6
Так вот, сосредоточение всех средств производства страны в одних руках одного планового органа – явление очень экономически серьезное и, возможно, прогрессивное (с одной стороны). Но с другой – есть риск того, что планы производства и распределения окажутся «ошибочными». А без сложной системы контроля, особенно за глобальными целями, вся эта сила может быть бесполезно истрачена как для страны в целом, так и для каждого ее гражданина. Что, собственно, и произошло в какой-то мере летом 1941 г. Хотя бы те же плавающие танки Т-37, Т-37А, Т-38. Произвели их около четырех тысяч штук. Потратили много сырья и рабочего времени. А в результате «основная масса этих танков была потеряна в первый же месяц Великой Отечественной войны». А что случилось? Как можно было все эти танки разом потерять? Ведь сами по себе они не могли «основной массой» оказаться на пути вторгшегося врага. Их туда надо было заранее собрать. Для какой-то цели по каким-то планам. А если оказались и исключительно с целью помочь в обороне, то почему не помогли? Виды потерь танков Т-34, КВ, Т-26 еще пытаются как-то отследить, а других типов? Кто ж так ошибся? «Главный» приказал?
Сюда же относится и обсуждение мысли, что если бы от себя не отрывали последнее, то не смогли бы устоять в такой тяжелейшей войне. Извините, для начала было бы полезно ознакомиться с абсолютными цифрами, сколько разного добра было произведено «с отрывом от себя», сколько из него попало к немцам в виде трофеев (движимое имущество) и осталось на оккупированной ими территории (недвижимое) летом и осенью 1941 г. А также сколько всего было уничтожено своими же при отступлении. И для чего надо было отрывать от себя последнее, чтобы все это утраченное произвести в течение предыдущих десяти лет?
Но перед началом любого производства нужен «бизнес-план» – так сказать, цель деятельности. Для чего требуется произвести именно до 32 тысяч танков (к 1942 г.)? Это ж сколько металла должно быть истрачено! Сколько труда рабочих! Зачем? Может, лучше ткацких станков наточать? Да грузовиков для доставки готовой одежды до каждого села?
Но начиная с 1928 г. правительство СССР почему-то особо не интересовал рост снабжения селян разными промтоварами. В разгар войны против крестьян-единоличников вообще устраивались блокады районных магазинов (пока не будет выполнен план создания колхозов). Ограничивались самым минимумом. Как, собственно, и горожан. Правительство СССР больше интересовали танки, грузовики цвета хаки, самолеты, военные спецавтомобили, километры телефонного провода и т. д. и т. д. А для этого требовалось собирать средства и сокращать внутреннее потребление.
ВСЯ СТРАНА ЗАНИМАЛАСЬ РЕШЕНИЕМ ТОЛЬКО ОДНОЙ ЗАДАЧИ – ПОДГОТОВКИ К ВОЙНЕ.
Маршал Василевский в своих мемуарах «Дело всей жизни» про 1941 г. так и написал (с. 113): «Оперативный план отражения агрессии был тщательно увязан с мобилизационным планом Красной Армии и страны в целом ; отработаны расчеты и графики на перевозки войск и всего необходимого для них из глубины страны в районы сосредоточения и приняты должные меры для обеспечения перевозок по линии Наркомата путей сообщения».
То есть какой-то военный план в 1941 г. не только был (для «полочки» «на всякий случай»), но и был увязан с народно-хозяйственным ВСЕЙ СТРАНЫ. А это уже не для «полочки», вдруг понадобится. А если не понадобится? Тогда менять все планы вообще?
Жуков же подробно воспоминать о планах обороны не стал. «Какие-то» «конечно же» были. С упоминанием отдельных фрагментов и названий, но которые можно повернуть в разную сторону. В том числе нет там команд войскам готовить и очень важный элемент обороны, «оду» которому Суворов решил посвятить в следующей главе «Разгрома».
Глава 2(Р). Про окопы и траншеи
1
Начинается эта глава с очень краткого описания Первой мировой войны (с. 25): « Давайте сразу признаем, что Первая мировая война была бестолковой. Грязи много, крови много, толку мало. Самоистребление наций. Самоубийство Европы ». А всё почему? А потому что «хозяином поля боя стал пулемёт. Он изрыгал столько огня, что мог остановить любые массы наступающей пехоты и кавалерии. Тот, кто не успевал укрыться от его губительного огня, погибал». Кроме того, пулеметам неплохо помогали другие новые изобретения технической революции – магазинные винтовки и скорострельные (снарядные) пушки.
Действительно, очень важным для нового качества ведения войны оказалось изобретение американского механика и изобретателя Хайрема Стивене Максима. Сначала он попытался составить конкуренцию Эдисону в бизнесе электрическими лампочками. Но Эдисон его обошел, так как не забывал везде лепить свой лейбл. Это злило Максима. Но потом ему кто-то предложил изобрести пулемет, «и пусть они поубивают друг друга». И вот он его изобрел. Есть даже фото Максима в котелке и смокинге, сидящем на станке перед станковым пулеметом и двумя руками держащегося за его рукоятки. (Информация сборника «История: правда и вымысел», пер. с англ., «Издат. дом Ридерз Дайджест», 2005, стр. 258–260.)
Серьезной авиации с высокоточным оружием тогда не было. Систем залпового огня тоже. Только что родившиеся танки были малоповоротливы и для дальних прорывов не годились. А солдаты придумали метод борьбы в обороне – зарываться в землю.
Цитаты из «Разгрома» (с. 28): «Солдаты всех воюющих армий, не дожидаясь приказов, начали зарываться в землю. По обе стороны фронтов происходило то же самое. Процесс пошёл. Окопы соединили траншеями, а траншеи – ходами сообщения. Перед траншеями натягивали колючую проволоку. За первым рядом траншей отрывали второй ряд. За ним – третий. Потом – и четвёртый…
Вышибить противника из траншей могли только гаубицы. И они свирепствовали. Ответом на их злобный лай было дальнейшее развитие системы окопов и траншей. Армии глубже зарывались в землю, наращивали брустверы, укрепляли крутости траншей хворостом, жердями, досками, устраивали водосборные колодцы, перекрывали участки траншей брёвнами и засыпали сверху землёй, рыли новые окопы, плели новые колючие сети, усиливали блиндажи и убежища вторым накатом брёвен, третьим, седьмым, двенадцатым…»
Дойдя до этих слов, лично я не смог читать дальше, а сделал перерыв, чтобы как-то «переварить» такое как бы правильное объяснение. Особенно мое внимание привлекло упоминание гаубиц и их роль в понимании Суворова. Дело в том, что хотя он в армии и служил, но был танкистом. А лично я сдавал экзамен по матчасти 122-мм гаубицы М-30 образца 1938 г. И отдельно сдавал экзамен по АСП – артстрелковой подготовке. По той самой методике «свирепствования». А потом командовал 120-мм минометами образца того же 1938 г., стволы у которых задирались еще выше, чем у гаубиц. (В моей батарее на них был выбит и год выпуска: «1942» и «1943».) Но принцип стрельбы у минометов сродни гаубичному – с закрытых огневых позиций. А как показывает опыт общения среди любителей истории, мало кто из них представляет в подробностях, что это такое. Про танки поговорить все мастера. Какой где там стоит шатун с каким ресурсом – хлебом не корми! Но каким образом гаубицы могут «завалить» окопы и траншеи? «В мозгу туман». Какие требуются усилия и подготовка? Что надо выполнять перед «свирепствованием»? Неизвестно. У Суворова эта тема осталась «за кадром». А потому и дальнейший ход рассуждений у него ушел не совсем туда, куда он должен был привести с точки зрения оценки трагедии лета 1941 г.
Поэтому я не вижу другого пути, как кратенько изложить суть этого самого «свирепствования». И во что это выливается. В том числе из личного опыта и цитат из моих конспектов.
2
Любая артбатарея, способная стрелять с закрытых огневых позиций (ОП), имеет две неравные части – два огневых взвода и один взвод управления и разведки. Огневики со своими «стволами» разворачиваются (занимают ОП) в одном месте. А взвод управления со своим взводным занимает окопы командно-наблюдательного пункта (КНП) на передовой линии, чтобы видеть цели и разрывы у противника. Вместе с ним на КНП, как правило, находится и командир батареи (он же чаще всего «стреляющий»). Но бойцы взвода управления могут размещаться и на дополнительных (боковых) НП. Между ОП и НП устанавливается связь. Лучше проводная или по радио. И остается разведчикам выявлять цели на стороне противника, готовить команды для огневиков и управлять (корректировать) ведение огня.
Но для этого надо выполнить ряд подготовительных мероприятий.
Для начала надо составить схему ориентиров. Дело в том, что цели должны быть к чему-то привязаны. Нельзя показывать пальцем куда-то и радоваться, что вот она, «цель»!! Каждая из них должна получить номер. А пока они будут обнаружены, надо ставить задачи разведчикам на наблюдение тоже с какой-то привязкой. Вот первым делом и рассматривают лежащую впереди «природу» и выделяют на ней заметные ориентиры, нумеруют их и дают им краткие названия.
Ориентир 41 – стык дорог, О-эН левее один-ноль, дальность 2900!
Ориентир 43 – опушка рощи «Круглой», О-эН правее один-двадцать, дальность 4000!
Ориентир 48 – шпиль церкви села… э-э-э… Седешмутервальде, короче – села «Дальнего», дальность 4800!
И т. д.
«О-эН» – это «основное направление» или направление по карте через центр района целей. Выбирается заранее.
Что такое «один-двадцать»? А это отсчет углов в артиллерии, который выполняется не в градусах, минутах и секундах, а в делениях угломера. В артиллерии круг делится на 6000 частей (в РККА/СА, а у немцев, слышал, – на 6400). Но среди них выделяют большие деления (более 100) и малые (менее 100). И говорят, не (например), «760 делений угломера», а «семь-шестьдесят», не «237», а «два-тридцать семь». И всем понятно, о чем идет речь. Соответственно, карта масштаба в 1 см 1 км для стрельбы с закрытых ОП – важнейший инструмент. А дальности можно определять или дальномером, или даже по карте. Как нам рассказывали, оптический дальномер ДС-09 (база между трубами 90 см) – немецкое изобретение.