Глава 15Круг родителей
Опять: мама, папа. – Спортсмены. – Теннисный клуб. – Папин журнал. – Такси в аэропорт.
Я, научившись по совету внука оглядываться, отчетливо понимаю, что, конечно же, я очень счастливый человек. Во-первых, у меня были замечательные родители. В «Синей птице» Метерлинка есть сцена царства неродившихся душ. Их по очереди то и дело вызывают родиться, и они с тревогой ждут. К кому они попадут? Я попала необыкновенно удачно. Особенно повезло с мамой. Я уже писала о ней, но хочу еще добавить.
Она прививала мне, конечно, не нотациями, а просто своим примером, умение не завидовать, не жаловаться, не бояться. Сколь это удалось, не мне судить, но, во всяком случае, научить меня не бояться ей удалось. За резание «правды-матки» не раз получала по мозгам. В те жуткие годы очень немногие люди обладали этими качествами.
Правдин ещё не седой. С партнерами по теннису
Вокруг все были неимущие. Не жаловались же только бывшие богатые, из тех, которых хорошо воспитали и обучили. Они и были интеллигентами. Порядочными людьми.
«Спартак», Ширяевка. Опять на корте
Прожив детство в богатых домах, умели с достоинством сносить все тяготы: жить в тесноте, мыться в любых условиях, не впадать в отчаяние от нехватки еды и ее качества, научились шить платья из занавесок… Умели работать. Думали о себе гораздо меньше, чем о тех, кто рядом. Дружили по-настоящему, целыми жизнями, компаниями. Весело, умея радоваться малому. У большинства денег всегда было в обрез, а те, кто был удачливее и богаче, вели себя на равных и старались быть широкими.
Это все я говорю, конечно, субъективно о «своих», то есть о «круге» своих родителей. Он сложился в Москве еще в двадцатые – тридцатые годы: такие среднего достатка, работающие, образованные, интеллигенты, артисты, технари, просто служащие и т. п. Почти все – занимающиеся спортом. Мама благодаря семейной причастности к Московскому яхт-клубу была замечательной гребчихой, занималась академической греблей. Гребла в двойках, четверках, восьмерках, а в 1923 году была даже чемпионкой СССР в нескольких видах судов. В теннис неплохо играла. А папа, имея университетское юридическое образование, успешно работал на бирже и все свободное время проводил в спорте. Занимался всем – боксом, хоккеем, футболом… Но главное – теннисом. Рассказывал с восхищением о СКС – Сокольническом клубе спорта. Часто говорил, убеждая всех заниматься спортом, что вернулся «целым» после десяти лет лагерей не только благодаря помощи жены – Шуни, но и истинной спортивности, выработанной предыдущей жизнью. А потом, уже вернувшись окончательно после лагеря и многих лет невозможности жить в Москве – так сказать, «реабилитированным», – с головой окунулся в теннисный мир. Многие, многие годы возглавлял теннис в клубе «Спартак», даже принимал участие как игрок, естественно, в силу возраста, не первых номеров, в межклубных соревнованиях в составе спартаковской команды.
На теннисе. Приобщает внучку
Очень много сделал для создания истинно «клубной» атмосферы на теннисных площадках спартаковского стадиона «Ширяево поле» в Сокольниках. Мой Институт востоковедения находился тоже в Сокольниках. И я, пользуясь «блатом», привела (в прямом смысле – из института ходили пешком) несколько своих приятелей-студентов в этот теннисный клуб. Зимой площадки заливали, и папа заставлял всех нас вставать на коньки и играть в хоккей с мячом!
Он так обожал теннис, что стремился всячески его популяризировать: начал собирать материалы о теннисе в мире – переводил (сам!) статьи из английских, французских и немецких изданий, и о теннисе во всех наших республиках и т. п. Перепечатывал это все на машинке, конечно, в очень ограниченном количестве экземпляров. Но вскоре издательство «Советский спорт» спохватилось и стал издаваться журнал «Теннис» – скромный, без цветных фотографий, на недорогой бумаге, но пользовавшийся спросом. Сегодня это шикарное гламурное издание, не знаю, кто выпускает.
Работа над журналом «Теннис»
Когда теперь смотрю (к сожалению, только по телевидению) соревнования на Ролан Гарросе и Уимблдоне, каждый раз радуюсь участию «наших». Конечно, больше, если с успехом. И думаю: вот папа был бы счастлив, что и у нас его обожаемый теннис на совершенно мировом уровне. Но я при этом все время злюсь, что построили олимпийский Сочи, а не теннисные, и вообще спортплощадки, при каждой школе и во всех дворах и парках. Был бы спорт доступен (в Штатах бейсбольные площадки на каждом углу), разбоя и хулиганства было бы меньше (интеллигентские иллюзии!)…
Однажды Миша Львовский, наш друг, поэт и драматург, должен был ехать в аэропорт (куда-то лететь) и вызывал такси. Диспетчер сказала, что машин нет и часа два не будет. Этот тишайший человек вдруг стал громко кричать: «В Москве, столице мира, нельзя вызвать такси?!» На что явно умная диспетчер ровным голосом спросила: «Вас только это не устраивает?» Миша сразу успокоился. Так и я в вопросах спорта…
Глава 16Общий омут
Время идет… – Первый дом – съемные комнаты. – «Зови гостей, ведь винегрет у нас есть».
Начали совместную жизнь. Конечно, вероятно, мы оба, если посмотреть с сегодняшних позиций, были вполне рисковыми людьми: соединиться, а потом и официально, в третий раз жениться на молодой (но не молоденькой) бабе с ребенком, еще и с нянькой для него, даже не думающей о том, чтобы бросить работу и заниматься семьей и домом – действительно, в омут головой. И я, отдав десять самых молодых лет кошке под задние ножки, сменив сумасшедшую влюбленность на полную неприязнь – правда, достигнув главного в жизни – родила дочку, составляющую и сегодня для меня смысл жизни, – тоже несколько ныряла в омут. Но! Оказалось, риск – благородное дело, омут был один и тот же! Совпали…
Благодаря этому ругались мы, только когда ехали в одном автомобиле и один из нас был за рулем. А настоящие трудности, как вижу сегодня, переносили огорчаясь, но не впадая в отчаяние, – спасал юмор.
Самым сложным было отсутствие собственного жилья. Вернувшись из арабских стран, встретившись через день у Киевского райкома, как я уже рассказывала, и поехав на холостяцкую квартиру друга, поняли, что живем «вместе». Обожаемая тетя Женя помогла снять на три летних месяца комнату рядом с их квартирой на Малой Бронной.
Катя с мамой и няней Райкой были на даче в Абрамцеве. Ездили туда на субботу и воскресенье. Лето кончилось, сентябрь, а ничего снять не удается. Холодает, надо забирать с дачи, а некуда… Но говорю же – Бог есть! – в начале октября снимаем на год (!) две комнаты в трехкомнатной квартире, принадлежащие бывшей балерине Большого театра Наталии (фамилии не помню). Третья принадлежит ее бывшему мужу, Аккуратову Валентину, замечательному летчику-испытателю, немыслимому фантазеру, увлекательно рассказывавшему о «встречах с НЛО». Он и его новая жена, маленькая кореяночка с ребеночком, бывали редко, жили где-то в другом месте. Были очень милые, с ними подружились. Времена были иные – за аренду надо было заплатить сразу за весь срок – то есть за год. Не дрогнув, заняли у друзей… Очень радовались – возник «дом»!
Перебывали и, соответственно, перезнакомились друзья и приятели с обеих сторон. Угощали когда богато, когда не очень, но не стеснялись, вспоминая Шуню. Как-то, когда я была еще девочкой, к нам должны были прийти мои друзья. «Нам же нечем их угощать», – огорчалась я. «Ты что? У нас есть винегрет, а приходят ведь общаться, по этому никогда ничего не заначивай, ставь все, что есть, а если даже нечего ставить, никогда не стесняйся». Я Зяме это как-то рассказала, поэтому он говорил: «Зови гостей, ведь винегрет у нас есть».
Начались другие сложности. Надо было срочно искать няньку-домработницу, так как нашу любимую Райку мы отдавали замуж. Когда недолго мы (еще в моем первом замужестве) жили в полученной комнате, в другой комнате этой квартиры жил в семье Витя, правильно влюбившийся в Раису и теперь забиравший ее.
Глава 17Раиса – подарок от бога
Появление Райки. – «Евгений Онегин». – Шуня и Рая. – Вчетвером в комнате. – Зяма и Райка. – Раисина карьера. – Сын после Афганистана. – Райкины огурцы.
Райка попала к нам за три года до рождения Кати. Папа, мама, муж и я – все работали. Надо было, чтобы кто-то был на кухне. Бабушка, работавшая у моей сослуживицы, привезла из деревни шестнадцатилетнюю внучку. Глава семьи, Шуня, поговорив, сказала: «Берем». Когда мы все испугались – ведь почти ребенок, – она сказала: здесь ей будет лучше, чем в деревне, поваренную книгу читать сумеет и будет дальше учиться. Это было летом, а в сентябре Раюха пошла в восьмой класс вечерней школы.
Шуня все делала удивительно ответственно – проходили «Евгения Онегина», и, естественно, «дядя самых честных правил» для Райки было непонятно. Шуня не поленилась и всего «Онегина» прочитала с ней вместе, все объясняя. Правда, казус все равно произошел. Писали по Онегину сочинение. Спрашиваю: какую тему писала? Райка:
– Образ Татьяны.
– Что поставили?
Печально:
– Трояк.
– Почему, ошибки?
– Нет, цитату неверно привела.
– ?
– Всегда мрачна и молчалива, как лань небесная – гнусна.
Умираем от хохота, но Шуня верна себе:
– Ты понимаешь, что «мрачный» – это почти что злой, а «гнусный» – знаешь, какой?
– Нет.
– Гнусный – такой слюнявый, сопливый, противный. Представляешь себе злую и сопливую Татьяну? Прочитай еще раз.
Раиса входит в число людей, посланных мне Богом. Умная, с чувством юмора, истинно широкой душой. Внешне – смешная мордаха с голубыми глазами и дивной, толстой русой косой. Добрая сама без показухи, умеет ценить добрые поступки других, умеет прощать. Конечно, Зяма был прав, когда говорил: Райка – талантливая. Научилась готовить лучше Нины, жены моего брата Виктора, которая считалась у нас всех лучшей кулинаркой. А драники делала вкуснее белорусских!