— Время вещь непредсказуемая, — улыбнулся доктор, прочитав мою реакцию на лице.
— Да, это точно, доктор Генрих, время порой сильно удивляет, — согласился я.
— Ну что, мистер Джереми, остались у вас еще какие-то задачи на сегодня или все же прыгните в последний обеденный вагон уходящего поезда?
— Да, пожалуй, прыгну в вагон, — улыбнулся я, почувствовав, как у меня засосало под ложечкой от одних только мыслей о возможности подкрепиться.
— Тогда, пойдемте, я провожу вас до проходной, чтобы вы не ждали охранника, а то пока он дойдет до нас, вы уже начнете терять сознание от голода, — рассмеялся доктор.
— Это точно, с такими вещами лучше не затягивать, — поддержал я.
Доктор Шульц проводил меня до контрольно-пропускного пункта, где передал меня в руки охранников больницы, сам же распрощавшись со мной, отправился заниматься своими служебными делами. Я же отметился в пропускном журнале и вышел на улицу. Но стоило мне только подойти к машине и открыть дверь, как я услышал, как кто-то окликнул меня по имени. Я оглянулся, ко мне, придерживая одной рукой фуражку на голове, а другой резиновую дубинку на бедре, бежал охранник Боб.
— Мистер Джереми, сэр, погодите минутку, — подбежал ко мне Боб.
— А, Боб, что-то случилось? — спросил я, сделав вид, что понятия не имею зачем он сейчас подошел ко мне.
— Сэр, помните наш утренний разговор? Ну про странные события на этаже? — произнес он.
— А как же, Боб, есть какие-то новости по данному вопросу?
— Новостей нет, сэр, но есть идея, — радостно улыбнулся охранник.
— Вот как? И что за идея, Боб, давай выкладывай, — заинтересовался я.
— Это конечно будет не просто, но мы сможем все организовать, — прошептал он.
— Что именно, Боб? — на меня нахлынуло небывалое любопытство.
— Возьмите, — Боб протянул мне какой-то мятый клочок бумаги.
— Что это? Зачем он мне? — удивился я странной бумажке, на которой не было написано ровным счетом ничего.
— Это так, для вида, якобы вы что-то выронили, а я выбежал, чтобы отдать вам, подыграйте мне.
— А, вот в чем дело, — я взял бумажку и аккуратно положил ее в карман, после чего демонстративно пожал руку охраннику.
— Сэр Джереми, приходите сегодня к черному входу к половине двенадцатого ночи. Черный вход расположен со стороны мусорных контейнеров на задней стороне здания, найдете. Машину на стоянку не загоняйте, лучше бросьте ее на парковке круглосуточного супермаркета, он расположен в полумиле от сюда, вы наверняка проезжаете мимо него, когда едете к нам. Ночью я встречу вас и проведу на четвертый этаж, только никому не слова, никто не должен знать об этом, если это всплывет, то мне конец, в лучшем случае меня выгонят с работы и лишат лицензии охранника, а в худшем… Ладно, не будем об этом. Если ваш интерес к происходящим здесь событиям не иссяк, то жду вас сегодня. И да, оденьтесь попроще, и возьмите бесшумную обувь, — передал мне наставления Боб, после чего развернулся и быстрым темпом зашагал в сторону клиники.
Интересная происходит история. Боб видать настолько увлечен раскрытием тайны, мучающей его долгое время, что готов рискнуть, поставив на кон самое ценное, что имеет — свою лицензию охранника. Но ведь события развиваются в наиболее благоприятном для меня ключе, Боб сам принял решение провести меня в больницу, чтобы я собственными глазами увидел все то, что происходит на загадочном четвертом этаже, а там, вероятно, я смогу встретить и того таинственного пациента-беглеца, который по ночам выбирается из своей палаты и рыскает по территории всей больницы. Сегодня просто очень удачный день, я смогу решить множество важных задач и расставить все по своим местам.
Не прошло и часа с момента, моего разговора с Бобом, как я уже сидел у себя на кухне поглощая предварительно купленный обед. По дороге я заскочил в итальянский ресторан и взял хорошую порцию пасты, которую с огромным удовольствием приговорил в гордом одиночестве, запивая все это, вместо вина, красным виноградным соком. После обеда я прилег на диван, слегка отдохнуть, потому что до повторного выезда оставалось еще более четырех часов. А учитывая, что операция по незаконному проникновению на загадочный четвертый этаж больницы состоится в ночное время, то мне просто необходимо восстановить силы. Они мне понадобятся для моей миссии. Я понадеялся вздремнуть хотя бы пару часов, но почему-то ничего не получалось, как я не старался расслабиться и закрыть глаза, ничего не помогало, сон никак не хотел проявить себя. Он даже не пытался помаячить у меня перед носом, его просто нигде не было. Хотя мои мысли и были спокойными и чистыми, лишенными переживаний или волнений, но внутренне я был готов к действию, именно жажда активности окутывала меня, само стремление что-то делать, что-то творить. И тут я вспомнил разговор с Робом, который рассказывал мне об энергии, аккумулируемой внутренним источником человека, где, чем выше цель, тем больше энергии приходит для реализации задуманного. Возможно, что именно высокая цель, построенная на стремлении докопаться до истины, познать нечто неизвестное, а также вычерченная на жажде помочь другим, и себе в том числе, пробуждала во мне огромные и могучие силы, воздействия которых мне хватило бы на долгие бессонные ночи. Так и не поспавши, я взялся за подготовку к сегодняшнему мероприятию. Я подобрал удобную одежду темного цвета, свои легкие, беговые кроссовки, перчатки, фонарик. На всякий случай положил в карман записную книжку и ручку, я, конечно, не думаю, что мне это может пригодиться в таких спартанских условиях, но все же кто его знает. После того, как все было готово к моему мероприятию, я решил немного времени посвятить тому, чтобы напечатать несколько страниц книги, опираясь на полученную сегодня информацию от моих интересных собеседников. Тем более пока моя память свежа, и я полон новых впечатлений, которые могут затереться со временем или же попасть под тень какого-то более яркого и знаменательного события. И чтобы этого не произошло, я должен запечатлеть их на бумаге, надолго сохранив их там, чтобы уже в последующем предать их вечности. Жизнь человека коротка, а мысли его вечны, могут быть вечны, если он того пожелает. В противном же случае, он рискует уйти в небытие, не оставив ничего о себе и своих идеях, которые, вопреки его собственному скептицизму, могут оказаться более, чем гениальными. Поэтому я предпочитаю рискнуть, сотворив нечто поистине стоящее, ведь что может быть важнее, чем создание чего-то бессмертного? О, Боже, что я говорю! Джереми, ты стал мыслить и говорить на языке, который для тебя был невероятно чужд. Такое чувство, что кто-то возобладал над моим умом, и этот кто-то сейчас сидит во мне и надиктовывает свои, ставшими моими, мысли. Структурируя эти мыслеформы тем или иным способом, но так, как мне, человеку привыкшему рассуждать рационально и во многом прямолинейно, кажется абсолютно невозможным. Вот, что со мной сделала одержимость идеей, вот, что со мной делает жажда к творению. Мои мысли текли одна за другой, я же старался не отставать, мгновенно набирая возникающий в голове текст.
В половину одиннадцатого вечера я уже стоял одетый и полностью готовый к новым приключениям, осталось только добраться до места встречи, а там уже довериться плану охранника Боба. Вечером, в связи с низкой загруженностью дорог, я очень быстро доехал до круглосуточного супермаркета с открытой парковкой, где и оставил свой автомобиль, отправившись к месту назначения пешком. Свежий вечерний воздух, теплая погода с легким прохладным ветерком, чистые улицы, все это способствовало приятной прогулке, крайне полезной для моей головы, чрезмерно загруженной в последнее время. Боб немного просчитался в своих расчетах, расстояние от парковки до больницы оказалось несколько больше, чем заявленные пол мили, по ощущениям, я прошел около полутора — двух миль. Добравшись до больницы, я сразу обратил внимание, что в ночное время «Обитель надежды» выглядела как-то непривычно, даже мрачновато, словно я прибыл не в клинику, а в какое-то поместье с приведениями. Думаю, что мистер Джефферсон единственный, кто бы чувствовал себя комфортно в окружении такого пейзажа, он человек привыкший, — усмехнулся я.
Освящение хорошо работало лишь со стороны главного входа, с других же углов здание толком не освещалось, либо за этим плохо следили, либо в этом не было особой потребности. А еще, я предполагаю, это могло быть связано с тем, что по другим сторонам здания расположены окна больничных палат, где располагаются пациенты, и чтобы по ночам им в окна не бил яркий свет, в фонари специально вкручивают лампы слабого свечения. Что же, вполне может быть и так, но мне это только на пользу, так меня будет намного тяжелее разглядеть из окон самого здания. Поэтому я спокойно прокрался на территорию больницы, перемахнув через забор с той стороны, где освещение было минимальным. Затем, согнувшись почти вдвое, пробрался вдоль кустов в сторону установленных мусорных контейнеров, где, под небольшим навесом, виднелась большая темная дверь. Которая, судя по всему, и была тем самым запасным, то есть черным выходом. Я посмотрел на часы, толстая стрелка расположилась между римскими цифрами одиннадцать и двенадцать, тонкая же стрелка стояла на двадцати девяти минутах, стало быть, мне необходимо выждать еще одну минуту, чтобы вынырнуть из кустов и добраться до заветной двери. Я следил за секундной стрелкой часов, которая быстрым темпом приближалась к двенадцати. Итак, пора! — скомандовал я. Но не успел я сделать шаг, как дверь внезапно заскрипела и отворилась, из-за нее высунулась какая-то фигура, которую я, в связи с отсутствием нормального освещения, не мог нормально рассмотреть.
— Мистер, Джереми? Сэр? — тихонько прошептал появившийся из-за двери силуэт.
— Эй, Боб, я здесь, — еще более тихим голосом произнес я, наконец, опознав в появившимся охранника Боба.
— Идите сюда, ко мне, — скомандовал Боб.
Я тут же выбрался из кустов и, крадучись по максимально затемненному участку, приблизился к Бобу.