— Джереми, ты должен найти в себе все расхождения, которые мешают тебе. Ты должен откровенно признаться себе в том, что некоторые вещи ты обманчиво принимаешь за реальность, хотя они не более, чем плод твоего воображения. Ты должен открыться себе даже в самых постыдных и ужасных вещах, иначе ты не дойдешь до конца, а остановившись на месте, ты рискуешь навечно обрести безумие, — прозвучал голос Сказочника. После чего комната вдруг затряслась и стала рушится, лунный свет, светящий в окно, усилился, грохот металла и треск ломавшегося здания стал давить на барабанные перепонки. Я стал затыкать их руками, но ужасный скрежет не прекращался, я пытался рассмотреть что-то глазами, но вокруг был непроглядный туман, внезапно среди неутихающего шума прозвучал пронзительный детский крик: «Папа!». Я проснулся. Все мое тело пронизывала мелкая дрожь, а по лбу текли капли холодного пота, оказывается, что я отключился всего на каких-то пятнадцать минут, но сон уже настолько глубоко охватил меня, что я стал путать его с реальностью. Нет, Сказочник не приходил, это мне всего лишь приснилось, ведь это были его слова, которые он произносил мне ранее, в ту нашу последнюю встречу. Я просто вспомнил их и воспроизвел в своей голове. Вот только не спроста возникли именно эти слова, ведь они твердили мне о том, что где-то еще я не стал до конца откровенным с собой, что-то я до сих пор скрываю от самого себя. Вот только что это? И этот детский крик, похожий на голос моей Энни, к чему такое ужасное сновидение. И этот грохот, и разрушение, что-то пора со всем этим заканчивать, хватит с меня этих безумных приключений.
— Сказочник, где же ты? — прошептал я. — Куда ты подевался? Явись ко мне, я должен поговорить с тобой. Ты нужен мне, — тяжело вздохнул я. — Не бросай меня здесь. Я все равно не смогу, я не смогу этого признать. Сказочник! — вскрикнул я.
Глава 16Заключительная глава
— Здравствуйте доктор Блэк! Меня зовут Дуглас Джефферсон, я созванивался с вами насчет работы, — произнес молодой парень в дорогом костюме.
— Здравствуйте, молодой человек, помню о нашем разговоре. Только не называйте меня доктор Блэк, лучше мистер Говард или профессор, так оно мне как-то привычнее, — ответил мистер Блэк.
— Хорошо, профессор, — улыбнулся парень.
— Так вы значит насчет работы. Уверены, что хотите работать в таком непростом месте? Ведь это очень серьезное дело, требующее эмоциональной стабильности и альтруистической наклонности, — произнес профессор, посмотрев на молодого парня.
— Мистер Говард, я закончил институт психоанализа в Чикаго, моей огромной страстью всегда была психиатрия, поэтому я знал куда шел. А ваше заведение мне кажется наиболее предпочтительным, уж не знаю почему. Может просто внутренне чутье говорит мне о том, что я должен связать часть своей жизни именно с этим местом, — произнес молодой человек.
— Ну что же, это весьма похвально, сэр. Раз вы тверды в своих намерениях, то я готов взять вас в нашу скромную обитель. Предлагаю прогуляться по помещениям, я проведу вам небольшую экскурсию и расскажу о нашем коллективе, методах работы, ну и, конечно, познакомлю с некоторыми нашими пациентами. Доктор провел своего нового сотрудника по первому этажу здания, показав, где у них располагаются технические помещения, где ночью сидят дежурные санитары и где находятся все аварийные выходы из здания. Затем профессор провел небольшой экскурс по второму этажу, в том числе показав свой личный кабинет, а также познакомил его со своим заместителем доктором Генрихом Шульцем, чей кабинет располагался неподалеку. После этого мистер Говард Блэк поднялся со своим спутником на третий этаж и провел его вдоль палат, где у них располагались пациенты с различными заболеваниями и нарушениями психики.
— А по ту сторону располагается женское крыло, там у нас на лечении содержатся женщины и девушки, но их несколько меньше, чем мужчин. Потом сходим туда, там тоже есть интересные истории. Да, а вот здесь у нас игровая, тут они занимаются творчеством, рисуют, читают, лепят из пластилина, а некоторые даже сочиняют стихи. Здесь обычно содержатся те, кто имеет шанс на выздоровление, чей диагноз не опасен для окружающих и для самого пациента. Люди с легкими формами шизофрении, с паническими атаками, с маниакально-депрессивным психозом и так далее. Мы работаем с каждым и по его индивидуальной программе. Раньше лечение у нас во многом был схожим, но потом мы стали применять исключительно личный подход, опираясь на все возможные психические особенности самого пациента, — рассказал профессор.
— Это вполне разумно, профессор. Ведь каждый человек индивидуален и не к каждому подойдет тот ключ, который ранее подошел к другому, даже при учете, что у них абсолютно схожий диагноз, — одобрительно поддержал Дуглас.
— Да, со временем я сильно пересмотрел свои взгляды, касательно некоторых наших методов, все же мы часто не способны слышать то, о чем хочет нам сказать наш подопечный. Принимая за него каждое решение, которое, вопреки нашим ожиданиям, наносит ему непоправимый вред, так как сталкивается с тем, что надежно скрывалось от нашего взора. Все же шаблонное восприятие делает свое дело, от этого сложно было уйти, — вздохнул пожилой профессор.
— А что у вас находится на следующем этаже? — поинтересовался молодой сотрудник.
— Там у нас так же содержатся пациенты, мистер Джефферсон, только несколько более сложные, чем те, что на этом этаже, — ответил мистер Блэк.
— Профессор, я могу взглянуть на них? — поинтересовался Дуглас.
— Ну если вы желаете, то пойдемте, молодой человек, покажу вам и четвертый этаж, — ответил профессор, покрепче сжимая свою трость. — Единственное, о чем я сильнее всего жалею, так это то, что мы так и не построили здесь лифт, лишь с годами я осознал великую значимость данного изобретения, — слегка рассмеялся профессор.
Четвертый этаж представлял собой самое ухоженное место во всей больнице, было видно, что не так давно здесь был проведен тщательный ремонт, благодаря которому коридор обрел состояние особого тепла и уюта.
— Мне нравится здесь, атмосфера такая располагающая, — произнес мистер Джефферсон.
— Да, согласен, но так было далеко не всегда, — улыбнулся профессор.
— Почему мистер Говард? — спросил Дуглас.
— Раньше здесь не было такого прекрасного ремонта, — рассмеялся пожилой доктор.
— А расскажите мне о пациентах, которые содержатся здесь? Много ли их тут? А можно взглянуть в окошко? — любопытствовал молодой сотрудник.
— Здесь разные пациенты, сейчас их совсем немного, всего двенадцать человек, а раньше была задействована каждая палата. И между прочим, раньше не было окон в палатной двери, это сейчас можно приоткрыть форточку и посмотреть на больного, оценить его состояние, удостовериться, что с ним все в порядке, а раньше это сделать было невозможно, только если полностью открывать дверь. Представляете, как тяжело и рискованно это было делать моим сотрудникам, учитывая какое количество опасных пациентов у нас тогда содержалось, — поделился доктор. Молодой сотрудник проходил мимо закрытых дверей, иногда с особым любопытством заглядывая в некоторые из них, попутно интересуясь судьбой содержащегося там пациента, после чего шел дальше. Профессор рассказывал ему про диагноз больного, а также некоторые факты из его биографии, а новоиспечённый медицинский работник хвастался своими познаниями в изучении того или иного заболевания.
— А здесь кто находится? — спросил он, остановившись у палаты с номером четыреста тринадцать.
— Это, это мистер Смит, мистер Джереми Смит, — произнес профессор.
— А с ним что произошло? — спросил Дуглас.
Профессор погрузился в воспоминания далеких лет, когда прямо посреди ночи его разбудил телефонный звонок.
— Алле, профессор Говард Блэк?! — раздалось в трубке.
— Да, я слушаю, что случилось? — произнес профессор, потирая глаза.
— Профессор, это пункт охраны из больницы, у нас тут произошло чрезвычайное происшествие, скорее приезжайте. Мы уже вызвали полицию, — прозвучало в ответ.
— Что конкретно случилось? — спросил мистер Говард.
— Сэр, один из пациентов спрыгнул с крыши, но это еще не все, приезжайте скорее, — ответил охранник и повесил трубку. Профессор тут же вызвал такси и помчался в больницу. Спустя двадцать минут он уже был на месте, вокруг больницы всюду стояли полицейские машины с мигалками, а также автомобиль скорой помощи. Профессор тут же бросился к полицейским.
— Что здесь произошло? — обратился он встретившему его лейтенанту полиции.
— Человек разбился. А вы, собственно, кто, сэр? — спросил полицейский.
— Я Говард Блэк, главный врач этой клиники, — ответил профессор.
— А, тогда прошу вас мистер Блэк, проходите. Парень каким-то образом влез на крышу, потом, со слов очевидцев начал что-то кричать про смелость и доблесть, а также про выбор, сделанный им во имя собственного спасения. Охранники тут же сбежались на крик, вызвали нас, но мы не успели, он вскинул руки к небу, стоял так молча около трех минут, потом резко шагнул вниз. Шансов не было, разбился насмерть, — рассказал лейтенант.
— А кто это такой и как он вообще оказался на крыше? — спросил доктор.
— Личность уже установили ваши санитары, это Джек Бобби, — ответил сотрудник полиции.
— Как Джек Бобби? Он ведь немой и никогда не разговаривал? — удивился профессор.
— Ну не знаю, мистер Блэк, передаю вам сведения очевидцев. Эй, парни, он ведь что-то кричал на крыше? — обратился он к стоящим неподалеку охранникам.
— Да, он что-то говорил про доблесть и про спасение, и еще кричал спасибо пациенту из четыреста тринадцатой палаты, что помог ему сделать верный выбор, — ответил один из охранников. — Я тогда сразу рванул на четвертый этаж, а там пациент бьется в припадке, я его закрыл и сюда. Кстати, дверь в его палату почему-то была не заперта, — ответил один из охранников.
— В палату, срочно! — скомандовал профессор. — И кто-нибудь позвоните доктору Шульцу, пусть приедет, — крикнул мистер Блэк, устремившись к входу в здание, следом за ним помчались охранники и два дежурных санитара. Буквально несколько минут и вся толпа стояла напротив палаты под номером четыреста тринадцать за дверью которой раздавались какие-то звуки похожие на вой.