Больной громко и ясно спрашивал меня:
– Что вы думаете о моей ране – я чувствовал при выстреле сильный удар в бок и горячо стрельнуло в поясницу; дорогою шло много крови – скажите мне откровенно, как вы рану находили?
– Не могу вам скрывать, что рана опасная.
– Скажите мне – смертельна?
– Считаю долгом вам это не скрывать, – но услышим мнение Арендта[440] и Саломона[441], за которыми послано.
– Je vous remercie, vous avez agi en honnête homme envers moi – (при сем рукою потер себе лоб) – il faut que j’arrange ma maison. [Благодарю вас, вы действовали в отношении меня, как честный человек. Я должен устроить мои домашние дела.]
Через несколько минут сказал:
– Мне кажется, что много крови идет?
Я осмотрел рану, – но нашлось, что мало, – и наложил новый компресс.
– Не желаете ли вы видеть кого-нибудь из близких приятелей?
– Прощайте, друзья! – сказал он, глядя на библиотеку. – Разве вы думаете, что я часа не проживу?
– О нет, не потому, но я полагал, что вам приятнее кого-нибудь из них видеть… Господин Плетнев здесь.
– Да, – но я бы желал Жуковского. Дайте воды, меня тошнит.
В.Б. Шольц[442]. Записка. Щеголев.
– Плохо со мною, – сказал он, подавая руку Шольцу. Его осмотрели, и Задлер уехал за нужными инструментами.
Оставшись с Шольцем, Пушкин спросил:
– Что вы думаете о моем положении, скажите откровенно?
– Не могу от вас скрыть, вы в опасности.
– Скажите лучше, умираю.
– Считаю долгом не скрывать и того. Но услышим мнение Арендта и Саломона, за которыми послано.
– Je vous remercie, vous avez agi en honnête homme envers moi, – сказал Пушкин, замолчал, потер рукою лоб, потом прибавил: – Il faut que j’arrange ma maison.
[Благодарю вас, вы действовали в отношении меня, как честный человек. Я должен устроить мои домашние дела.]
– Не желаете ли видеть кого из ваших ближних? – спросил Шольц.
– Прощайте, друзья, – сказал Пушкин, обратив глаза на свою библиотеку.
С кем он прощался в эту минуту: с живыми ли друзьями, или мертвыми – не знаю.
Он немного погодя, спросил:
– Разве вы думаете, что я часа не проживу?
– О нет, но я полагал, что вам будет приятно увидеть кого-нибудь из ваших. Господин Плетнев здесь.
– Да, но я желал бы и Жуковского. Дайте мне воды: тошнит.
В.А. Жуковский С.Л. Пушкину.
– Благодарю вас, – сказал он тут Шольцу, – что вы сказали мне правду, как честный человек. Теперь займусь делами моими…
Кн. П.А. Вяземский А.Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 244.
7 часов
С изумлением я узнал об опасном положении Пушкина. «Что, плохо?» – сказал мне Пушкин, подавая руку. Я старался его успокоить. Он сделал рукою отрицательный знак, показывавший, что он ясно понимал опасность своего положения. «Пожалуйста, не давайте больших надежд жене, не скрывайте от нее, в чем дело, она не притворщица; вы ее хорошо знаете; она должна все знать. Впрочем, делайте со мною, что вам угодно, я на все согласен и на все готов». Врачи, уехав, оставили на мои руки больного. Он исполнял все врачебные предписания. По желанию родных и друзей П[ушкина] я сказал ему об исполнении христианского долга. Он тот же час на то согласился. «За кем прикажете послать», – спросил я. «Возьмите первого ближайшего священника», – отвечал П[ушкин]. Послали за отцом Петром, что в Конюшенной. Больной вспомнил о Грече. «Если увидите Греча, – молвил он, – кланяйтесь ему и скажите, что я принимаю душевное участие в его потере»[443].
И.Т. Спасский[444]. Последние дни А.С. Пушкина. Рассказ очевидца (2 февраля 1837 г.). «Библ. зап.» 1859, № 18, стр. 556.
– Плохо мне, – сказал Пушкин, когда подошел к нему Спасский.
Спасский старался его успокоить, но Пушкин махнул отрицательно. С этой минуты он как будто перестал заботиться о себе и все его мысли обратились на жену.
– Не давайте излишних надежд жене, – говорил он Спасскому, – не скрывайте от нее, в чем дело, она не притворщица; вы ее хорошо знаете; впрочем, делайте со мною, что хотите, я на все согласен, на все готов…
Всякий раз, как она входила или только останавливалась у дверей, он чувствовал ее присутствие.
– Жена здесь? – говорил он. – Отведите ее.
Он боялся допускать ее к себе, ибо не хотел, чтобы она могла заметить его страдания, кои с удивительным мужеством пересиливал.
– Что делает жена? – спросил он однажды у Спасского. – Она, бедная, безвинно терпит! В свете ее заедят…
Накануне получил он пригласительный билет на погребение Гречева сына. Он вспомнил об этом посреди своего страдания.
– Если увидите Греча, – сказал он Спасскому, – поклонитесь ему и скажите, что я принимаю душевное участие в его потере.
В.А. Жуковский С.Л. Пушкину.
8 часов веч.
Расставаясь с ним, Арендт сказал ему: «Еду к государю; не прикажете ли что сказать ему?»
– Скажите, – отвечал Пушкин, – что умираю и прошу у него прощения за себя и за Данзаса.
Кн. П.А. Вяземский А.Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 244.
Идя к государю, Арендт спросил Пушкина, не хочет ли он передать ему что-нибудь.
– Скажите государю, что умираю и что прошу прощения у него за себя и за Данзаса.
Кн. П.А. Вяземский вел. кн. Михаилу Павловичу. ИВ 1905, 1, стр. 183.
8–9 часов веч.
Когда я к нему вошел, он спросил, что делает жена. Я отвечал, что она несколько спокойнее.
– Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском, – возразил он. – Не уехал еще Арендт?
Я сказал, что доктор А[рендт] еще здесь.
– Просите за Данзаса, за Данзаса, он мне брат.
Желание П[ушкина] было передано доктору А[рендту] и лично самим больным повторено…
Я спросил П[ушкина], не угодно ли ему сделать какие-либо распоряжения.
– Все жене и детям, – отвечал он, – позовите Данзаса.
Д[анзас] вошел.
П[ушкин] захотел остаться с ним один.
И.Т. Спасский. «Библ. зап.» 1859, № 18, стр. 556.
Danzass… lui disait, qu’il était prêt à le venger de celui qui l’a frappé.
– Non, non, répondit – il, – paix, paix.
[Данзас… сказал ему, что он готов отомстить тому, кто его ранил. «Нет, нет, – возразил он, – успокойтесь, успокойтесь»].
А.Н. Веневитинова[445] С.Л. Пушкину (8 апреля 1837 г.)…VIII, стр. 67.
…Когда Данзас упомянул о Геккерене, он [Пушкин] сказал:
– Не мстить за меня! Я все простил!
В.А. Жуковский С.Л. Пушкину.
Данзас… спросил его: не поручит ли он ему чего-нибудь, в случае смерти, касательно Геккерена?
– Требую, – отвечал он [Пушкин] ему, – чтобы ты не мстил за мою смерть; прощаю ему и хочу умереть христианином.
Кн. П.А. Вяземский А.Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 246.
Когда Пушкин после роковой дуэли лежал на смертном одре и к нему пришел его секундант Данзас, то больной попросил его подать ему какую-то небольшую шкатулочку. Из нее он вынул бирюзовое колечко и, передавая его Данзасу, сказал:
– Возьми и носи это кольцо. Мне его подарил наш общий друг, Нащокин. Это – талисман от насильственной смерти[446].
В.А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к «Новому времени» 1898, № 8125, стр. 7.
В последнее посещение Пушкина (весной 1836 г.) Нащокин настоял, чтобы Пушкин принял от него… кольцо от насильственной смерти… По свидетельству Данзаса, он не носил его во время дуэли, а на смертном одре сказал Данзасу, чтобы он подал ему шкатулку, вынул из нее это бирюзовое кольцо и отдал Данзасу, прибавивши: «Оно от общего нашего друга».
П.В. Нащокин по записи П.И. Бартенева. Бартенев, стр. 411.
Иногда, но редко, подзывает к себе жену и сказал ей:
– Будь спокойна, ты невинна в этом.
А.И. Тургенев А.И. Нефедьевой. ПС VI, стр. 50.
Около 12 часов ночи
* Прежде получения письма государя сказал:
– Жду царского слова, чтобы умереть спокойно.
И еще:
– Жаль, что умираю; весь его бы был.
А.И. Тургенев – неизвестному. ПС, VI, стр. 54.
Ночь с 27 на 28 января
Больной испытывал ужасную муку. Но и тут необыкновенная твердость его души раскрылась в полной мере. Готовый вскрикнуть, он только стонал, боясь, как он говорил, чтобы жена не услышала, чтоб ее не испугать.
– Зачем эти мучения, – сказал он, – без них я бы умер спокойно.
Наконец боль, по-видимому, стала утихать, но лицо его выражало глубокое страдание…
– Жену, просите жену, – сказал П[ушкин]. Она с воплем горести бросилась к страдальцу… Я спросил его, не хочет ли он видеть своих друзей.
– Зовите их, – отвечал он…
– Что сказать от тебя царю? – спросил Жуковский.
– Скажи, жаль, что умираю, весь его бы был, – отвечал Пушкин…
Я взял больного за руку и щупал его пульс. Когда я оставил его руку, то он сам приложил пальцы левой своей руки к пульсу правой, томно, но выразительно взглянул на меня и сказал:
– Смерть идет…
Приезда Арендта он ожидал с нетерпением.
– Жду слова от царя, чтобы умереть спокойно…
И.Т. Спасский. «Библ. зап.» 1859, № 18, стр. 557.
* Кажется, Виельгорскому[447] сказал он однажды:
– Жду Арендта и царского слова, чтобы умереть спокойно.
…П.А. Вяземский А.Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 245.
* Это были душу раздирающие два дня; Пушкин страдал ужасно, он переносил страдания мужественно, спокойно и самоотверженно и высказывал только одно беспокойство, как бы не испугать жены. «Бедная жена, бедная жена!» – восклицал он, когда мучения заставляли его невольно кричать.