явился к шефу. Он вошел в кабинет в тот самый момент, когда полковнику позвонило вышестоящее начальство. Судя по выражению его лица, разговор был приятный, что, честно говоря, наблюдалось все реже и реже. Он продолжался недолго, и Фуксман вскоре подробно изложил шефу свой план. Пожалуй, ни одно самое крупное поражение на фронте не вывело бы шефа из себя до такой степени. Лицо его неузнаваемо исказилось, стало каким-то фиолетовым.
- Вы кому яму роете, лейтенант! - в приступе бешенства заорал полковник.- Меншикову или мне? Вы не мальчишка… Вы отлично понимаете, что такое для нас Меншиков… Если бы его там сцапали, как вы утверждаете, мы не получали бы от Романова ценнейших для нас разведданных. Да вы и в нем сомневались. Я до сих пор храню в сейфе копию радиограммы, которую еще в сентябре прошлого года направил Романову по вашему настоянию.- Трайзе рванул на себя дверцу сейфа и выхватил оттуда коричневую папку.- Вот она, полюбуйтесь, сами сочиняли: «Вашим сведениям недостает конкретности: номеров частей и цель эшелонов. К тому же вы все больше и больше позволяете влиять на себя моментальным положениям… Не позволяйте,- читал Трайзе.- Операции наших войск происходят по плану, даже если отдаем местность». Вы допустили необоснованные упреки и выразили сомнение в его патриотизме. И что же ответил нам тогда Романов? - Трайзе извлек из папки бланк, на котором от руки был записан текст расшифрованной радиограммы.- Вот, полюбуйтесь: «Ваша телеграмма глубоко нас обидела. Неужели на нас могли повлиять успехи большевиков? Нам отступать поздно. Если что и случится - надеемся, вы нас выручите. Пятого октября тысяча девятьсот сорок третьего года».
Шеф положил папку на стол и вытер носовым платком глаза. Затем пристально посмотрел на Фуксмана, желая понять, какое впечатление произвели на него зачитанные радиограммы.
- В разведке все бывает, господин полковник,- проговорил тот, оставаясь при своих сомнениях.- Меншикову я ответил словами русской пословицы: и на старуху бывает разруха.
- Я прошу вас, лейтенант,- теперь уже более сдержанно сказал Трайзе,- не беспокоить Меншикова. Он занят настоящим делом, а вы сочиняете о нем всякие глупости. Я тоже кое-какие пословицы знаю. Так что прекратите, я немедленно!
- Слушаюсь, господин полковник,- Фуксману ничего больше не оставалось, как подчиниться старшему.- Но я много раз доказывал вам свою преданность, и меня обидели ваши слова. Вы сказали, будто я рою вам яму.
- Да, роете! - стоял на своем Трайзе.- Пытаясь доказать, что Меншиков большевистский агент, вы заодно перечеркиваете всю мою работу. Если и дальше следовать логике - все наши успехи за последний год сплошное надувательство. Потому что подготовку разведчиков в масштабе всего центрального участка фронта мы отдали на откуп этому большевистскому агенту… Потому что информация Романова, учитывавшаяся при разработке некоторых фронтовых операций, была сплошной ложью… Вот что такое «разоблачить» Меншикова! Вы хотите убедить себя в том, чего на самом деле нет. Лейтенант Фуксман, я верю Меншикову. Поняли - верю! Ибо отступать ему тоже поздно. Я ценил и продолжаю высоко ценить его волевые качества, ум, смелость. Это настоящий разведчик. Карьеру ему вы не испортите. А пока что вы испортили мне настроение. И только. Телефонный разговор, который я вел в вашем присутствии, касался наших с вами наград… В честь дня рождения фюрера. Поздравлять вас буду по получении приказа. Кстати, не обошли и Меншикова. Он награжден орденом военного креста «За заслуги» с мечами. Ему присвоено также звание капитана немецкой армии. А вы - неблагонадежный! Нет, лейтенант, отступать и нам поздно.
Доводы шефа, как ни логично они были построены, не разубедили Фуксмана. Лейтенант понял, что обращаться к полковнику по поводу Меншикова больше не следует. А если что и случится, то спросить найдут с кого. На сей счет существует военный устав. После доклада старшему младший не несет никакой ответственности.
Однако вскоре произошло неожиданное - полковника Трайзе перевели на запад, якобы во Францию. Это событие полностью развязало руки Фуксману, и он решил действовать. План, разработанный им ранее, казался реальным и сейчас. Правда, в нем ничего не предусматривалось на тот случай, если хитрая приманка не соблазнит Меншикова. Самое неразумное - рассчитывать на легкую победу… И, собираясь в школу, помощник шефа абверкоманды прихватил с собой «дополнение» к плану. Он посадил в машину контрразведчика Стяшева, недавно прибывшего из Германии, и подпоручика РОА разведчика Кторова. Обоих он оставит в школе. Стяшев начнет действовать по своей линии, а подпоручик Кторов будет назначен помощником к Меншикову. На первых порах займется слежкой. Если эта операция завершится удачей - получит должность начальника учебной части.
Фуксман давно уже не виделся с Меншиковым и считал вполне естественным начать разговор с комплиментов. Как не поздравить недавнего поручика с чином капитана! Как не заметить на его груди ленточки новых наград! Он, Фуксман, восхищен успехами агента, которого лично провожал на смоленский аэродром перед полетом в тыл Красной Армии и там же, на смоленском аэродроме, встречал после благополучного возвращения. Тогда у него тоже было капитанское звание. Но во-первых, то звание было советским, а во-вторых, его, по сути дела, не было. С таким же успехом Меншикова могли назвать и старшим лейтенантом, и майором. Все зависело от разработанной им, Фуксманом, легенды. А его нынешнее звание присвоено немецким командованием, и легенда тут ни при чем.
- Я искренне рад за вас, Александр Данилович,- без всякого стеснения лгал Фуксман, сидя за столом начальника школы. Капитан Вольф уступил ему свое кресло в знак уважения - все же представитель штаба абверкоманды! - Я до сих пор помню наш с вами разговор, когда вы толково и обстоятельно докладывали мне о выполнении задания. Признаюсь, в последующее время я испытывал неловкость из-за тех сомнений, которые по глупости высказал вам тогда. Черт знает, откуда только они взялись у меня! Мнительность развивается, что ли.
- Я полагаю,- без тени обиды сказал Александр Иванович,- ваш вопрос был логичным. Мало ли что могло случиться.
- Вот именно,- оживился Фуксман.- Такова наша профессия. Но затем я убедился, что Москва вас не сцапала. Иначе почти год спустя вы не сидели бы в этом кабинете. Немецкая контрразведка тоже кое-что умеет.
- Вы правы, господин лейтенант,- согласился Козлов.
- Не подумайте, что я запугиваю. Если вы не побоялись советской контрразведки, то тем более вам нечего бояться меня. Капитан Вольф положительно отзывается о вашей исполнительности и аккуратности - качествах, которыми мы, немцы, особенно дорожим.