В 1938 году название корпусов изменили. Они стали называться танковыми. Но их структура и суть оставались прежними – это были мощные ударные соединения, основное ядро которых составляли танковые подразделения и части… Ни у кого в мире в то время не было ничего подобного. Мы были первыми в мире. Нам есть чем гордиться» .
Есть чем гордиться? А это, между прочим, смотря с какой стороны посмотреть. И кто был «впереди планеты всей».
Например, в 1933 г. Воениздат выпустил книгу С.Н. Красильникова «Организация крупных общевойсковых соединений (прошедшее, настоящее и будущее)». Виктор Суворов ее, видимо, не читал. Вот в ней именно этот вопрос и рассматривается – процесс моторизации армии в других странах уже к 1933 г. (с. 271): «В данное время проблема создания таких мотомеханизированиых крупных соединений практически уже разрешается в Англии и САСШ…. Целый ряд опытов, проведенных в Англии, Америке и Германии, дал уже ряд практических выводов по организации и тактике таких моторизованных соединений».
И объясняются различия в терминах (с. 263):
«Под моторизацией принято понимать использование моторов (двигателей) как средства транспорта (использование разного рода машин). Моторизованные части – это такие части войск, которые перевозятся на автомашинах к месту боя, а затем дерутся в обычных строях.
Механизация же заключается в использовании двигателя в боевых машинах, к которым относятся все машины, непосредственно участвующие в бою, например танки, танкетки, бронеавтомобили. Механизированные части ведут бой с тех же машин, на которых они передвигаются к месту боя. Однако как моторизованные, так и механизированные соединения войск в чистом виде встречаются чрезвычайно редко…
Поэтому только для небольших, не вполне самостоятельных единиц (роты, батальоны) применимы в чистом виде моторизация или механизация; для более крупных тактических, а тем более оперативно самостоятельных соединений необходимо сочетание моторизованных и механизированных единиц, называемое мотомеханизацией » .
А дальше рассматривается вопрос цены их создания. Стоимость полной мотомеханизации только одной дивизии оценивается в 30 млн золотых рублей капитальных затрат (минимум). Что является серьезным тормозом для осуществления полной моторизации даже небольшого числа дивизий.
Но в СССР это не явилось препятствием. Товарищ Сталин поставил задачу найти средства. И максимально сократить расходы в мирных отраслях. И потому он начал борьбу с «правым уклоном» (т. е. с «вещизмом»). И средства находились (в 30-х годах). Кому-то это могло не понравиться? И они желали бы пожаловаться? Вот чтобы такое желание не возникло, товарищ Сталин придумал для них новое развлечение – стук в дверь ночью «гостей нежданных» (с понятыми).
Тогда все стороны жизни страны подчинялись одному – устойчивости во время ведения войны. И этим гордиться? Что «отрывали от себя последнее»? А ради чего? Чтобы большую часть всего этого добра бросить в июне 1941 г. у западных границ? И в срочном порядке спасать остальное?
Кроме того, в книге Красильникова на с. 279 рассматривается вопрос, каким может быть высшее мотомехсоединение. Уровень мотомехбригады (мотомехполка) оценивается маловатым, когда «вместо мощного молота, дробящего все на своем пути», создается сравнительно безобидная «колотушка». И там же рассматривается эта проблема, которой Виктор Суворов посвятил длиннющие рассуждения в нескольких главах – управляемость во время маршей.
Красильников уже тогда объяснял, что мотомехсоединение уровня дивизии не сможет передвигаться одной колонной, которая растянется до 60–70 км. Поэтому оно (уровня дивизии и выше) при передвижении должно выбирать расчлененный порядок по своим составляющим. И они – «полки или бригады (не в названии дело) – должны быть вполне самостоятельны в маршевом и боевом отношениях, так как им всегда придется самостоятельно завязывать бой. Следовательно, бригады (полки) обязаны организационно заключать все основные роды войск: танки, возимую пехоту, артиллерию, легкие подвижные части и инженерно-технические средства» .
И можно добавить: со своими командирами и штабами. То какова проблема вообще?
Но Виктор Суворов продолжает свои «расчеты» (с. 117–118):
«Для сравнения: Никита Хрущёв в мемуарах радостно сообщает, что во время кровопролитных боев под Сталинградом вдруг счастье привалило: Сталин подбросил подмогу – два танковых корпуса силой по 100 танков в каждом!
Вникнем: в корпусе 100 танков. Так ведь во главе генерал стоит. И штаб у него соответствующий. И рота управления. Кроме того, в составе корпуса – три бригады. Во главе бригад, которые в этот корпус входят, – полковники. И тоже со штабами, средствами связи и управления, со всеми необходимыми подразделениями боевого обеспечения. А у Тухачевского в каждом батальоне – почти по сотне танков. Да как же командир батальона с такой ордой может справиться?»
Чему радоваться? Что всем этим генералам-полковникам платить кучу денег зарплаты? Поменьше званием офицеров не хватило бы?
В молодости я как-то читал воспоминания летчика-космонавта Георгия Берегового «Угол атаки», где он описывал, как готовился к полету в космос в сурдокамере. И как вспоминал прошедшую жизнь, полеты на штурмовку под Сталинградом в 1942 г. на Ил-2, которых осталось в полку два самолета. Кстати, воевал Георгий Береговой потом в 90-м гвардейском штурмовом авиаполку 4-й гвардейской штурмовой авиадивизии, 5-го штурмового авиакорпуса, 5-й воздушной армии, 2-го Украинского фронта. И никто что-то не поднимает вопрос о кошмарной неуправляемости таких соединений и объединений. А ведь самолеты – не танки. Для авиаполка одних боксов (ангаров) не хватит. Нужны еще и ВПП размером в квадратные километры. Кто был за их создание и кто был против? Рассматривать имеет смысл? Или вернемся к теме преобразований одних только танковых корпусов?
Можно и вернуться. Итак, стр. 118–119 «Разгрома»:
«Задача мех. корпуса на войне: через пролом в обороне врага вырваться на оперативный простор и, стремительно продвигаясь вперёд по тылам противника, развивать тактический успех в оперативный, иногда – и в стратегический.
Это красиво в теории. На практике корпуса Тухачевского были чрезвычайно уязвимы от атак с воздуха.
В каждой бригаде – одна зенитно-пулемётная рота. В роте – 12 зенитно-пулеметных установок М-4. «М» – это пулемёт «максим»… Для ведения огня по воздушным целям калибр маловат. 20-мм автоматические пушки были бы в самый раз. Но начальник вооружений РККА товарищ Тухачевский был непримиримым противником таких пушек. Он любил старого доброго «максима». И если так, то хотя бы уж этими «максимами» обеспечил бы в достатке. Одно из двух: или усиливай противовоздушную оборону бригад и корпуса в целом, или сокращай число танков».
Гениально! Но есть вопрос: а ВВС в РККА были? Или только деньги тратились на мехбригады? А для чего они нужны без всего остального? Истребителями марши мехполков прикрыть можно? Скажете, что самолеты не могут постоянно висеть в воздухе? Возможно. Но и марши выполняются не каждый день. Кроме того, марши делают в тылу своих войск. А чтобы до них долетели вражьи самолеты, они должны перелететь линию фронта. А на нем вполне могли быть наблюдатели, которые могли бы сообщить, что такие-то враги туда-то полетели. А там и «сигнал» ближайшему полку истребителей на необходимость боевой работы. Так что подобные разговоры имеют свойство завести совсем не туда.
«Разгром», стр. 121:
«Тухачевский представлял себе начало войны только в виде внезапного вероломного нападения Красной Армии на спящего противника, в виде сокрушительного удара советской авиации по вражеским аэродромам и могучего рывка танковых армад к океану, когда танки идут броневым потоком и управлять ими не надо. И только в этой ситуации можно было использовать корпуса, созданные по его рекомендациям и проектам.
В любой другой ситуации такая организация корпуса превращалась в западню. Представьте себе огромное плохо управляемое или вовсе не управляемое, ничем не защищённое стадо танков. Если противник имеет превосходство, хуже того – господство, в воздухе, то такому корпусу долго не жить. Самолётам противника такое стадо легко обнаружить. После обнаружения терзай его почти безнаказанно» .
А на Берлин танковые армии не шли? Не сплошным потоком? Жиденькими струйками?
Кстати, так о чем книга? О причине «разгрома» в июне 1941 г.? Любой разгром возможен, если не давать ответного огня. Стоишь ты, сидишь ли в окопе или движешься в колонне на марше. Если видишь противника и есть чем пострелять, то почему не открыть огонь? А если ответить нечем, то размерчик воинской части для ухода в плен роли не играет. И все разговоры про марши и прочие удобства/неудобства становятся не суть важны.
Если страна в трезвом здравии начинает тратить средства в разные системы оружия, принося в жертву благосостояние граждан, то инициатива не может исходить только от одного какого-то подчиненного генерала-маршала. Кроме него есть еще разные начальники. В те времена это были Главный военный совет, Совет труда и обороны, ЦК ВКП(б) и его генеральный секретарь Иосиф Сталин.
И никакой Тухачевский или Жуков в этих вопросах «главными планировщиками» не были.
Так о чем здесь все хочет доказать Виктор Суворов? Может, перейдем к концу главы? Может, там есть важный итоговый вывод? Например, на стр. 126–127:
«Хорошая идея – мощные танковые соединения. Но чересчур – значит наоборот. Если по одному маршруту пустить 500 танков, то дорога станет непроходимой для следующих за танками автомобилей. Танки разбивают любой маршрут.