Мой водитель кивнул.
– Тут вы правы, – усмехнулся он.
Он был средних лет, а его акцент больше отдавал южной Англией, нежели Йоркширом. Одет он был в голубую рубашку и носил очки в голубой оправе. Он небрежно барабанил пальцами по внешней стороне дверцы машины, свесив руку из открытого окна.
Я направлялся в шахту Боулби, тысячекилометровый лабиринт дорог почти в миле под землей, где мы с коллегами провели несколько лет, тестируя вездеходы и другие космические технологии. Можно сказать, это был наш маленький кусочек Марса глубоко под Йоркширом. Некоторое время в шахте располагалась одна из самых впечатляющих подземных научных лабораторий в мире. Стерильная лаборатория с кондиционированием воздуха, укрытая в соляных туннелях возрастом в четверть миллиарда лет, похожа на кадр из научно-фантастического фильма. В ней ученые ищут загадочную темную материю, один из компонентов, из которых, как мы верим, состоит Вселенная. Внизу в туннелях живут микробы, питающиеся древними веществами в соли. Они научились жить в вечной темноте. Пока космологи пользуются глубиной туннелей, чтобы блокировать радиацию и случайные частицы, которые могут загрязнить их инструменты для поиска темной материи, мы, исследователи жизни, пытаемся выяснить, что замышляют микробы.
На Марсе также были обнаружены древние соли – соли, которые могут нанести ущерб нашим камерам, мониторам состояния окружающей среды и другим приборам. Поэтому имеет смысл протестировать наши конструкции в таком месте, как Боулби, чтобы убедиться, что они выдержат. И наоборот: небольшие, легкие, прочные и готовые к работе в космосе инструменты можно использовать для улучшения добычи полезных ископаемых на Земле, что, возможно, позволит нам делать это более экологично и лучше использовать скудные ресурсы планеты. Для этих целей в Йоркшир привлекли команды из NASA и Европейского космического агентства, а также из Индии, где были построены испытываемые здесь марсоходы. У нас даже был астронавт, который прошел часть своего обучения в шахте, раскапывая и соскребая солевые отложения, чтобы научиться собирать образцы в будущих планетарных миссиях. Это прекрасный и захватывающий способ проявлять интерес к космосу, параллельно решая проблемы здесь, на родной планете.
– Красивое место, – согласно кивнул мой водитель, рассматривая болота, раскинувшиеся перед нами. – Но иногда кажется, что ты в другом мире.
Сказав эти слова, он допустил ужасную ошибку, которую часто совершают водители такси, а именно предложил мне лазейку к разговору о Марсе. Для астробиолога словосочетание «другой мир» – что красная тряпка для быка. Я забил копытом.
– Говоря о других мирах, – начал я, – вы бы хотели туда отправиться? Например, на Марс?
– Там же холодно, да? – ответил он. – Куда холоднее Йоркшира. Не могу сказать, что с радостью ухвачусь за такую возможность, но, может… Люди много где побывали, так что, думаю, отправимся и туда и устроим там место для жизни. Может быть, когда-нибудь там даже будет целый город. Но все равно это будет не Йоркшир.
Последнее предложение меня впечатлило особенно сильно. Обыденная уверенность такого сравнения.
– Дом на Марсе, – сказал я. – Вы бы попробовали?
– Абсолютно точно нет, – отрезал он. – Пусть эти космические миллиардеры пробуют, если хотят. Слишком экстремально, и мне нравится Йоркшир.
Незамысловатая окончательность подобного взгляда на вещи может расстроить такого увлеченного Марсом человека, как я. Это все равно что узнать, что ваш собеседник не разделяет ваших интересов и что разговоры о Марсе и космосе исключены. Но в точке зрения моего водителя крылось нечто большее, чем просто незаинтересованность в Марсе. Пока мы проезжали красивые пейзажи, мне пришло в голову, что, видимо, именно Йоркшир был местом, где хотел находиться мой водитель. Что бы он ни думал о Марсе, он вполне мог быть доволен своим местом на Земле. Кто мог винить его, когда нас окружали такие болота? Он был дома.
Дом на Марсе. Эти три слова наводят на фантазии о космических кораблях, футуристичных космических костюмах, возможно даже для собак. Бесчисленные поколения мечтали о новой жизни на Марсе. Потенциальные паломники за пределы Земли. Поначалу жизнь будет трудной, но по мере того, как все больше людей станет стекаться на яркие нагорья Красной планеты, день ото дня будет становиться легче. И только подумайте, если вы были бы в первой волне иммигрантов, которая все это основала. Кто бы не воспользовался такой возможностью? Основать новый мир, новую ветвь нашей цивилизации на далеком берегу? В XXI веке повторить то самое раннее заселение Америки, но уже без вытеснения, эксплуатации и разрушения, поскольку на Марсе нет разумной жизни. Это будет морально чистое достижение, участь, которой сможет гордиться весь человеческий род.
Как на Диком Западе, для того чтобы наладить снабжение из местных ресурсов, потребуется немалая толика изобретательности, но мы знаем, что делать. Например, из марсианской атмосферы можно делать топливо, но для этого нужно отбросить предубеждения об углеводородах[51]. Дело не в том, что из марсианских недр можно добывать нефть; насколько нам известно, на Марсе не было древней биосферы, которая могла бы со временем привести к появлению ископаемого топлива. Тем не менее марсианская атмосфера содержит много углекислого газа, и это уже неплохо. Смешайте его с небольшим количеством водорода, который вы можете получить, расщепив воду электричеством (для начала электричество может быть получено с помощью ветряной или ядерной энергии), и аккуратно нагрейте вашу смесь над металлическим катализатором. То, что выпадает с другой стороны, – это метан. Сжижайте этот газ, смешайте его с кислородом, который вы также можете получить из углекислого газа, и у вас будет что-то, что вы можете сжечь в печи или использовать для дозаправки своего вездехода, а после отправиться в путешествие по Красной планете.
Есть что-то буколическое[52] в таком существовании. Холодным марсианским зимним днем все члены семьи сидят у метановой печи. До их ушей доносится слабый гул ветра, огибающего края жилища. Дети готовятся выйти из своего герметичного фургона на улицу и столкнуться с экстремальными условиями окружающего мира. Семья вспоминает о жизни на Земле и давно ушедших временах.
Немного похоже на роман Чарльза Портиса «Железная хватка» 1968 года, пусть и в поблескивающих серебром футуристичных декорациях марсианского поселения. Легко понять, как это ви́дение жизни в суровых марсианских условиях, полагающейся на местные ресурсы, может мутировать в героическую фантазию, привлекающую всех, кто стремится оставить свой след в истории или вернуться к более суровому существованию. Так что неудивительно, что Марс представляется многим людям в космическом братстве местом, где смогут быть реализованы мечты человечества об экспансии. Это сцена, на которой мы сможем сыграть самую благородную версию самих себя.
Несомненно, в этой мечте есть доля правды. Не в последнюю очередь в том отношении, что нам нужно быть на высоте, если мы стремимся преуспеть в создании поселений на Марсе. Это будет тяжело, и эта задача, вероятно, унесет какое-то количество жизней и, безусловно, заставит людей выжать максимум из своей изобретательности. Марс потребует все, что у нас есть. Он будет безжалостно перемалывать нашу решимость, заставляя нас достигать новых высот упорства и стойкости.
На самом деле Марс так неумолим, а Йоркшир так прекрасен, что легко понять человека, вставшего бы на сторону моего таксиста. Начнем с того, что марсианская атмосфера на 95 % состоит из углекислого газа и только на 0,14 % – из кислорода. Комбинация, смертельная для человека. Мало того, атмосферное давление составляет около одной сотой того, что мы испытываем на Земле. С тем же успехом марсианская атмосфера могла бы быть вакуумом с вкраплениями яда. Нашим поселенцам потребуется скафандр, чтобы выйти на улицу, а их дома должны быть абсолютно герметичны, чтобы в них можно было поднять давление и наполнить их пригодной для дыхания газовой смесью, в том числе живительным кислородом.
Эта ядовитая газовая прослойка и есть кардинальное отличие от Земли в нашем сравнении с Диким Западом. Ограниченное передвижение по планете, вызванное ее удушливой атмосферой, хуже любых препятствий, с которыми столкнулись европейцы, колонизировавшие Новый Свет. Конечно, колонистам нужно было опасаться гремучих змей, внезапных паводков и местных сообществ, пытающихся защититься от недружественных намерений самих поселенцев. Но ни одна из этих опасностей не была вездесущей, и их все можно было более-менее легко избежать, в то время как марсианская атмосфера повсюду, и она убьет неподготовленного человека за считаные секунды. Отсрочки приведения в исполнение смертного приговора просто нет. Он нависает над вами, преследует, куда бы вы ни пошли, пожирая чувство свободы, не говоря уже о чувстве безопасности. Одна трещина в визоре, протечка в доме – и все пропало. Это опасность, с которой не сталкивался ни один поселенец на Земле.
К сожалению, дальше еще хуже, потому что если вас не убьет токсичная атмосфера, то это вполне может сделать просто запустение вокруг. Марс был таким не всегда. Более трех миллиардов лет назад планета была покрыта озерами и реками. Орбитальные космические аппараты сделали подробные фотографии извилистых геологических «змей» – неровных, волнистых впадин, петляющих по мрачному пейзажу. В северном полушарии, возможно, даже был океан. Потом планета остыла, и все изменилось. Да, много веков назад Земля тоже остыла, ее вулканический «подростковый период» сменился более сдержанной зрелостью, на которую мы сейчас и полагаемся. Но этот процесс происходил на Земле медленнее, чем на Марсе, и это во многом повлияло на то, почему теперешняя Земля, в отличие от Марса, обладает жизнеспособной атмосферой и богатой экологией. Диаметр Красной планеты составляет примерно половину от нашей, и так же, как булочка остывает быстрее большой буханки хлеба, Марс рассеивал свое тепло быстрее Земли – так быстро, что его расплавленное ядро перестало вращаться, в свою очередь сдерживая магнитное динамо