— Да не вижу я его! Спроси хоть, что за цель-то? Он «опознаванием» не отвечает!
— Ну, «облученные», ети их!
— «Валторна», что за цель?
— Шар воздушный, разведчик, ПВО-шники не смогли перехватить на Су-15, поднимайте 29-й!
— Не, ну в натуре, а сразу сказать было нельзя?! «Дренаж», вырубай защиты!
— Понял, понял, уже вырубил. Вот он!
— Держи!!!
В те годы наши заклятые друзья из НАТО частенько присылали такие подарки. К воздушному шару крепился контейнер с разведстанцией, шар запускали откуда-то из Скандинавии. Империалисты умели подгадать так, что шар ветром могло протащить через всю европейскую часть СССР. Информация с разведстанции уходила на спутник. Обнаружить такой шар было очень сложно, потому что его несло ветром, а наши РЛС все нескоростные цели считали метеообразованиями и на индикатор не выводили. Если же отключить защиту — экран забивали метки от облаков, птиц (весной и осенью) и прочей ерунды.
Подготовка по тревоге закончилась, вздымая тучи брызг, по полосе с заполошным ревом турбин на форсаже промчался истребитель, чиркнул по бетону бледно-оранжевым факелом и ушел в низкие облака.
На КП облегченно вздохнули, но, как вскоре выяснилось, самое интересное было впереди. МиГ-29 тоже шар перехватить не мог! Раз за разом истребитель наводили на цель, опытный летчик убирал скорость до предела, рискуя свалить машину в штопор, но серый шар на фоне серого неба не видел. Не видел, и все тут!
К тому времени на КП полка уже объявился местный контрик по кличке «Ласковый Толя», видно получил сигнал по своим каналам. Чекист ни во что не вмешивался, по обыкновению вежливо улыбаясь, но в зале управления как-то враз потянуло казематной сыростью.
В это время по трассе плелся «грузовик» Ан-12. С отчаяния решили навести на шар его.
Командир транспортника, старый опытный майор, с истребителями спорить не стал — себе дороже обойдется — развернул свой сундук, сбросил скорость до минимума и почти сразу его штурман увидел цель. Под длинной серой сморщенной оболочкой, напоминавшей изделие № 2, болтался серебристый ящик.
— «Коршун», борт 118, цель наблюдаю, наблюдаю, как слышите?
— Сто восемнадцатый, что наблюдаешь?
— Да так, болтается какой-то гондон серый, госпринадлежность определить не могу. Сбить нечем. Прикажете таранить?
— 118-й, брось шутки шутить, Гастелло, бля! Не уходи от него, сейчас вертушка к тебе подойдет! — завопил оперативный.
Оранжевый ПСС-овский Ми-8 имея на борту лучшего стрелка полка, начфиза, присоединился к азартной охоте на вражину.
Начфиз быстро снял иллюминаторы по обоим бортам, закрепил в струбцинах автоматы и, отогнав борттехника, встал в двери пилотской кабины.
Сначала охотники увидели над собой серую тушу Ан-12 с включенными посадочными фарами, а потом и шар. Начфиз припал к АКМ. Загрохотали очереди. Кабина вертолета наполнилась пороховой кислятиной, под ногами катались стреляные гильзы, однако шар продолжал лететь. Начфиз помянул нехорошим словом матушку шара, международный империализм, а также агрессивный блок НАТО и сменил магазин.
Вскоре стало ясно, что ижевская сталь берет верх над буржуйской резиной. Шар, сначала медленно, а потом все быстрее, заскользил к земле.
— Завалили! Завалили! — обрадовано заорал пилот. — Иду домой.
— Куда домой?! — немедленно отреагировала бдительная Земля. — А подбирать кто будет?!
— А-а-а, его маму!!!
Вертолет сделал крутой вираж и прошел над точкой падения шара. Шара на земле не было.
— Куда он девался-то? — удивился пилот, — мы же его где-то здесь сбили, вон над тем трактором синим почти…
Шара не было. Сделали еще один круг. Пусто.
Скандал на КП принимал нешуточный оборот. Туда уже успел приехать генерал с синими петлицами и вовсю строил личный состав. Выяснилось, что Родине этот шар совершенно необходим, и найти его нужно любой ценой.
Генерал принял на себя руководство операцией и развил бурную деятельность. Из ворот ближайшего мотострелецкого гарнизона потянулись «Уралы» с солдатами для прочесывания местности, над подмосковными полями и перелесками с характерным свистящим стуком лопастей змейкой помчались «крокодилы» Ми-24.
— Слушай, — дернул пилота за куртку начфиз, — а где трактор-то? Может, шар крестьяне спионерили, пока ты тут петли закладывал? Ищем трактор!
Спустя 10 минут заметили синий трактор «Беларусь», стоящий у околицы. Разгоряченный азартом погони пилот наплевал на меры безопасности и притёр вертолет рядом. Ближайшие заборы дружно завалились, копенка сена, накрытая брезентом, резво вспорхнула в воздух и отбыла в неизвестном направлении. Телефонные провода на столбах угрожающе завыли.
Начфиз с борттехником схватили автоматы и бросились к ближайшему сараю.
От могучего удара ногой дверь слетела с петель. На полу сарая лежала уже отрезанная оболочка шара, а на верстаке стоял серебристый контейнер. Деревенский умелец в засаленном ватнике уже подбирался к нему с ножовкой…
CITIUS, ALTIUS, FORTIUS
Командира 181 отдельного батальона связи подполковника Карнаухова весной и осенью одолевали приступы командно-штабного идиотизма. В армии это болезнь довольно распространенная, поражает она, в основном, старших офицеров. Лечится изоляцией больного от личного состава и переводом на легкую, приятную работу, вроде заполнения карточек учета неисправностей авиатехники за прошедшие 5 лет. Правда, при виде подчиненных, у пациента может наступить обострение, так сказать, рецидив тяги к руководству войсками. При этом речь у больного несвязная, мысли путаные, а взгляд из-под козырька фуражки способен сбить с ног прапорщика средней упитанности. Нелегко быть командиром.
Наш комбат возник в результате длительной и сложной селекционной работы по выведению идеального командира Вооруженных Сил, так как тупость барана сочетал с упрямством осла, хитростью обезьяны и злопамятностью слона-подранка.
В периоды обострений, когда шкодливый дух командира требовал от подчиненных свершения подвигов во славу Уставов, солнце над гарнизоном меркло и заволакивалось свинцовыми административными тучами. К счастью для подчиненных, «Ноль восьмой» (0,8 г/см3 — плотность дуба) быстро уставал и погружался в анабиоз на очередной период обучения, вверяя управление войсками своим замам.
Как известно, от физкультуры нет никакой пользы, кроме вреда. На плановом занятии по физо комбату в футбольном азарте заехали в физиономию грязным мячом. Мяч отскочил от подполковника с красивым звоном, но на руководящем челе остались следы шнуровки, и комбат сообразил, что занятия проходят как-то не так.
На следующий день, в пятницу, на подведении итогов недели, наше зоологическое чудо залезло на трибуну, поворочалось там, устраиваясь поудобнее, откупорило бутылочку «Боржоми» и сказало речь. Оказалось, что раньше в нашем батальоне физподготовка проводилась неправильно, а теперь, наоборот, будет проводиться правильно, что поднимет боеготовность вверенной ему части практически на уровень стратосферы. Откладывать такой важный элемент боевой подготовки никак нельзя, это, товарищи, будет не по-партийному. Поэтому, всем бежать кросс! Три километра. Прямо сейчас. От дома офицеров. В повседневной форме. Можно без фуражек.
И мы побежали. За нашими спинами блестящий серебрянкой Ленин с мольбой протягивал к нам руку, справа уже который год пытался взлететь с пьедестала списанный МиГ-21, который неведомый летчик при посадке со всей дури приложил об бетонку, а мы бежали. По главной аллее гарнизона, с топотом и сопением, распространяя запах одеколона «Саша», лука и вчерашних напитков. Офицерские жены, выгуливающие свои наряды, собак или детей, не обращали на это дикое зрелище совершенно никакого внимания. Привыкли.
Первыми бежали солдаты, а за ними — слабогрудые офицеры и прапорщики.
Возглавлял гонку начальник узла наведения. Длинный и тощий майор Садовский был, как всегда, «после вчерашнего», поэтому кросс давался ему с особым трудом. Его мотало на бегу с такой силой, что казалось, он «качает маятник». Я с тревогой поглядывал на лицо шефа, которое постепенно заливало нехорошей зеленью. Остальные кроссмены, астматически дыша, растянулись в линию. Последним бежал мастер спорта по самбо и дзюдо двухгодичник Юра, который выполнял функцию заградотряда. 120-килограммовый «чайник» двигался без видимых усилий, мощно работая поршнями и отфыркиваясь, как паровоз «ФД».
Наконец, гонка завернула за угол и постылый комбат с секундомером в руке пропал из виду.
— Бля, я так за бутылкой не бегаю! — прохрипел ротный, сгибаясь пополам и упираясь руками в трясущиеся колени.
— Не добежим ведь, сдохнем, товарищ майор! — проскулил, как шакал Табаки, прапор с узла АСУ. Остальные молчали, судорожно насыщая кровь кислородом.
Внезапно из-за поворота, бренча запчастями, вывернулась знакомая «мыльница», ротный УАЗ-452.
— Наша! — завопил кто-то, — стой!!!
Заплетающимися ногами народ ломанулся к машине, привычно занимая насиженные места. Шеф на удивление бодро запрыгнул в кабину.
— Куда едем, товарищ майор? — спокойно поинтересовался водитель. Он служил в авиации уже второй год и видел еще не такое.
— Вы-а-а-и! — приказал ротный, и мы поехали.
В переполненной машине тишину нарушало хриплое, как у больных овец, дыхание, в маленьком салоне повеяло павильоном «Животноводство».
Проехали второй поворот, миновали штаб дивизии, потянулись склады.
— Здесь, пожалуй, надо выйти, — сказал я, — а то, неровен час, олимпиец хренов застукает.
Шеф кивнул, машина остановилась, марафонцы полезли в кусты, чтобы не отсвечивать на проезжей части.
— Так, — задумчиво произнес ротный, закуривая. — Кто помнит мировой рекорд по бегу на 3 километра? Не перекрыть бы…
Никто не помнил.
— Ладно, еще пару затяжек — и побежим, — решил Садовский, — и это… мужики, побольше пены!
Лже-спортсмены, изображая физкультурное изнурение, вывернулись из-за поворота и тяжело потопали к финишу.