но званием холоп)
запоминает, что да как,
и морщит битый лоб.
«Прямые, свойские слова
близки простым сердцам.
Умён хозяин, голова…»
И вздрагивает сам.
2–9 сентября 2010
Родовая память
Если странник из края, что холодом скован,
направляется в край раскалённых песков,
по пути непременно заедет во Псков он.
Впрочем, имя покамест у града – Плесковъ.
И покамест починкой – отнюдь не ремонтом
называет народ поновление стен,
у которых завещано князем Довмонтом
не склонять ни пред кем, кроме Бога, колен.
Но крепчает Москва: среднерусские земли
под орлиные крылья уже собрала
и на Северо-Запад косится: приемли,
господарство Псковскóе, защиту орла!
Князь великий Василий, преемник Ивана,
на последнее вече призвал псковичей,
и, в посулах его не почуяв обмана,
те склонились пред ним – под угрозой мечей.
Ну а князь не сдержал уговора, ударив
по живому людей, не чинивших злодейств:
увезли на Москву, под пригляд государев,
триста самых влиятельных здешних семейств.
И отметил хронист: «Разлучения ради
бысть во Пскове и плач, и великая скорбь».
А взамен выселенцев осели во граде
княжьи слуги – надменные, с ними не спорь!
Нрав истории крут, и не надо истерик.
С толкованьями прошлого как ни чудесь,
над рекою Великою вписано в берег,
что Россия – читай! – начинается здесь.
Протираю очки полинялой бархоткой.
Различаю обозы в январской ночи…
Пять столетий прошло, но поныне с охоткой,
как на родину, едут во Псков москвичи.
29 августа 2018
Друкарь
Как несколько земель, чья слава – не химера,
оспаривали честь быть родиной Гомера,
так несколько Церквей, чьи прения старинны,
не сходятся насчёт конфессии Скорины.
Франциску Лукичу покоя нет в могиле:
католики его папистом объявили,
а волей лютеран философ именитый
в предшественники их зачислился – в гуситы.
Свои резоны есть у братьи православной:
сплочение славян сочтя заботой главной,
Писание друкарь издал не на латыни —
на языке Руси, что Белой звать поныне.
26 июня 2018
Послание
«О людях по богатству
судить вы не должны.
Какому быть тут братству,
где люди не равны,
где знатному пороки
прощают наперёд?»
Кто пишет эти строки?
Куда посланье шлёт?
Бумага и пергамент
правдивее легенд…
Не Томас Мор – в парламент,
не Робеспьер – в Конвент,
не Пушкин – в рудоносный
острожный край Сибирь.
Иван IV Грозный —
в Кириллов монастырь.
12–31 декабря 2008
Топонимика
В допетровской Руси города называли обычно по рекам,
на которых и ставили их как надёжный оплот от врагов.
Реформатор в народе не зря нечестивым прослыл человеком:
хоть шутейно, да славил чужих, греко-римских, античных, богов.
Но для стольного города Пётр покровителем выбрал святого,
в честь которого был окрещён и которого чтил он всегда.
С императора взяли пример продолжатели дела петрова —
в честь небесных патронов своих стали новые звать города.
Ну а если бы раньше на век расцвести топонимике царской —
при царе Михаиле, кого после Смуты призвали на трон,
как бы стал называться острог, что возник на земле красноярской?
Да и сам удивительный край – чьим бы именем был наречён?
20 октября 2018
О вреде канцеляризмов
До Петра и остзейской атаки
на устои соборной Руси
утвердили бояре и дьяки
всенародное право: «Проси!»
Коль придётся особенно тяжко
и невмочь помирать ни за грош,
бей челом, низкородный Ивашка,
в лучшем случае шишку набьёшь!
И досель за свою же работу,
где и рубль уподоблен грошу,
я пишу в заявленьях без счёту
заповедное слово «прошу».
И доселе казённые зданья,
чьи насельники в «слугах» у нас,
именуют свои предписанья
по-военному грозно: «Приказ».
Пострашнее стенного похабства,
что всего лишь изнанка реклам,
канцелярские формулы рабства,
с малолетства вестимые нам.
Я не знаю надёжного средства,
чтоб очистить родимый язык
от шаблонов поры военпредства,
от клише дооктябрьских владык.
Но живу я мечтой неизбывной:
всё, что вам излагаю сейчас,
не покажется блажью наивной
и заставит задуматься вас…
1992
Мемориал Крымской войны в Лондоне
На площади Ватерлоо, в квартале от Пикадилли,
девчушка из Подмосковья, заядлая англоманка,
спросила себя – на русском, естественно, языке:
«Погибшие англичане – зачем они приходили
с оружием в Крым российский? Какая же лихоманка
подвигла их биться насмерть от родины вдалеке?»
А в паре кварталов к югу от статуй «героев» Крыма
(«герои» пишу в кавычках, имея на то резоны),
в Вестминстере, близ Биг-Бена, стоит монумент иной.
Там кельтская королева на бой с легионом Рима
зовёт племена британцев – не ради своей короны,
но чтобы смести пришельцев с ладоней земли родной.
Святыни свои – у разных народов, держав, конфессий;
кто их осквернит, заслужит прозвание святотатца;
кто памятники оспорит, доспорится до войны.
Но трудно понять девчушкам из русских градов и весей,
как может мирская слава с бесславием сочетаться
в пределах одной и той же довольной собой страны.
13 апреля 2019
Род
Прилегла под плитою каменной,
не закрыв калитку в оградке…
После тихой кончины маминой
что-то пишет отец в тетрадке.
Долгий век достался недёшево.
Сил хватает – на помощь птицам:
щиплет булку и сыплет крошево
голубям, воробьям, синицам.
Отлучив старика от горести
просто тем, что приехал в гости,
не хочу о былом разговор вести,
да не все в нём отпеты кости.
О душевном ли равновесии
помышлять в родословном сыске?!
– Ты подростком застал репрессии.
Это дедовы братья – в списке?
Та ж фамилия, то же отчество.
Семьянины, отцы, кормильцы…
Вытер батя столешню дочиста.
– Нет, – ответил. – Однофамильцы.
Вскоре он ушёл вслед за мамою
в край, где все калитки открыты.
Не вписавшейся в память драмою
тайна рода легла под плиты.
Лишь недавно в архиве Ачинска
я обрёл в метрических книгах
сельский мир, позабытый начисто
в тектонических наших сдвигах.
В нём венчались, крестили детушек.
Умирали – обидно рано.
В нём сходились в корнях прадедушек
два чалдонских семейных клана.
Род отца избежал насилия,
а другой – не ужился с властью…
Крепко вбита наша фамилия
в грунт пути к «народному счастью».
2012
Память
По узенькому перешейку,
по гати из листвяжных слег
уходят, вытянувшись в змейку,
мужчины – двадцать человек.
– Живи, земля, и слёз не ведай:
недолог будет ратный труд.
Прощай, округа, жди с победой,
до скорой встречи, милый пруд!
А он, знакомый от рожденья,
неузнаваемо притих.
В воде мелькнули отраженья —
и снова рябь сокрыла их…
Вовек родимые подворья
не знали горших проводин.
Из двадцати вернулись двое.
А жив поныне лишь один.
И каждый год порой весенней
приходит он на старый пруд,
глядит – и двадцать отражений
из глубины к нему идут…
1982
Укрепрайон
…дело прочно,
Когда под ним струится кровь…
Долгая пустошь ежами уставлена.
Дол – как терновый венец на челе.
Доты и надолбы. «Линия Сталина»…
Юный Союз, на имперской земле
цепь укреплений в лихие тридцатые
вдоль усечённых границ возведя,
в тридцать девятом столбы полосатые
сдвинул на запад по воле вождя.
К новым кордонам щиты оборонные
переместить не успела страна —
в западнорусские земли исконные
лютою бестией вторглась война…
Кровля небес – ослепительно синяя.
Мир на ухоженных минских полях.
«Линия Сталина» – людная линия,
к ней не прервётся наезженный шлях.