я 9-й танковой дивизии».[280]
Журнал боевых действий 2-й танковой группы полностью подтверждает слова «быстроходного Гейнца». Так, промежуточное сообщение на 18.00 рисует печальную картину в полосе действия 48-го мотокорпуса:
«25-я ид (мот.), находясь в обороне против яростных атак противника, в том числе и тяжелыми танками, понесла у Штеповки большие потери.
Часть дивизии попала в окружение.
Чтобы восстановить положение, выдвижение дивизии на запад было приостановлено, а один стрелковый полк и танковый полк 9-й тд также были снова развёрнуты на восток.
Бои в Штеповке продолжаются, так как противник с 16:40 возобновил атаки.
Также отведенный с линии фронта 11-й стрелковый полк 9-й тд не смог выступить из-за недостатка топлива».[281]
Бои под Штеповкой продолжались до позднего вечера. Последняя за день атака советских войск была отбита противником в 22.00.
Тяжелая ситуация с топливом у вырвавшихся вперед моторизованных корпусов в ходе наступления на Москву будет возникать не раз. Главной причиной ее было неудовлетворительное состояние дорожной сети в условиях осенней распутицы. Вот только у Вермахта было одно средство, которое позволяло нивелировать воздействие природной стихии — транспортная авиация Люфтваффе. Вот и в этот раз, чтобы ускорить выдвижение корпуса была задействована авиация: «Тяжелая дорожная ситуация в полосе 48-го ТК повлекла за собой повышенный расход горючего. Мало того транспортные колонны топливозаправщиков не могут проехать по раскисшим дорогам.
Однако, скорейшее выдвижение настоятельно и безотлагательно, то подвоз и доставка горючего организовывается силами «Люфтваффе» на самолетах Ju-52 и транспортными планерами с аэродрома Бобрик (южнее Ромны)».[282]
Несмотря на значительный успех, достигнутый противником в первый день операции, у советского командования не произошло переоценки обстановки в полосе Брянского фронта. Штаб фронта по-прежнему считал, что основной удар немецкие войска нанесут на брянском направлении.
В разведывательной сводке штаба фронта № 44 от 1 октября 1941 года относительно целей начавшегося немецкого наступления делался следующий вывод:
«Против группы Ермакова и левого фланга 13 армии наступает не менее двух дивизий пехоты и до 200 танков и бронемашин противника. Имеются основания полагать, что ближайшей задачей противник ставит развитие наступления в северо-восточном направлении с одновременном ударом на Брянск с северо-запада и юго-запада».[283]
План противодействия противнику обсуждался на вечернем совещании в штабе Брянского фронта. В своих воспоминаниях Л.М. Сандалов подробно его описал:
«Полковник Кочетков (начальник разведотдела штаба фронта — прим. автора) доложил, что, по его мнению, наступает один корпус группы Гудериана.
— Захваченные прошлой ночью на участке 3-й армии пленные показали, что дивизии 2-й армии под Брянском изготовились к наступлению, — говорил он, показывая исходное положение войск противника на карте. — Артиллерия вела сегодня пристрелку, к Десне подтянуты переправочные средства. С тыла подошла еще одна пехотная дивизия. Начальник управления ПВО фронта генерал И.Н. Березовский дополнил, что Брянский железнодорожный узел дважды в этот день подвергался налету вражеских бомбардировщиков. Но эффективная стрельба наших зенитных батарей принудила неприятельских летчиков сбросить бомбы, не долетая до узла.
Я доложил, что лишь на левом фланге фронта у нас пробита брешь на глубину до 15 км. Причем сил противника, действующих там, мы не знаем. На других участках фронта — без перемен. Я был убежден, что следует крепко прикрыть образовавшуюся брешь, но кардинальных решений по перегруппировке войск фронта пока принимать не следует.
Генерал Захаров высказал, мысль, что, возможно, на нашем левом фланге противник наносит отвлекающий удар. Главный удар, по-видимому, последует на участках 3-й или 13-й армий, причем, вероятно, одновременно с ударами на других фронтах».[284]
В итоге было принято решение нанести контрудар по прорвавшемуся противнику с двух направлений силами 13-й армии и оперативной группы А.Н. Ермакова с привлечением единственного фронтового резерва на данном направлении 42-й танковой бригады.
В 2 часа ночи 1 октября 1941 года А.И. Еременко доложил обстановку на фронте и принятые меры Верховному Главнокомандующему, местами скрасив ситуацию:
«Еременко: У аппарата Еременко.
Сталин: У аппарата Сталин. Здравствуйте, тов. Еременко! Доложите обстановку.
Еременко: Здравствуйте, товарищ Сталин! Докладываю обстановку. Противник вчера с утра перешел в наступление:
1. На левом фланге 13 армии, нанося главный удар на фронте Вовна, Ямполь в общем направлении на Середина-Вуда. Противник ввел на этом участке до 170–180 танков.
2. На участке группы Ермакова, нанося главный удар на фронте Княжичи, Кучеровка в общем направлении на Севск. На этом участке противник ввел до 70 танков и мотопехоту. Всего ввел в действие 2 танковые дивизии и одну мотодивизию. В результате боя противник потеснил несколько наши части и занял некоторые населенные пункты.
121 тбр в результате боя, уничтожив 18–20 танков пр-ка и понеся сама потери, отошла в р-н Сопич.
150 тбр после боя, нанося поражение пр-ку и имея потери, отошла в р-н Лемешево.
Решил: сгруппировать части 121 и 150 тбр, спустить сюда 42 тбр и во взаимодействии со стрелковыми частями и кав. группой, которая находится в этом районе, уничтожить группировку противника, сначала — в направлении группы Ермакова, а затем на левом фланге 13 армии.
Сталин: Хорошо…»[285]
В сложившихся обстоятельствах принятый план был мало реалистичен по ряду обстоятельств. Во-первых, соединения, которые должны были наносить контрудар, понесли серьезные потери в предыдущих боях и попали под «немецкий паровой каток» 30 сентября.
Во-вторых, уже на второй день немецкого наступления стала разваливаться система связи и управления войсками Брянского фронта. С утра 1 октября немецкая авиация начала наносить целенаправленные удары по штабам, командным пунктам и узлам связи. На длительное время штаб фронта потерял связь с 3-й и 13-й армиями, группой А.Н. Ермакова и Генштабом. Нормальную работу узла связи удалось восстановить только к вечеру. Связь со штабами армий и оперативной группы поддерживалась через делегатов связи, посылаемых на самолетах и машинах. Для получения хоть какой-то оперативной информации была задействована даже система гражданской связи. Нормальную работу узла связи удалось восстановить только к вечеру. Не лучше обстояла ситуация и в армейских штабах. Так, штабу фронта в течение дня удавалось связаться со штабом группы А.Н. Ермакова лишь на несколько минут по радио. При этом получить необходимую информацию не удалось, так как Аркадий Николаевич потерял связь со своими войсками и не знал, что происходит на передовой. Управление войсками левого фланга фронта было полностью парализовано. Рассчитывать в подобных условиях на успех контрудара было излишне оптимистично. Противник полностью владел инициативой и опережал советское командование на несколько ходов.
И на следующий день противник максимально воспользовался своим преимуществом. Бесспорно, в те дни лидером немецкого наступления являлась 4-я танковая дивизия, части которой стремительным ударом захватили Севск.
Ранним утром 1 октября боевая группа Эбербаха из состава дивизии ударом 1-го батальона 35-го танкового полка, 34-го мотоциклетного батальона справа и 3-го мотоциклетного батальона левее шоссе Глухов — Севск завершила очистку леса северо-восточнее Круглой Поляны, при этом расстреляла отходившую советскую колонну, подбив 2 танка 150-й танковой бригады, из них как минимум один Т-50 сгорел. После этого, уже не встречая сопротивления, группа Эбербаха совершила рывок по шоссе и в 13.05 ворвалась в Севск, выйдя в тыл не только группы Ермакова, но и 13-й армии.
В докладе 5-й танковой бригады о результатах выполнения боевой задачи было дано подробное описание этого рывка:
«1 октября — боевая группа Эбербаха выступила в 7:00 по обе стороны от оси наступления. Противник большей частью своих сил отступил. После этого наступление развило темп. Был быстро преодолен противотанковый ров. Произошел короткий бой на мосту к югу от Севска. В 11:05 передовые танковые подразделения вошли в Севск, воспользовавшись налетом пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука». Все мосты оказались целы. Было захвачено два вражеских самолета.
Чтобы воспользоваться благоприятно складывающейся ситуацией, авангард под командованием подполковника Хохбаума выступил в 12:00. Перед ним была поставлена боевая задача — наступать прямо на Дмитровско-Орловский для того, чтобы перерезать железную дорогу Харьков — Брянск, пересекавшую направление наступления. Генерал-полковник Гудериан посетил полк и передовые танковые подразделения и поблагодарил их за службу.
8-я рота вместе с 3-й ротой саперного батальона дивизии захватила 15 тяжелых гаубиц и 60 тягачей на возвышенности вокруг села Новоямское. Вслед за этим, получив питание и дозаправку, авангард выступил вперед. Авангард вскоре догнал 5-ю роту, которая за 30 минут до этого вырвалась вперед и взяла мост в Ступино. Этот мост также был целым. Поражало, как русским к тому моменту не удалось взорвать ни одного моста».[286]
Сразу после захвата Севска командующий 24-м моторизованным корпусом Гейр фон Швеппенбург планировал, сформировать плацдарм на восточном берегу реки Сев, временно остановить продвижение вперед и подтянуть дополнительные силы. Но прибывший лично в Севск Гейнц Гудериан приказал «немедленно выдвинуть Передовой Отряд маршем на Дмитровск, чтобы получить более чёткое представление о силах противника в этом районе и, если ситуация будет благоприятной, на следующий день продолжить оттуда наступление на Орел».