по записи В.П. (Б.М. Марковича). «СПб. ведомости» 1875, № 131.
Поэт твердо верил предвещанию во всех его подробностях, хотя иногда шутил, вспоминая о нем. Так, говоря о предсказанной ему народной славе, он смеючись, прибавлял, разумеется, в тесном приятельском кружку: «А ведь предсказание сбывается, что ни говорят журналисты».
С.А. Соболевский. Таинственные приметы в жизни Пушкина. РА 1870, стр. 1382.
…Я как-то изъявил свое удивление Пушкину о том, что он отстранился от масонства, в которое был принят, и что он не принадлежал ни к какому другому тайному обществу. «Это все-таки вследствие предсказания о белой голове, – отвечал мне Пушкин. – Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта[247] направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним? Weiskopf, Weishaupt – одно и то же».
С.А. Соболевский. Таинственные приметы в жизни Пушкина. РА 1870, стр. 1385–1386.
Начало года
А.С. Пушкину предлагали написать критику Исторического романа г. Булгарина[248]. Он отказался, говоря:
– Чтобы критиковать книгу, надобно ее прочесть, а я на свои силы не надеюсь.
Примечание «Литературной газеты» 1830, № 45, стр. 72.
Февраль
The other night in society the conversation turned on murders, which are not unfrequent among the lower orders here, though seldom mentioned, as the very limited public press never takes any cognizance of such events. Poushkin, the poet, said with much gravity: «Le plus interessant assassin, que j’ai jamais connu, était un domestique, que j’avois il y a quelque temps» [Как-то вечером в обществе разговор зашел об убийствах, которые здесь не редки в низших классах общества, хотя редко упоминаются в здешней очень незначительной газетной печати, которая не получает сведений о таких происшествиях. Поэт Пушкин сказал весьма серьезно: «Самый интересный убийца, которого я знал, это слуга[249], бывший у меня несколько времени назад»].
Томас Рэйкс. Письмо 1/III– 1830 г. Публ. С.Ф. Глинки. ПС, XXXI–XXXII, стр. 109.
*…Стал он частенько к нам ездить… А мы все читали, как он в стихах цыган кочевых описал. И я много помнила наизусть и раз прочла ему оттуда и говорю:
– Как это вы хорошо про нашу сестру, цыганку, написали!
А он опять в смех:
– Я, – говорит, – на тебя новую поэму сочиню!
А это утром было, на Масленице, и мороз опять лютый…
– Хорошо, – говорит, – тут, тепло, только есть хочется.
А я ему говорю:
– Тут поблизости харчевня одна есть, отличные блины там пекут, – хотите, пошлю за блинами?
Он с первого раза побрезгал, поморщился.
– Харчевня, – говорит, – грязь.
– Чисто, будьте благонадежны, – говорю, – сама не стала бы есть.
– Ну хорошо, посылай, – вынул он две красненькие, – да вели кстати бутылку шампанского купить.
Дядя побежал, все в минуту спроворил, принес блинов, бутылку. Сбежались подруги, и стал нас Пушкин потчевать: на лежанке сидит, на коленях тарелка с блинами – смешной такой, ест да похваливает:
– Нигде, – говорит, – таких вкусных блинов не едал…
Только в это время в приходе к вечерне зазвонили. Он как схватился с лежанки:
– Ахти мне, – кричит, – радость моя, из-за тебя забыл, что меня жид-кредитор ждет!
Цыганка Татьяна Дементьевна по записи В.П. (Б.М. Марковича). «СПб. ведомости» 1875, № 131.
* Нащокин пропадал в ту пору из-за Ольги[250]… и Пушкин смеялся над ним:
– Ты, – говорит, – возьми коромысло, два ведра молока нацепи на него и ступай к своей Ольге под окно, авось она над тобой сжалится.
А Нащокин очень нашелся ответить ему на это:
– Тебе, – говорит, – легко смеяться, напишешь двадцать стихов, столько же золотых тебе в руки, – а мне каково? Действительно, – говорит, – одно остается, – нацепить себе ведра на плечи.
Цыганка Татьяна Дементьевна по записи В.П. (Б.М. Маркевича). «СПб. ведомости» 1875, № 131.
Февраль – март
В счастливую эпоху первого моего литературного успеха я встретил в Смирдинской библиотеке А.С. Пушкина и удостоился услышать из уст великого поэта лестный отзыв о моем водевиле.
– В число книг, которые мне пошлете, – сказал он Смирдину[251], – включите и водевиль Каратыгина[252].
– Позвольте же мне, Александр Сергеевич, вручить его вам с моею надписью.
– Обяжете! – отвечал он, пожав мне руку.
П.А. Каратыгин. Записки. СПб., 1880, стр. 199.
21 марта
К Пушкину – «Моск[овский] Вестн[ик]» и «Лит[ературная] Газета» одно и то же». Толк[овали] о наш[ей] лит[ературе].
М.П. Погодин. Дневник. ПС XXIII–XXIV, стр. 103.
6 апреля
Пушкин приехал в Москву с намерением сделать предложение Н.Н. Гончаровой[253]. По обыкновению, он остановился у Нащокина. Собираясь ехать к Гончаровым, поэт заметил, что у него нет фрака.
– Дай мне, пожалуйста, твой фрак, – обратился он к Павлу Войновичу. – Я свой не захватил, да, кажется, у меня и нет его…
Сватовство[254] на этот раз было удачное, что поэт в значительной мере приписывал «счастливому» фраку.
В.А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к «Нов. времени» 1898, № 8115, стр. 6.
10 мая
С лекции к Пушкину – долгий и очень занимательный разговор об русской истории:
– Как рву я на себе волосы часто, – говорит он, – что у меня нет классического образования; есть мысли, но [не] на чем их поставить.
М.П. Погодин. Дневник. ПС XXIII–XXIV, стр. 106.
13 мая
Проч[ел] I дейст[вие] Марфы[255] Пушкину, сказав: «Моя цель на другом поприще, след[овательно], неудача на этом не приведет меня в уныние. Будьте откровенны». – «В восторге». – «Я не ждал. Боюсь хвалить вас. Ну, если вы разовьете характеры так же, дойдете до такой высоты, на какой стоят нар[одные] сцены. Чудо. Уд[ачная?] догадка. Это и хорошо, что вам кажется общим местом. Diable etc.». Приятно.
М.П. Погодин. Дневник. ПС XXIII–XXIV, стр. 106–107.
14 мая
Про[читал] еще 2 действия. Пушкин заплакал: «Я не плакал с тех пор, как сам сочиняю, мои сцены народные ничто перед вашими. Как бы напечатать ее», и целовал и жал мне руку.
М.П. Погодин. Дневник. ПС XXIII–XXIV, стр. 107.
Июнь
Пушкин говорил М.А. Максимовичу, что князю Юсупову хотелось от него стихов, и затем только он угощал его в Архангельском.
– Но ведь вы его изобразили пустым человеком.
– Ничего, не догадается![256]
Кн. П.А. Вяземский. Из записной книжки. РА 1887, III, стр. 455.
15 июня
Сегодня говорил мне Пушкин об актере Montalan: «Я применил к нему стих Лафонтена: «Voilà tout mon talent, je ne sais s’il suffit» [Вот весь мой талант, не знаю, достаточно ли его].
Кн. П.А. Вяземский. Старая записная книжка. СПб., 1884, стр. 122.
Первая половина июля. Захарово[257]
* Приезжал он ко мне сам, перед тем, как вздумал жениться. «Я, – говорит, – Марья[258], невесту сосватал, жениться хочу…» – «Чем, мол, вас, батюшка, угощать я стану? Сем, мол, яишеньку сделаю!» – «Ну, сделай, Марья!.. – Все наше решилося, – говорит, – Марья: все, – говорит, – поломали, все заросло!» Побыл еще часика два. «Прощай, – говорит, – Марья, приходи ко мне в Москву! А я, – говорит, – к тебе еще побываю».
Марья Федоровна (дочь Арины Родионовны) по записи Н.Б. «Москвитянин» 1851, IX–X, стр. 32.
2 июля
On m’a conté une anecdote du poète Pouchkine. Quelqu’un, après une longue absence le revoquant, lui demande: comment, mon cher, on me dit que vous allez vous marier? Certainement, repondit l’autre, et ne croyez pas que ce sera la derniere sottise que je ferai dans ma vie [Мне рассказывали анекдот о поэте Пушкине. Кто-то после долгого отсутствия, увидев его, спросил: «Как, мой дорогой, мне передавали, будто вы женитесь?» «Совершенно верно, – ответил тот, – и не думайте, что это будет последней глупостью, которую я сделаю в своей жизни»].
А.Я. Булгаков К.Я. Булгакову. РА 1901, III, стр. 482.
Август
После Июльской революции 30-го года, Пушкин говорил: «Странный народ! Сегодня у них революция, а завтра все столоначальники уже на местах, и административная махина в полном ходу».
Кн. П.А. Вяземский, VII, стр. 482.
20 августа. Москва
В.Л. Пушкин[259], четверть часа до кончины видя, что я взял в руки «Литературную Газету», которая лежала на столе, сказал мне задыхающимся и умирающим голосом: «Как скучен Катенин!» – который в то время печатал длинные статьи в этой газете. – «Allons nous-en, – сказал мне тут Александр Пушкин, – il faut laisser mourir mon oncle avec un mot historique» [Уйдемте, дадимте дяде моему умереть с историческим словом].
Кн. П.А. Вяземский А.Я. Булгакову 6 ноября 1853 г. «Москвитянин» 1854, № 5, отд. IV, стр. 11.
Нам передавали современники, что, услышав эти слова от умиравшего Василия Львовича, Пушкин направился на цыпочках к двери и шепнул собравшимся родным и друзьям его: «Господа, выйдемте, пусть это будут последние его слова».