Эвакуация в бункер была быстрой. Без всякой команды. Впереди бежали те, кто стоял сзади, то есть всякая мелочь от разработчиков и сопровождающие высоких чинов лица. А высокие чины пока сдёрнулись со стульчиков, пока обегали столы, пока путались в ремешках биноклей… Но норматив все равно был перекрыт.
Команды , которые давали операторам вбегавшие в бункер, не отличались разнообразием. Менялись только суффиксы и комбинации слов. В общем, подорвали изделие почти совсем уже на берегу. Изготовителям пиропатронов была вставлена рекламация. Не исключено что во все места. Разработчикам тоже досталось: почему не продублировали, не предусмотрели возможность такой нештатной ситуации? Как ни странно, но досталось и членам приёмной комиссии за нарушение правил безопасности. Больше на пляже никто не принимал пуск. Только в бункере. В общем, как говорил Жванецкий, вот такая приключилась…
Граф Гонки на пл
В те, теперь уже далёкие, но приснопамятные времена, когда наша держава не стеснялась демонстрировать флаг своего Военно-Морского флота на просторах Мирового океана, четыре дизельные подлодки (пл) вышли из базы г. Полярный и направились на боевую службу в Средиземку. Путь, прямо скажем, не близкий. А с учётом скрытности перехода, малой средней скорости движения (днём – в подводном положении экономичным ходом, а ночью – зарядка аккумуляторных батарей и вентиляция отсеков), мелких аварий и борьбы за живучесть, телепались они до места назначения в общей сложности месяца полтора.
В конце концов, скрытно просочившись через горлышко Гибралтарского пролива и дошкандыбав до нашей плавбазы, они радостно всплыли на глазах изумлённого 6-го супостатского флота и пришвартовались по два корпуса с каждого борта. Как выглядят наши подводники, особенно проходящие службу на «дизелюхах», уже писано-переписано. Поставь их рядом с зэками – не отличишь, а после длительного перехода добавь к воображению ещё тракториста колхоза «Светлый путь» времён первых пятилеток и получишь абсолютно достоверную картину. Командир плавбазы, обозрев прибывших братьев по оружию, приказал организовать баню для личного состава, ужин и кино, потому как была суббота, а офицерам дал час времени на мытье в душе, бритье и переодевание.
В кают-компании накрыли шикарный стол. Когда все собрались, командир плавбазы сказал то, что положено в таких случаях, и по старой флотской традиции провозгласил первый тост: «По случаю…». Второй, естественно, «За дам…». Третий – «За тех, кто в море!» – святое дело, а дальше началась произвольная программа.
Как определяется степень опьянения морских офицеров? Непосвящённые скажут: по внешнему виду. Нет, ребята! Только по разговорам, которые на флоте называются травлей. Если травят о политике, значит, все только начинается, если про женщин – процесс в разгаре, ну а когда перешли к службе – все, уже не долго осталось.
И вот на последней стадии один из командиров пл вдруг заявляет, что его лодка во всех отношениях лучше, чем остальные. И даже максимальный ход у неё больше на 2 узла, хотя все они одного проекта. Ну, кто же, спрашивается, такое стерпит? И хоть они и командиры, которые все знают, все понимают и ничего не боятся, но после принятого на грудь остатки юности лихой в одном месте заиграли.
– Как это? С чего это вдруг твоя лучше? – загудели остальные командиры, приняв позу оскорблённых мушкетёров. Задетым оказалось самое святое – командирское тщеславие и самолюбие.
– Твоя лучше, говоришь?
– А не у тебя дейдвудные[51] сальники потекли в Бискае?
– А не мы тебя ждали, пока ты течи латал?
– Да сам-то ты…
– Ладно, вам, чего на мужика насели? Ну, спорол глупость, не подумавши…
– Да пошёл ты, заступник… тудыть… растудыть…
– Сам пошёл…
Командиры, выступавшие в начале единым фронтом, постепенно стали разбиваться на секции. Потом, глядя на них, сцепились между собой старпомы. А механики уже давно были готовы, они только отмашку ждали…
Видя, что страсти накаляются, и дабы не допустить выхода ситуации из–под контроля, командир плавбазы на правах хозяина и старшего по званию принял решение:
– Отставить базар, мужики! Есть предложение! – все разом затихли. – Ща проверим, кто чего стоит. Штурман, тащи карту!.. Так… Вот смотрите, здесь болтается наш эсминец. До него… примерно… миль десять. Туда и обратно – двадцать. Тому, кто приходит первым, ставлю ящик коньяка.
– Алярм!!! – заорали командиры. – Боевая тревога!!! Экипажам на лодки!!! По местам стоять, со швартовых сниматься!!!
Моряки вылетели из бани в прямом смысле в мыле и помчались по боевым постам, сверкая голыми задницами.
И вот четыре советские подводные лодки, дружно оторвавшись от плавбазы, ринулись параллельными курсами в надводном положении, выжимая из дизелей все, что возможно. Американцы охренели! Куда? Зачем? Почему? С какой целью? Поняли они только одно, что ихний американский уик-энд накрылся нашим русским медным тазом, и привели свой флот в полную боевую готовность.
А эти прут – ветер свищет, выдвижные устройства, как мачты у Лермонтова, гнутся и скрипят, волны до мостика захлёстывают, в эфире сплошной русский мат. Это на плавбазе организовали тотализатор. А как ещё подбодрить болельщикам своих боевых слонов? Только через эфир. Радиоразведка супостата такой музыки ещё никогда в жизни не слышала.
Командир того самого эсминца, который обозначал собой, сам того не ведая, точку поворота на обратный курс, вылетел на мостик в чем был, когда ему доложили, что четыре наши подлодки летят к нему полным ходом. Он тоже напрягся, как и весь 6-й флот США. На его запрос: «Что случилось?» все четыре командира дружно его послали открытым текстом, описывая при этом живописную циркуляцию вокруг его корабля. И тогда командир вполне мог произнести знаменитую фразу, вошедшую в классику современного кинематографа: «Ну, вы, блин, даёте!», провожая окошмаренным взглядом удаляющиеся корабли.
Где-то на полпути до плавбазы на одной из лодок сдох дизель, не выдержав экстремального режима. Командир другой лодки застопорил ход, подошёл, взял её буксиром за ноздрю и потащил к плавбазе. Не мог он кореша бросить. Но две другие продолжали гонку на полном серьёзе. Когда все снова ошвартовались у плавбазы, америкосы опять сильно удивились и потом долго ещё морщили репу, пытаясь разобраться в новых тактических приёмах этих непонятых русских.
Но супостат был не одинок в своём недоумении. Наше командование тоже было весьма озадачено, когда получило информацию, что противник вдруг ни с того ни с сего решил поиграть в войну. Но когда стали известны подробности забега на короткую дистанцию наших подводных лодок, доложили на самый верх. Главком был в бешенстве. Он приказал доставить этих жокеев в Севастополь и пожелал сам лично провести разбор полётов. Маленький Главком аж подпрыгивал, пытаясь дотянуться своим кулачком до носов стоящих перед ним навытяжку бравых русских флотских офицеров. Он обещал их всех снять с командиров, разжаловать и сослать в солнечный Магадан. В течение всей экзекуции они сохраняли полное спокойствие, всем своим видом показывая, что послать подводника дальше прочного корпуса невозможно. Даже солнечный Магадан в сравнении с нашим «железом» выглядит, как Сочи. Да и кто будет менять сразу четырёх командиров кораблей, находящихся на боевой службе? Главком это тоже понимал. Влепив каждому по НСС-у,[52] он отправил их обратно – искупать вину перед Родиной.
Граф Тормоз корабля
Когда-то давным-давно, флагманом Северного флота был крейсер «Мурманск». Корабли этого проекта послевоенной постройки – их много было на наших флотах: «Железняков», «Свердлов», «Дзержинский», – всех уже и не вспомнить, разве что в справочник заглянуть.
А флагман на то он и флагман, чтобы на его борту появлялись все кому не лень. В основном, конечно, проверяющие всех мастей и калибров из центрального аппарата Министерства обороны и родного ВМФ.
Довелось как-то раз вывозить на этом крейсере какого-то генерал-полковника Генерального штаба, прикатившего на флот с очередной проверкой. Как может генерал, да ещё с приставкой «полковник», проверять организацию службы на флоте, для многих флотских остаётся за пределами понимания. Но проверяли, проверяют и, надо думать, будут проверять, пока флот не задолбают окончательно.
Вышел генерал проветриться после обеда, а на мостике – все, кому положено, во главе со старпомом. Вахтенный офицер, подтянутый, застёгнутый, затянутый, пристёгнутый молодой лейтенант при виде генерала намертво ввинтил бинокль в свои глазницы, демонстрируя образцово-показательное несение вахты. Генерал потоптался возле старпома, о чем-то спросил, ему что-то ответили, закурил и пристроился возле магнитного компаса. Надо сказать, что магнитные компасы на тех кораблях представляли собой стальную тумбу, которая заканчивалась полусферой, внутри которой и помещался компас. Внизу тумбы имелась педалька, при нажатии на которую на полусфере распахивались две шторки, и можно было видеть, что там компас показывает. Конструкция нехитрая, чтобы понятно было, представьте себе мусорное ведро с педалькой. Представили? Тогда поехали дальше.
Надыбал генерал эту педальку, и ему вдруг интересно стало: а что будет, если нажать? Нажал! Шторки «хлоп» – открылись. Отпустил! «Клац» – закрылись.
– Ну, надо же, как у них тут все интересно устроено, – подумал генерал. И началось: «хлоп-клац», «хлоп-клац»… Понравилось! «Хлоп-клац», «хлоп-клац»…
Через пять минут генеральской забавы внутри старпома уже все клокотало, как в жерле вулкана Везувий. Зелёный от злости, старпом косил глаз на генерала, но доже вякнуть не смел. Субординация для военного все равно, что смирительная рубашка для психопата.
– Ну как? Как урезонить этого старого дуралея? – метался немой старпом. – Чтоб ты пропал вместе с этой педалью, будь она трижды… Ну, погоди, я тебе устрою, шаловливый ты наш… Сидел бы на своей подмосковной даче, так нет – примчался мне тут педальку нажимать, – рычало все старпомовское нутро.