изации наступления по расходящимся направлениям. Пока три левофланговые армии (3-я, 13-я и 21-я) громили новгород-северскую группировку противника, правофланговая армия (50-я) наступала на Рославль, поддерживая 43-ю армию Резервного фронта. В целом данная операция была частью общего плана контрнаступления трех фронтов (Западного, Резервного и Брянского) на западном (московском) направлении с целью нанести поражение правому флангу группы армий «Центр» и отбросить немецкие войска от Москвы.
Командующий фронтом А.И. Еременко, в своих мемуарах отмечал, что несмотря на небольшое продвижение, значение операции нельзя недооценивать, так как она позволила войскам приобрести бесценный боевой опыт, а также имела большое моральное значение:
«Территориальное продвижение было, конечно, небольшое, но оперативное значение контрудара нельзя недооценивать. В этот период, когда противник владел инициативой, когда его танковые удары, поддержанные авиацией, следовали один за другим, состояние наших войск, вынужденных отступать в глубь страны, было тяжелым. Активные и решительные действия наших войск, какими явились контрудары против самого сильного и подвижного противника, причем такие контрудары, в результате которых удалось потеснить врага, сыграли большую роль. Это много давало для укрепления морального духа войск, в то время это было ярким проявлением геройства и доблести, показателем высоких боевых качеств советских воинов.
Контрудары сыграли большую роль для накопления опыта, который сослужил нам неоценимую службу в период, когда войска Брянского фронта в начале октября 1941 года оказались в оперативном окружении, в неимоверно тяжелых условиях осенней распутицы, лесисто-болотистой местности, изоляции от тылов, почти полного отсутствия всех видов снабжения и боевого питания, подавляющего превосходства противника и т. д. Имея ценнейший опыт боев начала сентября, войска не только не спасовали в этих условиях, а, напротив проявили величайшую доблесть, мужество, массовый героизм, несгибаемую волю, в результате чего вышли из окружения».[196]
«За отличное руководство боевыми действиями на фронте» А.И. Еременко 11 сентября 1941 года было присвоено воинское звание «генерал — полковник».
Вот только историки Великой Отечественной войны не разделяли оптимизма командующего фронтом и в своих работах писали о провале наступления Брянского фронта и его причинах.
Известный советский историк Виктор Александрович Анфилов отмечал, что наступление закончилось неудачей в связи с отсутствием у командования фронтом необходимого опыта организации наступательных операций:
«Однако Брянский фронт не выполнил поставленную ему задачу. Главная причина этого заключалась в том, что командование фронтом, не имея необходимого опыта организации и проведения крупной наступательной операции, не смогло из имевшихся в его распоряжении сил создать ударную группировку. К тому же частью сил, согласно приказу Ставки, фронт вел наступательные действия на рославльском направлении. Удары во фланг группе Гудериана, как говорят военные, наносились «растопыренными пальцами» и поэтому должного результата не дали».[197]
Исследователь Лев Николаевич Лопуховский среди причин неудач Брянского фронта отмечал просчеты в оценке намерений противника и ошибки в организации и ведении боевых действий, отмечая, что по итогам операции фронт сам оказался в тяжелом положении:
«Однако из-за серьезных просчетов командования фронта в оценке намерений противника и допущенных ошибок в организации и ведении военных действий они сумели лишь сковать незначительную часть сил врага (один немецкий моторизованный корпус). Предотвратить же выход основной его группировки в тыл Юго-Западному фронту не смогли и, более того, сами оказались в тяжелом положении».[198]
Уже упоминавшийся современный историк Алексей Валерьевич Исаев считает, что Ставка ВГК изначально не ожидала от Брянского фронта разгрома «подлеца Гудериана». Прекрасно понимая состояние войск и уровень командования фронта, от него ожидали лишь сковывания части сил 2-й танковой группы, тем самым облегчения положения Юго-Западного фронта:
«А.И. Еременко должен был не столько разгромить (то есть довести до небоеспособного состояния), сколько создать трудности в продвижении 2-й танковой группы в южном направлении.
Одним словом, действия Брянского фронта в августе — сентябре 1941 года ничем не хуже, хотя, впрочем, и не лучше многих других наступлений Красной Армии. Рославльско-Новозыбковская операция не решила поставленных сверхзадач, но более-менее удовлетворительно справилась с задачей оковывания части сил 2-й танковой группы».[199]
Подведем общий итог. И начнем мы с того, что советское командование так и не смогло определить намерения противника. Оно до самого последнего момента было уверено, что главной задачей Гудериана будет прорыв на Москву через брянское направление, которое должен был надежно прикрыть Брянский фронт и остановить наступление противника. Поэтому и прорыв на стародубском направлении виделся Ставке ВГК лишь как локальный кризис в полосе фронта, с которым он мог спокойно справиться своими силами после завершения реорганизации в связи с ликвидацией Центрального фронта. Вот только это был не отвлекающий маневр противника и не локальный успех отдельных соединений, а наступление с далеко идущими целями. Прорыв 2-й танковой группы на новгород-северском направлении, который сопровождался разгромом части сил 13-й армии и угрозой глубокому тылу Юго-Западного фронта, стал неожиданностью для советского командования, которое сразу же начало принимать лихорадочные меры для его ликвидации. Наиболее оптимальным решением в данной ситуации стали бы удары по флангам прорвавшейся группировки противника, что и было поручено осуществить командующему Брянским фронтом, для чего в его распоряжение был передан «стальной кулак» в виде 108-й танковой дивизии и танковых бригад. Вот только Ставка, зная, что войска Брянского фронта нуждались в отдыхе и пополнении и были не в состоянии нанести решительное поражение противнику, решила провести более масштабную операцию. В итоге было принято решение силами трех фронтов — Западного, Резервного и Брянского — провести ряд последовательных наступательных операций с целью оказать давление на правый фланг группы армий «Центр», вынудив ее командование остановить наступление на юг 2-й танковой группы. Брянскому фронту в этом масштабном плане отводилась двойственная задача. С одной стороны, силами наиболее укомплектованной 50-й армии провести наступление на Рославль и поддержать 43-ю армию Резервного фронта, с другой стороны, остальными войсками фронта разгромить новгород-северскую группировку противника, которая угрожала тылу Юго-Западного фронта.
В результате боевые действия в полосе 50-й армии вылились в медленное и методичное «прогрызание» советской пехотой немецкой обороны при недостаточной артиллерийской и авиационной поддержке. Об этом прямо писал командующий армией генерал-майор М.П. Петров в донесении о действиях ударной группы:
«Предпринятое наступление ударной группы, благодаря очень малому насыщению артиллерией и широкому фронту успеха не получило. Дивизии, наступая на широком фронте и имея ограниченное число артиллерии, несли потери от огня противника, особенно минометного, а артиллерия не всегда имела возможность помочь пехоте своим огнем. Наша авиация, действовавшая по плану фронта, над передовой линией пехоты не появлялась 4–6 и 7.9. Наши истребители временами появлялись в районе тылов, но при появлении истребителей противника, не приняв боя, уходили в тыл. Донесений или наблюдений о воздушных боях наших истребителей не было. Даже немецкий бомбардировщик Ю-88 в большинстве случаев летают без прикрытия. Наступление на отдельные узлы сопротивления не может дать большого эффекта, так как оно требует времени на организацию и может привести только к местным успехам».[200]
Плохая организация взаимодействия между родами войск в бою была недостатком не только войск Брянского фронта, но и общей и серьезной проблемой Красной Армии в начальный период войны.
Наступление на левом фланге плавно «встроилось» в идущие с конца августа на трубчевском направлении бои между 47-м моторизованным корпусом и 13-й армией. Командование фронтом плохо ориентировалось в ситуации на своем левом фланге, что привело к ошибке с вводом в бой подвижной группы генерал-майора А.Н. Ермакова, которая вынуждена была вступить во встречное сражение с немецкими танковыми соединениями, завершившееся окружением и разгромом 108-й танковой дивизии. В дальнейшем боевые действия на данном направлении представляли собой разрозненные удары соединений 3-й и 13-й армий, которые без особого труда парировались немецкими войсками.
«То есть советским войскам удалось сковать часть сил 2-й танковой группы, как отмечали в своих работах исследователи?» — может задать вопрос внимательный читатель. Не совсем так.
При планировании удара во фланг и тыл Юго-Западного фронта, командующий 2-й танковой группы генерал-полковник Гейнц Гудериан, прекрасно понимал, что в условиях глубокого прорыва в наибольшей опасности окажется его левый фланг. Поэтому для его обеспечения он выделил весь 47-м моторизованный корпус, который успешно справился с поставленной задачей и как только давление советских войск ослабло, Гудериан сразу же начал переброску части сил корпуса для усиления своей ударной группировки. Получается, что это не советские войска сковали противника, а немецки