Армии генерал-майора Я.Г. Крейзера предстояло отходить, нанося удар в направлении Дмитровск-Орловский — Поныри по сильно пересеченной и заболоченной местности, которая с началом дождей стала практически непроходимой.
К 9 октября отступающие соединения 3-й армии вышли в район Уты — Арельск — Ворки — Сытники и атаковали противника, пытаясь пробиться на восток. В течение нескольких дней на данном направлении шли тяжелые бои, советские дивизии медленно продвигались вперед, а командование армии медленно, но верно теряло над ними контроль, что неизбежно в условиях вражеского окружения. Так, 280-я стрелковая дивизия получила задачу для обеспечения прорыва во фланг противнику с северо-запада на Сытники, не выполнила поставленную задачу, а двинулась прямо на восток, в результате чего дивизия оторвалась от главных сил армии и потеряла большую часть своего состава (вышло из окружения всего 241 человек).[391] Немецкие войска эффективно использовали бывшие советские укрепления и минные поля, но, не смотря на это, они медленно откатывались назад и даже задействовали резервы. В частности, на усиление 29-й моторизованной дивизии, действовавшей на данном направлении, из резерва 47-го моторизованного корпуса была передана боевая группа полковника Куно в составе танкового и моторизованного батальонов, артиллерийского дивизиона, противотанковой и саперной роты 17-й танковой дивизии.
Только 11 октября 3-й армии удалось сломить сопротивление противника и выйти на рубеж Салтановка — Святое. Упорное продвижение советских войск в восточном направлении позволило немецкому командованию выявить их примерное направление отхода, и он стал перекрывать выходы из лесов по линии Навля, Борщево, Потребы, Локоть.
Для армии Я.Г. Крейзера успешный удар на Навлю имел решающее значение, так как в случае успеха соединения выходили из лесов на более удобную для маневренных действий местность. Поэтому на этом главном направлении прорыва были сосредоточены основные силы армии: 137-я, 269-я стрелковые дивизии и 42-я танковая бригада; 4-я кавалерийская дивизия имела задачу прикрыть ударную группу с северо-запада. 282-я и 148-я стрелковые дивизии наносили удар на Брасов и Салтановку.
С 12 октября на рубеже Борщево — Салтановка — Святое — Навля разгорелись тяжелые бои. Главный удар наносила 269-я стрелковая дивизия, которая попыталась окружить противостоящего ей противника обходным маневром батальона 1018-го стрелкового полка. Пройдя лесными тропами, стрелки в 5.30 утра атаковали хутор Дальние Стайки (ныне не существует, 2 км севернее села Клинское) в тыл оборонявшей урочище Пустой 3-й роте 1-го батальона 71-го моторизованного полка. Одновременно началась атака с фронта 1022-го стрелкового полка. Под угрозой окружения немецкая пехота отошла в район севернее Клинского, где вновь перекрыла дорогу Борщево — Колошичи. По данным «Отчета о боевых действиях 269 СД с 7.10. по 3.11.41 г.» в бою за Борщево 12 октября дивизия захватила трех пленных из 29-й моторизованной дивизии, вывела из строя 2 миномета и до роты пехоты, потеряв 1 орудие и до 10 человек убитыми и ранеными.[392]
1022-й полк решил развить успех дальше на восток ударом на Клинское и Литовню, но был взят в «клещи» — боевая группа Куно совместно с 3-й ротой 3-го батальона 71-го моторизованного полка контратаковала через Клинское на Литовню навстречу наступавшему со стороны Навли 2-му батальону 71-го моторизованного полка. Противник не только отбросил красноармейцев к восточной опушке леса западнее Клинского и Литовни, но и разгромил обозы 1018-го и 1022-го стрелковых полков и дивизионного батальона связи.
Закрепившись на занимаемом рубеже, дивизия приводила себя в порядок, а также вела разведку позиций противника.
Эффективным средством воздействия на отступающие войска Брянского фронта была авиация, которая не только проводила разведку, выявляя пути движения советских войск, но и наносили бомбово-штурмовые удары по ним. Подвергались ударам и штабы, что приводило к еще больше хаосу в управлении войсками. Налет немецких самолетов на штаб 269-й стрелковой дивизии утром 13 октября 1941 года мог обезглавить не только 3-ю армию, но и весь фронт. Напомним, что на прорыв командующий фронтом А.И. Еременко пошел с войсками 3-й армии и в тот день прибыл на совещание в дом лесника в районе Борщево, где разместились штаб армии и штаб 269-й дивизии, а недалеко расположились позиции дивизионной артиллерии. Пока советские командиры обсуждали план дальнейших действий над ними пролетел немецкий разведчик, который, выявив позиции советской артиллерии, навел на них свои бомбардировщики. Вскоре последовал налет Ju-87 и артиллерийский налет со стороны Навли. Во время авианалета был ранен в правую ногу и правое плечо несколькими осколками разорвавшейся авиабомбы генерал-полковник А.И. Еременко. О ранении командующего фронтом немедленно донесли в Ставку ВГК. В тот же вечер на самолете По-2 он был отправлен в Москву.
Обстоятельства ранения и последующей эвакуации в своих мемуарах Андрей Иванович описывал следующим образом:
«В 10 часов утра я выехал на командный пункт командира 269-й стрелковой дивизии посмотреть, как идет, наступление. Не успел я приехать на командный пункт, как здесь появились пикирующие бомбардировщики и начали бомбардировку. Здесь меня и ранило в правую ногу и правое плечо несколькими осколками авиационной бомбы. Я спасся чудом, так как самолет пикировал очень близко. У крыльца домика лесника росла сосна, и я, наблюдая бой, стоял около нее. Авиабомба разорвалась метрах в трех от сосны, но с противоположной стороны. Это спасло меня от гибели, так как сосна прикрыла меня. Взрывной волной и осколками меня сбило с ног и сильно оглушило.
Меня подняли, перевязали и вынесли на опушку леса. Здесь стояло несколько стогов сена. У одного из них мы организовали своеобразный КП. Со мной находились адъютант, медсестра и несколько офицеров для поручений. Я был в полном сознании.
Через 10–15 минут после ранения ко мне подошли командующий 3-й армией Крейзер Я.Г., член Военного совета Шекланов Ф.И. и начальник штаба Жадов А.С. Они попросили меня не волноваться и заверили, что примут все меры, чтобы выполнить приказ командования фронта и Ставки Верховного Главнокомандования. О моем ранении они сразу же сообщили в Ставку.
В 20 часов 30 минут 13 октября, когда стемнело, меня положили в самолет По-2, чтобы по приказанию Ставки отвезти в Москву».[393]
Стоит отметить, что к моменту ранения А.И. Еременко оставался командующим фронтом лишь номинально, устойчивой связи с войсками и штабом у него не было, следовательно, управлять ими он не мог, и его полномочия фактически распространялись лишь на 3-ю армию, с которой он выходил из окружения. В определенной степени — это ранение стало «подарком судьбы» и для Андрея Иванович, и для советского военно-политического руководства. Ведь окруженцам еще требовалось пробить оборону противника и пройти до своих не один десяток километров по немецким тылам, и вероятность попадания в плен командующего фронтом была достаточно высокой. Окажись он в руках врага это стало бы серьезным ударом по репутации Советского Союза и боевому духу Красной Армии.
В свою очередь отметим, что с командующим фронтом или без него, но управление окруженными армиями Брянского фронта продолжало разваливаться и все больше соединений 3-й армии теряли связь со своим командованием и предпочитали прорываться самостоятельно на свой страх и риск.
Так, действовавшие восточнее Святого 280-я стрелковая и 4-я кавалерийская дивизии попытались прорваться в юго-восточном направлении. Передовой отряд вступил в бой с противником в ночь на 13 октября, но потерпел поражение и, потеряв всю материальную часть, возвратился в лес восточнее Борщево. Оставшиеся части двух дивизий не имели ни артиллерии, ни станковых пулеметов. В сложившихся условиях командир 280-й дивизии генерал-майор С.Е. Данилов принял решение разбить дивизию на небольшие отряды, которые самостоятельно продолжили выход из окружения. А вот комдив 4-й кавдивизии полковник С.И. Дудко решил вывести свою дивизию организованно, двигаясь в северо-восточном направлении. В итоге кавалеристы прошли с боями по немецким тылам 790 км и вышли к своим только 10 ноября 1941 года в составе 525 человек.[394]
В это время ударная группировка армии продолжала подготовку к прорыву в направлении Навли. Принимались меры к облегчению и максимальному ускорению движения соединений. В 269-й дивизии принимались следующие меры:
«Для дальнейшего движения вперед конский состав батарей пополняется за счет обоза, роты за счет состава тыла, машины заправляются за счет менее нужных машин и частично за счет сбрасываемых нашей авиацией баллонов с горючим».[395]
С утра 14 октября под руководством командования дивизии была произведена тщательная рекогносцировка, организовано взаимодействие с артиллерией и приданными танками 42-й танковой бригады. Перед самым началом наступления немецкий танк выехал к домику лесника, и метким выстрелом сжег 1 танк 42-й бригады, зарево от горящего танка осветило исходные позиции войск, которые тут же подверглись интенсивному минометному обстрелу противника. В 17.00 советские войска пошли в атаку. 1022-й полк при поддержке танков и двух батарей артиллерии двинулся на Клинское в лоб и смог продвинуться до огородов на окраине населенного пункта, где и был остановлен противником. Более успешным оказался наступавший севернее 1018-й стрелковый полк, который к 20.00 прорвался через высоту 225,7 (1,3 км севернее Клинского) на колхоз Родовень и далее на деревню Коробкина, после чего под непрерывным огнем противника в образовавшийся прорыв под прикрытием темноты и дождя были направлены главные силы 269-й стрелковой дивизии 1-й дивизион 420-го корпусного артиллерийского полка, 42-я танковая бригада и штаб 3-й армии. По данным штаба 269-й дивизии во время прор