далеко от истины данное убеждение. Ведь преодоление страха смерти является величайшей внутренней победой человека над своими животными инстинктами. Без этого невозможно рождения героя, без него в мире бы не было тех великих воинов и спасителей, кто до последнего рвался в бой во имя правосудия и справедливости. Вспомнить хотя бы легендарных самураев, которые бесстрашно вскрывали себе живот кинжалом во имя спасения собственной чести. Или камикадзе, что штурмовали наши корабли во времена второй мировой войны. Язык не повернется назвать этих людей трусами, побоявшимися бороться за свою жизнь. Нет, они храбрецы, коих свет не видывал, и начало их храбрости зарождается в их огромном сердце, готовом идти на смерть ради своих высочайших идеалов. Конечно, многие бы возразили мне, сказав, что их обязывали условия, а здесь многие уходят из жизни в мирное время, поддаваясь своим внутреннем слабостям. Да, убивать себя, бесспорно, глупо, если на это нет никаких достаточных оснований, а основание это должно быть слишком весомым, чтобы перевесить даже человеческую жизнь, что бывает крайне редко. Но это не отменяет того факта, что человек все же совершил невероятный поступок, внутри себя сокрушив преграду в виде нашего природного инстинкта — страха смерти. И какими бы не были его причины, эту победу одерживает каждый, кто собственноручно вывел себя из этого мира. Но если мы можем оправдать деяния великих воинов прошлого, значит мы можем оправдать и поступки людей современности, где каждый нашел для себя неоспоримый довод для того, чтобы лишиться собственной жизни. Думаю, что не более одного процента всех самоубийств могут быть оправданны, остальное является бессмысленной жертвой, связанной с глубокими душевными страданиями, которые человек так и не смог пережить. Но душевные страдания — это как раз то, что мы должны героически преодолевать, если хотим взрастить настоящего человека.
— Я думаю, что нам всегда надо преодолевать те препятствия, что мешают нам стать счастливыми, — произнес я.
— Спасибо вам большое, — прозвучал в ответ голос, который, как мне показалось, уже не был таким грустным и подавленным. В нем даже чувствовалась нотка какой-то радости или триумфа, причина которого мне была совсем неведома.
Я посмотрел на часы, время показывало двадцать минут четвертого, совсем немного и за окном уже начнет светать, а мне еще необходимо незаметно выбраться отсюда. Я бесшумно вышел из палаты и направился к лестнице, по которой спустился на первый этаж и оказался возле столь привычного мне черного входа. Затем я, буквально на цыпочках, пробрался в отделение технических помещений и там скрылся в одежной комнате, где переоделся в свои вещи, а использованную униформу сложил в мешок и запрятал в шкаф. Все же не стоит вешать грязную форму среди чистых наборов одежды, это будет некрасиво и неуважительно с моей стороны. Выйдя из данного помещения, я мгновенно нырнул в комнату, через которую я сегодня сюда и пробрался. Выглянув из окна, я убедился, что вокруг все тихо, и спокойно выбрался оттуда, оставив оконные створки в том же положении, в каком они и находились изначально. После чего еще немного времени у меня ушло на то, чтобы повозиться с оконной решеткой, которую я усердно прикручивал на место. Но закручивая последний болт, я вдруг осознал, что мне еще придется вернуться сюда для того, чтобы поставить точку в моей заключительной главе. И если я не подготовлю себе лазейку для следующего раза, то велика вероятность, что я вообще больше не смогу сюда попасть. Ведь окно могут закрыть, а мне доподлинно не известно, оставляют его всегда в таком положении или это же абсолютная случайность, вызванная халатным отношением персонала. Но, с другой стороны, чего им бояться, ведь им важно, чтобы никто не сбежал, а тут на окне решетки, которые этого сделать не позволяют, да и пациенты все сидят по закрытым палатам, а оттуда явно не сбежишь. Если ты, конечно, не Сказочник, который способен проходить сквозь стены. Если я сейчас, к примеру, испорчу механизм и лишу окно возможности полностью закрываться, то какова вероятность, что сотрудники проигнорируют это и не вызовут ремонтников, которые в тот же день все починят. А окно, естественно, затем закроют, а там, того глядишь, ещё и мои следы обнаружат. Нет, слишком рискованно, лучше оставить все как есть, так хотя бы имеется шанс, что никто и не обратит внимание на приоткрытое окно. Или же оставит все как есть, ориентируясь на уже выработанную привычку. Определившись, я закрутил последний болт, фиксирующий решетку на фасаде здания и скрылся во тьме кустов.
Я сидел за столом в своем кабинете и печатал последние страницы главы, посвященной моим друзьям из психиатрического госпиталя. Моя книга была почти полностью завершена. Осталось дописать лишь последнюю главу, окончание которой я узнаю этой же ночью. Сейчас я все закончу, затем немного посплю и отправлюсь на свою последнюю встречу с таинственным пациентом с четвертого этажа.
Я очень радовался и был доволен собой, ведь за эти несколько недель я сотворил множество значимых дел, которые могли бы легко перевесить все достойные поступки, совершенные мною за всю предыдущую жизнь. И это прекрасное ощущение, когда ты предвкушаешь победный исход, который неизбежно состоится сегодняшней ночью. Я жду этого момента больше всего на свете. После чего я вернусь домой и встречу своих родных, которые приедут уже завтра после обеда. И они увидят, что теперь их ждет тот, кто их любит больше всего на свете. Встречу их с подарками, расскажу о том, как они дороги мне и как я изменился, ради того, чтобы все мы были по-настоящему счастливы. И более того, сообщу им, что в следующую поездку я отправлюсь уже вместе с ними, ибо хватит с меня этих неравноценных обменов, когда я жертвую временем, которое мог бы проводить со своей семьей, ради работы, ставшей для меня унылой рутиной. Теперь это все останется в прошлом, а впереди только радостная и успешная жизнь. Я дописал последние на сегодня строки своей главы, добавив туда еще и одного загадочного пациента, который ночью приходил ко мне с вопросами, касающимися его суицидальных намерений. После чего я отодвинул свой творческий инструмент в сторону и прилег на диван, уставившись глазами в потолок, безмятежно нависающий надо мной.
Я проснулся от звонившего будильника, который звучно сообщал мне о том, что время уже подошло и мне пора собираться в путь. На часах было ровно десять вечера, что было оптимальным временем для начала ночных приключений. Я собрал с собой весь предыдущий набор вещей, прихватив, на всякий случай, еще и тюбик машинного масла, с расчетом, что если где-то мне придется столкнуться со скрипами, то я смогу их благополучно нейтрализовать. Хотя и маловероятно, что я буду заходить через какую-нибудь дверь, так как шанс отворить их случайными ключами просто ничтожен. Я решил ничего больше не менять и все сделать так же, как я делал прошлой ночью. В двенадцатом часу я уже сидел в кустах напротив окна, ведущего в служебное помещение со швабрами, куда мне беспрепятственно удалось проникнуть прошлой ночью. Подобравшись поближе к окну, я стал всматриваться в створки и, к моему огромному облегчению, обнаружил, что окно находится в том же, не до конца закрытом, положении. Предполагаю, что уборщицы специально оставляют ставни приоткрытыми, чтобы ведра и швабры лучше просыхали. Я приступил к своему самому нелюбимому делу, которое подразумевало отвинчивание внешней решетки, это было и физически тяжело и одновременно сильно рискованно, так как я стоял на улице и ковырялся в окне, и если бы кто-то случайно меня обнаружил или услышал подозрительный звон металла, то мне бы точно пришлось несладко. Но, к моему огромному счастью, меня никто не заметил, и я успешно проник в помещение больницы. После я повторил уже знакомую мне процедуру, закрепив решетку на второй болт, чтобы она держалась ровно, без видимых перекосов. Затем выглянул в коридор, и убедившись, что все чисто, пулей залетел в помещение с одеждой, где на дне шкафа нашел свою же запрятанную ранее униформу. Я тут же нацепил ее, решив, что этически будет не совсем правильно использовать новую одежду, загружая тем самым других людей, занимающихся химчисткой, дополнительной работой. Вообще у меня даже маячила мысль — забрать с собой использованную униформу, чтобы потом постирать ее и вернуть абсолютно чистую на свое место. Но что-то в моей голове говорило о полнейшей абсурдности этой идеи. Если бы не риск быть обнаруженным, то я, безусловно, так бы и поступил, но если мне повезло дважды, то это не значит, что так оно и будет происходить постоянно. Не стоит играть в неоправданный риск, это ни к чему хорошему не приведет. Я вышел в коридор уже переодетый, затем бесшумно двинулся в сторону лестницы, там без всяких происшествий добрался до четвертого этажа, куда врываться особо не спешил. Медленно, едва наступая на подошву своих кроссовок, я заглянул за угол и убедился, что там нет никого из охраны. Еще около минуты я стоял и выжидал, появится ли кто-то в коридоре или нет. Но никто не появлялся, вообще стояла полная тишина, в которой кажется вымерли все звуки, кроме, разве что, дежурного света, который периодически тихонько потрескивал. Точнее треск исходил от самой лампы, а не от света, просто сам звук сопровождался легкими световыми морганиями, которые воспринимались именно как световые действия. Убедившись в безопасности, я прокрался до палаты четыреста тринадцать, в которой все находилось в таком же привычном состоянии, будто это было тем единственным местом, в котором никогда ничего не менялось. Когда весь мир мчится на встречу новым переменам и открытиям, эта палата остается символом какого-то остановившегося времени, походившего на внезапный уход какого-то человека, который больше никогда не будет двигаться вместе с нами в едином потоке жизни, став навечно запечатлённой фигурой в одном неизменном кадре. Я снял свою куртку и постелил ее на пол, на то самое место, где расположился когда-то в тот самый первый нелегальный визит, чтобы у двери дождаться таинственного гостя, который должен был тихонько постучать в мою дверь. Я откинулся головой к стене и стал ожидать ночного пациента, с которым у меня остался еще один незакрытый вопрос. Я так и сидел, придавшись размышлениям, пока не почувствовал, как мои веки стали тяжелеть и глаза непроизвольно закрываться, после чего я моментально уснул.