Плодородные земельные районы украинских губерний, лежавшие в лесостепной полосе, являлись районами интенсивных культур (свеклы, картофеля) и потребительного зернового хозяйства. Помещики владели здесь сравнительно меньшим количеством земли; дифференциация крестьянских хозяйств была выражена слабее, зато средняя и кулацкая группа хозяйств была больше, чем в степи. Безземельное и малоземельное крестьянство, не имея отхода в города, создавало в деревне застойное перенасыщение, подвергаясь обатрачиванию. Города и местечки не являлись крупными индустриальными центрами, Национальный момент играл большую роль ввиду значительного процента польских помещиков, очень большого процента евреев, в руках которых была торговля края, и отсутствия такого смешанного (по национальному признаку) населения, как в степном районе. Надо добавить, что в то время «численно и нередко качественно слабый пролетариат Украины не сумел достаточно овладеть крестьянством» [59].
Не вполне удачная земельная и продовольственная политика, недостаточно энергичная борьба с кулачеством, слабое проведение политики комбедов на Украине и вообще слабая политическая работа в деревне, которой компартия не могла уделить достаточно сил и внимания, будучи отвлечена на фронт [60]- все это, наряду с ошибками местных работников в национальной политике, привело к тому, что анархо-кулацкое движение получило значительное распространение среди украинского крестьянства.
Первым большим выступлением было Григорьевское восстание в начале мая, которое быстро охватило территорию трех губерний, сорвав план вооруженной помощи Советской Венгрии и облегчив наступление Деникина. Наряду с этим создалась почва для широкого дезертирства и «зеленого» движения. Белогвардейские и кулацкие элементы повели усиленную работу даже за пределами Украины (в особенности в Курской губернии). Кулацко-дезертирские восстания весной и летом 1919 г. на Юге и отчасти в центральных черноземных губерниях, казалось, открывали широкие перспективы перед Добрармией.
Именно этим можно объяснить «московскую директиву» Деникина. Но расчеты оказались ошибочными. Деникин не учел, что сопротивление, оказанное советской власти кулацко-анархистской частью крестьянства на Украине, еще не обещало перехода даже этой части на сторону контрреволюции. Упорство проявила лишь самая кулацкая верхушка. Большинство середняцкой массы, не говоря уже о бедняцкой, относилось к приходу белых выжидательно или враждебно. И очень скоро Деникин своей экономической, аграрной и национальной политикой полностью раскрыл свое лицо, восстановив против себя не только крестьянство, но и мелкую буржуазию. Выжидательное настроение крестьянства сменилось мощным повстанческим движением за советскую власть.
Глава четвертая. Характеристика вооруженных сил сторон
При рассмотрении всякой кампании вопрос о состоянии вооруженных сил, о качественном и количественном их соотношении всегда носит несколько условный характер. Даже при наличии богатого архивного материала трудно установить истинную картину соотношения сил и абсолютную их численность. По вполне понятным причинам определение вооруженных сил революции и контрреволюции к 1919 г. встречает еще большие трудности в силу резко своеобразных черт гражданской войны.
Это своеобразие гражданской войны в основном определяется следующими моментами:
1. Объекты действия для войск революции возникали в процессе самой борьбы. Ленин и компартия на другой же день после захвата власти пролетариатом отлично уяснили всю тяжесть и длительность предстоящей борьбы, но не было достаточных данных для определения противника с чисто военной стороны. Почти сразу после Октября перед рабочим классом встали две угрозы: германский империализм (оккупация Украины) и силы внутренней контрреволюции. После Бреста вместо германского империализма советская власть получила еще более грозного и мощного врага в лице империализма англо-французского. Последний в значительной мере определял и направлял деятельность сил внутренней контрреволюции. И если германская оккупация вполне активно содействовала организации донской армии генерала Краснова, то державы Антанты должны быть признаны в такой же мере создателями Добровольческой армии.
2. Условия ведения гражданской войны резко отличаются от империалистической войны. Это наталкивало обе стороны на искание новых организационно-оперативных форм и методов строительства вооруженных сил. Первые периоды этого строительства характеризуются отсутствием твердой системы формирований. Иначе, впрочем, и не могло быть, ибо одновременно с этим шло оформление и нарастание самой пролетарской государственности.
3. Обе стороны при ведении боевых действий ставили перед собой совершенно отчетливые классовые цели. Красная армия и по своему составу носила резко выраженный классовый характер; классовое единство в ее рядах нарушалось сравнительно небольшой прослойкой представителей зажиточной части крестьянства в красноармейском составе и некоторыми группами командного состава. Иначе обстояло дело в белых армиях. Различные интересы донцов, кубанцев и белого офицерства и постепенное обволакивание кадровых групп армий элементами крестьянства, иногда побывавшего уже в Красной армии, сыграли роковую роль для всего белого движения Юга.
Наиболее крупным фактором являлось вовлечение широчайших слоев населения всей территории Советской России и южных ее областей в орбиту борьбы. Отношение отдельных категорий народных масс, в первую очередь крестьянства, и характер самой борьбы в огромной степени влияли на строительство вооруженных сил сторон. Нельзя обойти молчанием того факта, что вооруженные силы белых, прибегавших к повторным мобилизациям, возрастали весьма значительно по мере их продвижения на север. «Захватывая все новые и новые территории, с мая по октябрь 1919 г. состав вооруженных сил Юга.., возрастает последовательно от 64 до 150 тысяч» [61].
Совершенно ясно, что именно обволакивание реакционных кадров белых широкими массами крестьянства, которое все более революционизировалось, явилось весьма важной причиной развала деникинщины. Поэтому парадоксом в устах самого Деникина звучит утверждение: «Мы расширили фронт на сотни верст и становились от этого не слабее, а крепче». По его словам, происходило не только «усиление рядов, но и моральное укрепление белых армий». И тут же он сам задает себе вопрос:
«Изжит ли в достаточной степени народными массами большевизм и сильна ли воля к его преодолению? Пойдет ли народ с нами или по-прежнему останется инертным и пассивным между двумя набегающими волнами, между двумя смертельно враждебными станами?» [62]
Трудовые массы, как известно, не остались ни инертными, ни пассивными, и «набегающая волна» классовой ненависти захлестнула и сбросила с исторической скалы Деникина с его кликой.
Строительство вооруженных сил революции прошло через два этапа: попытка построения армии на добровольных началах и переход к обязательной военной службе трудящегося населения.
Первый период характеризуется широкой самодеятельностью местных организаций, сколачиванием вооруженных отрядов Красной гвардии, главным образом из рабочих, которым сперва поручались ограниченные задачи местного характера, а в дальнейшем - и разрешение задач по борьбе с силами нарастающей контрреволюции, Несмотря на выдающуюся роль, которую Красная гвардия сыграла, в особенности на Южном фронте, становилось очевидным, что пестрота и бессистемность формирований, неопределенность условий и форм строительства вооруженных сил, при почти полном отсутствии материальных средств в руках местных формирующих органов, накладывали отпечаток крайней медлительности и кустарничества на все начинания в этом направлении. Между тем потребность в мощной, единой и твердой организации надежных вооруженных сил росла параллельно с ростом и оформлением сил, враждебных рабочему классу. Поэтому уже в начале лета 1918 г. был решен переход к обязательной воинской повинности. Это сразу поставило в другие условия все дело создания вооруженных сил. Если в период добровольчества Красная армия насчитывала около 200 000 бойцов пехоты, то к 15 сентября 1918 г. она имела уже свыше 452 000; с намечавшимися же новыми формированиями предполагалось довести численность армии до одного миллиона. В 1921 г. Красная армия, как мы знаем, числила в своих рядах более 5 миллионов человек.
К сентябрю 1918 г. определился и характер управления армией. Вся вооруженная сила разбивалась на трехбригадные дивизии, которые входили в состав 10 армий. Последние образовали фронты - Восточный, Северный и Южный. В состав последнего вошли 8-я, 9-я, 10-я, 13-я и 14-я армии. Кроме того в его состав разновременно входили 11-я и 12-я армии.
Несмотря на все усилия центрального военного аппарата, к началу 1919 г. войсковые части Южного фронта еще не имели однотипной организации.
Можно, однако, с уверенностью сказать, что и впоследствии в армии не было ни одной дивизии, построенной и насыщенной в точном соответствии со штатами дивизии по приказу РВСР № 220. По своей громоздкости, колоссальным тылам, при слабом насыщении техникой, эта организация явно противоречила маневренному характеру гражданской войны, и части сами стремились к постепенному приспособлению организации дивизий к жизненным условиям. Громадный некомплект штатного состава был самым характерным явлением. Тем не менее, при недостатке транспортных средств нельзя было отказаться от идеи иметь на фронтах по крайней мере кадры крупных соединений с пополнением их из центра и из местных ИСТОЧНИКОВ.
Общее руководство практическим строительством, боевой работой и обучением вооруженных сил республики сосредоточивалось в образованном 2 сентября 1918 г. Революционном военном совете республики и его исполнительном органе - Полевом штабе.