В 1679 году эта история получила продолжение в связи с делом о черных мессах, в ходе которых священник проводил так называемый сатанинский ритуал, то есть искажал мессу и, возможно, читал ее на обнаженном теле женщины, а также приносил в жертву новорожденных младенцев. В деле фигурировали яды, магические обряды и известные аристократы того времени, что привело Людовика XIV к мысли о необходимости учреждения «огненной палаты» – трибунала для суда над знатными преступниками. Этот трибунал возглавил первый глава парижской полиции Ла-Рени. Расследование завершилось арестом нескольких отравительниц, включая мадам Монвуазен, более известной под прозвищем Соседка. Она промышляла изготовлением всевозможных эликсиров, одни из которых были довольно безобидны, типа приворотного зелья, но другие представляли собой порошки, с помощью которых можно было отравить, скажем, мужа, отца или брата. По всей видимости, основой для таких порошков служили соединения мышьяка. Именно в эту эпоху за мышьяком прочно закрепилась репутация «порошка для получения наследства». Дочь Соседки дала признательные показания, и в деле оказались замешаны многие королевские придворные, в том числе мадам Монтеспан – титулованная любовница короля Людовика XIV. Ее подозревали в том, что она заказывала у Соседки различные эликсиры, включая приворотное зелье. Судя по всему, ее намерения заключались в том, чтобы удержать возле себя монарха, в число добродетелей которого верность явно не входила. Существует предположение, что черные мессы читались на ее голом теле, но этому нет доказательств. Как бы то ни было, такие обвинения сыграли не последнюю роль в решении короля избавиться от этой любовницы. По делу о ядах проходило 442 человека, вынесли 104 приговора, казнили 36 человек. В основном осужденные были женщинами.
В течение долгих веков выявить любой яд было невозможно. Исключением стал цианистый калий, обладающий сильно выраженным запахом горького миндаля. Но для распознания этого яда нужно иметь соответствующую генетическую предрасположенность – без определенного гена человек не чувствует запах цианида.
В 1814 году врач и химик, декан медицинского факультета Парижского университета Орфила (1787–1853) опубликовал работу под названием «Трактат о ядах» (Traité des poisons). В 1826 году в расширенном и дополненном виде эта работа получила название «Трактат о ядах, или Общая токсикология» (Traité des poisons tirés des règnes minéral, végétal et animal ou Toxicologie générale considérée sous les rapports de la physiologie, de la psychologie, de la pathologie et de la médecine légale). Трактат был опубликован в ту эпоху, когда аналитическая химия только делала свои первые шаги. В этой работе автор подробно описывал каждый яд, а также симптомы, которые он вызывает, и классифицировал яды по категориям. Автор представил способы постановки диагноза, которые тогда, конечно, были еще очень несовершенными.
В 1851 году одному бельгийцу удалось открыть новый яд – никотин. Именно это вещество, наряду с другой дрянью, присутствует в сигаретах. В те времена некий Ипполит Визар-де-Бокарме, который был бы графом, если бы пережил своего отца, находился в бедственном финансовом положении. Ситуацию он надеялся существенно улучшить путем женитьбы на Лидии Фуньи. В 1843 году он заключил с ней брак, но ее наследства оказалось недостаточно. Тогда он позарился на наследство своего шурина, которого звали Гюстав. Вот только Гюстав не собирался умирать – он планировал жениться на обедневшей аристократке. Под ложной фамилией Ипполит записался на курс изучения химии при Промышленном училище в Генте, где научился извлекать эфирное масло из табака. Он произвел его в большом количестве, опробовал на животных, а затем дал своему шурину во время одного из его визитов в замок Битремон, расположенный в Бюри, между Турне и Монсом. Гюстав умер на глазах у Ипполита и своей сестры. Как посчитали вначале, смерть наступила в результате апоплексического удара – этим термином раньше обозначали внезапную остановку работы мозга, чаще всего из-за кровоизлияния. Местным властям смерть Гюстава показалась подозрительной, и было принято решение о проведении вскрытия тремя врачами по токсикологической экспертизе, которую поручили профессору химии Жану-Сервэ Стасу. Профессор разрезал внутренние органы на маленькие фрагменты и проделал с ними процедуру, очень напоминающую ту, которую все еще используют и сегодня. Она позволила ему обнаружить алкалоид, который он определил как никотин: «Я прихожу к выводу, что в желудке покойного действительно оказались ядовитые вещества. Эти вещества экстрагированы из никотина – щелочи, содержащейся в табаке. Никотин является одним из самых сильных известных ядов». Судебные следователи обнаружили в потолочных перекрытиях замка Ипполита подпольную химическую лабораторию. Все тайное стало явным. Ипполит Визар-де-Бокарме был признан виновным. 19 июля 1851 года его казнили путем отрубания головы на гильотине на Гран-Плас в Монсе. Он стал последней жертвой гильотины в Монсе, а Жан-Сервэ Стас – первым ученым, доказавшим присутствие никотина в организме погибшего. Сам метод обнаружения алкалоида получил его имя.
Жан-Сервэ Стас открыл новую эру в науке: появилась возможность обнаруживать многочисленные яды и наказывать преступников. Яд завершил свое царствование, так как его научились успешно идентифицировать, преступления начали раскрывать, а преступников вскоре предавали суду. С тех пор количество отравлений существенно снизилось – они почти прекратились. Но если отравления стали исключением, то это вовсе не значит, что их не надо принимать во внимание: все-таки они встречаются, и игнорировать такую вероятность ни в коем случае нельзя.
Что касается меня лично, то мне довелось столкнуться только с одной-единственной историей, когда я определил отравление как способ убийства. Это оказалось возможным потому, что окоченение тела жертвы происходило с явным замедлением – это указывало на специфический тип яда.
Несколько лет назад один мужчина – назовем его Франц – увидел мою физиономию по телевизору и попросил о консультации в связи с экспертизой. Мой секретарь назначила ему время. Я был очень возмущен ее решением, так как я встречаюсь с людьми в рабочее время только при условии официального запроса судебных органов, а такого запроса не было. Я собирался сообщить об этом посетителю, но необходимость в этом сразу же отпала – он пришел совершенно по другому поводу.
– Доктор, я пришел к вам, потому что засыпаю прямо перед телевизором.
Мысленно я проклял своего секретаря за то, что она записала ко мне на прием этого сумасшедшего, и вежливо ответил:
– Вы знаете, такое бывает и со мной.
– Нет, доктор, я хочу сказать… это происходит со мной не всегда. Но если я засыпаю, то так, что жене приходится будить меня утром, чтобы я отправился на работу, а потом я весь день чувствую себя вялым и разбитым.
Этот мужчина неожиданно начал вызывать у меня интерес. Он явно был не сумасшедшим – скорее наоборот, очень здравомыслящим. Он жил со своей женой Антуанеттой и совсем маленьким ребенком в новом доме типовой застройки.
– Такие симптомы есть только у вас? Нет ли таких же проблем у жены?
– Нет, доктор.
– И эти симптомы проявляются у вас только по вечерам? Возникают ли они днем?
– Только по вечерам.
– Есть ли у вас какие-нибудь другие симптомы? Например, тошнота, рвота, головные боли, обмороки, шум в ушах, боль в желудке?
После того как весь запас вопросов по части симптомов был истощен, выяснилось, что ничего, кроме глубокого сна, Франца не беспокоило, что явно противоречило всем моим знаниям о ядах. И тогда мне в голову пришла мысль, которая могла помочь нам решить эту проблему.
– Вы всегда едите то же самое, что и ваша жена?
– Да, доктор.
– Может быть, все же что-то есть такое, чего нет в рационе вашей жены?
Франц немного задумался.
– Да, кофе. Она готовит его мне, когда я смотрю новости по телевизору.
Я почувствовал, что напал на след.
– Ваша жена знает, что вы собирались прийти ко мне?
– Нет, мне не хотелось говорить ей об этом. Она бы приняла меня за сумасшедшего.
Я не решился сказать ему, что вначале я и сам принял его за умалишенного.
– Почему вы не обратились к своему лечащему врачу?
– Потому что у меня его нет.
– Ну что ж, я предлагаю вам сделать вот что…
Я вручил ему 7 контейнеров, обычно используемых для сбора крови и мочи, и попросил его каждый вечер, перед тем как выпить кофе, который наливала ему его жена, наполнять им емкость и затем прятать баночку подальше. На каждом контейнере была этикетка с указанием дня недели. Мы договорились, что Франц поставит крестик на контейнере, в котором будет кофе, в тот день, когда он заснет перед телевизором.
– Доктор, вы думаете, что моя жена травит меня?
– Пока я ничего не думаю. Я просто пытаюсь понять.
На самом деле мне не хотелось, чтобы его поведение в чем-то изменилось. На малейшее изменение в поведении могла бы обратить внимание его жена, а я подозревал ее в причастности к этой проблеме, но еще не знал, в чем именно состоит ее роль.
На следующей неделе Франц ждал меня с некоторым нетерпением. При нем были все контейнеры, которые он прятал под диваном, на котором спал перед телевизором. Следуя моему совету, он так ничего и не сказал жене. Я передал контейнеры в химико-токсикологическую лабораторию, и через неделю, в течение которой Франц дважды погружался в крепкий сон на диване, мне пришел отчет. Я снова принял Франца, чтобы ознакомить его с результатами анализов и объяснить значения терминов, которые непосвященный человек легко бы принял за старинную китайскую грамоту. Сотрудник лаборатории установил наличие в кофе психотропного бензодиазепина в большой дозировке, – «Валиума», или диазепама, – но только в тех контейнерах, которые были помечены крестиком. То есть речь шла о кофе, который пил Франц в те дни, когда крепко засыпал. Франц был в состоянии шока, хотя кое о чем и догадывался после первого визита ко мне.