а” (особенно ч. 2, “Об избавлении”; два больших отрывка из книги III, “О призраке и загадке” и “Выздоравливающий” — в первом речь идет о больном Заратустре, беседующем со своим демоном, во втором — о выздоравливающем Заратустре, говорящем с животными), а также “Заметки 1881—1882 годов” (где Ницше отчетливо противопоставляет “свою” гипотезу циклической и критикует все понятия сходства, равенства, равновесия и тождества, см. “Воля к власти”, т. 1). Наконец, применительно к Ш. Пеги сошлемся главным образом на “Жанну д'Арк” и “Клио”.
5
См.: Кьеркегор С., Страх и трепет, — о природе реального движения, являющегося “повторением”, а не опосредованием, противостоящего ложному абстрактно-логическому движению у Гегеля; см. также заметки к Дневнику. У Пеги также есть глубокая критика “логического движения”, вскрывающая его консервативное, аккумулирующее и накопительное псевдо-движение. Это близко к кьеркегоровской критике.
6
“Но только скоморох думает: «Через человека можно перепрыгнуть»". Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Соч. в двух томах. М., 1992. Т. 2. С. 143. Перев. Ю. М. Антоновского.
7
Формулировка и феномен дискретного объема понятий убедительно выявлены Мишелем Турнье в работе, ждущей публикации.
8
У Канта спецификация понятия действительно бесконечна; но поскольку эта бесконечность только виртуальна (не определена), она не дает никаких доводов в пользу утверждения принципа неразличимых. Напротив, по Лейбницу, очень важно, чтобы содержание понятия существующего (возможного или реального) было актуально бесконечным: Лейбниц ясно утверждает это: “Один только Бог видит хотя и не конец процесса разложения, ибо его вообще не существует...”. (Соч. в четырех томах. М., 1982. Т. 1. С. 315.) Когда Лейбниц употребляет слово “возможно” для харакеристики включенности предиката в субъект в случае истин факта (“Рассуждение о метафизике”. § 8. Указ. соч. С. 131, 132), возможное должно быть понятно не как противоположное актуальному, а как означающее нечто “прикрытое”, “вовлеченное", “отпечатанное”, что никак не исключает актуальности. В точном смысле категория возможного действительно приведена Лейбницем, но только по поводу одного вида необходимых истин, не обратных предположений (см. “О свободе”).
9
Freud S. Rememoration, repetition et elaboration // De la technique psychanalytique. P., 1914. По этому пути отрицательной интерпретации психического повторения (повторяют, поскольку ошибаются, не вырабатывают воспоминания, не отдают себе отчета, не обладают инстинктами) никто не продвинулся дальше и точнее Фердинана Алькье. См.: Alquie F. Le desir d’etemiti. P., 1943, гл. II—IV.
10
Фрейд обращается именно к трансферту, чтобы поставить вопрос о глобальном законе обратного отношения. См. Фрейд 3. По ту сторону принципа наслаждения// “Я” и “Оно”. Труды разных лет. Книга I. Тбилиси, 1991. С. 149—154. Воспоминание и воспроизведение, припоминание и повторение в принципе противостоят друг другу, но практически приходится согласиться на то, что больной при лечении переживает некоторые вытесненные элементы, “отношение, которое устанавливается таким образом между представлением и воспоминанием меняется от случая к случаю”. Ференчи и Ранк наиболее твердо настаивали на терапевтическом и освобождающем аспекте повторения, как оно проявляется в трансферте. См.: Ferencz S. Rank О. Entwicklungziele der Psychoanalyse // Neue Arbeiten zur drtzlichen Psychoanalyse. Vienne, 1924.
11
Ghyka М. Lenombre d'or. Р., 1931. Т. 1. Р. 65.
12
O связях повторения с языком, а также с масками и смертью в творчестве Раймона Русселя см. прекрасную книгу Мишеля Фуко (1963): “Повторение и различие в такой степени включены друг в друга и прилажены с такой точностью, что невозможно сказать, что первично...” (Р. 35—37). Вовсе не будучи языком, стремящимся начать, это вторичный образ уже произнесенных слов. Это вечный язык, снедаемый разрушением и смертью... Он репетитивен по природе... (уже не косвенное повторение) вещей, о которых говорят вновь и вновь, но — радикальное, прошедшее поверх неязыка, обязанное преодоленной пустоте тем, что является поэзией... (Р. 61 —63). Обратимся также к статье Мишеля Бю-тора о Русселе (Repertoire, 1), анализирующей двойной аспект сковывающего и спасающего повторения.
13
В “Законах подражания” (1890) Габриель Тард показывает как сходство, например, между видами разного типа, отсылает к тождественности физической среды, то есть к процессу повторения, затрагивающему низшие по отношению к рассматриваемым формам элементы. Вся философия Тарда, мы это увидим яснее, основана на двух категориях различия и повторения. Различие — одновременно и начало, и предназначение повторения при все более “мощном и изобретательном” движении, “все более и более учитывающем уровни свободы”. Этим дифференцирующим и дифференсирующим повторением Тард пытается заменить оппозицию во всех областях. Руссель или Пеги могли бы воспользоваться его выражением: “Повторение — гораздо более энергичный и менее утомительный стилевой прием, чем антитеза, и более подходящий для обновления сюжета” (Tarde G. [/opposition universelle. Р., 1897. Р. 119). В повторении Тард видел сугубо французскую идею; правда и Кьеркегор видел в нем очень датское понятие. Они хотели сказать, что повторение обосновывает совсем другую диалектику, чем у Гегеля.
14
О внутреннем различии, которое тем не менее не внутренне или концептуально см.: Кант И. Пролегомены § 13 (оппозиция между innere Verschiedenheit и in-nerlich V ).
15
См.: Redon О. А soi-тёте И Journal. Р. 63: “Никакой пластической формы, я имею в виду, объективно воспринимаемой сама по себе по законам тени и света, отвечающей условным приемам моделирования, нельзя найти в моих произведениях... Все мое искусство ограничено только возможностями светотени, и многим обязано также эффектам абстрактной линии, этому глубинному фактору, воздействующему непосредственно на сознание”.
16
Аристотель. Метафизика. X, 4, 8,9. О трех видах различия — общем, частном и сущностном. См.: “Введение” Порфирия к “Категориям” Аристотеля. Глава III. В кн. Аристотель. Категории. Перев. А. В. Кубицкого. М., 1939. См. также томистские учебники. Например, глава “De differentia”: Gredt J. Ele-mentapliilosophiae aristotelico-thomisticae. Fribourg T. 1. P. 122—125.
17
“Различающий признак разумности, присоединившийся к животному, образовал другую вещь, а различающий признак движения создал только некоторые изменения по сравнению с тою же вещью, которая покоится...” — См.: Порфирий. Глава третья. С. 60—61 //Аристотель. Категории. Перев. А. В. Кубицко-го. М., 1939.
18
См.: Аристотель. Метафизика, 111,3, 998 b. Топика, VI, 6, 144 а.
19
Известно, что сам Аристотель не говорит об аналогии в связи с бытием. Он определяет категории πρόςεν*, и безусловно, έφεξης»* (это два случая, вне чистой двусмысленности, где есть “различие” без общего рода). Πρόςέν говорят в связи с единичным термином. Последний подобен обыденному сознанию, но такое обыденное сознание не является родом. Ведь оно образует только дистрибутивную единицу (имплицитную и смутную), а не подобную роду, коллективной, эксплицитной и отчетливой единице. Схоластика права, когда переводит Πρός εν в “аналогию пропорциональности”. Эта аналогия действительно не должна пониматься в строго математическом смысле и не предполагает никакого равенства отношений. Она определяется — а это совсем другое дело — внутренним характером связи: связь каждой категории с бытием внутренняя, каждая из них по-своему обладает единством и бытием в соответствии с собственной сущностью. Этот дистрибутивный характер, действительно, отмечен Аристотелем, когда он отождествляет категории с “διαιρέσεις”***. И вопреки некоторым современным интерпретациям действительно существует разделение бытия в соответствии с тем способом, которым оно распределяется среди “бытующих”. Нр в ηρόςέν единичный термин — не просто бытие как обыденное сознание, но субстанция как первичный смысл. Отсюда — соскальзывание к идее έφεξης включающей иерархию. Схоластика говорила бы об “аналогии пропорций”: вместо дистрибутивного понятия, которое формально соотносится с различными терминами, появляется понятие родов, в высшей степени соотнесенное с основным термином, и в меньшей степени — с другими. Бытие в действии — прежде всего аналогия пропорциональности; но не представляет ли оно также “виртуальную” аналогию пропорций?
20
См. Laroche Е. Histoire de la racine nem — en grec ancien. P., 1949. Э. Ларош показывает, что идея распределения в νόμος-νέμω находится в непростой связи с идеей раздела (τέμνω, δαιω, διαιρέω). Пастушеский смысл νέμω (пасти) лишь впоследствии включит раздел земли. Гомеровское общество не знало ни огороженных участков, ни собственности на пастбища — речь шла не о том, чтобы распределить землю для животных, а напротив, о том, чтобы распределить самих животных там и сям на неограниченных пространствах, в лесах, на склонах гор. Nomos означало прежде всего занятое место без точных границ (например, пространство вокруг города). Отсюда и тема “кочевника”.
21
Этьен Жильсон поднимает эти вопросы в своей книге об Иоанне Дунсе Скоте. См.: Gilson Е. Jean Duns Scot. Р., 1952. Р. 87, 88, 236, 237, 629. Он настаивает на связях аналогии и суждения, в частности, суждения о существовании (Р. 101).
22
О безразличии к малому или большому см.: Лейбниц Г. В. Анагогический опыт исследования причин // Лейбниц Г. В. Соч. в четырех томах. Перев. Η. Ф. Кав-рус.М., 1984. Т. З.С. 126—137. Заметим, что для Лейбница, как и для Гегеля, бесконечное представление не поддается сведению к математической структуре: в дифференциальном исчислении и континуальности есть архитектонический элемент, нематематический или сверх-математический. И наоборот — Гегель, кажется, признает в дифференциальном исчислении присутствие подлинной бесконечности, являющейся бесконечностью “отношения”; он упрекает исчисление только в выражении этой подлинной бесконечности в математической форме “рядов”, которая является “дурной бесконечностью”. (См. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 1. Известно, что современная интерпретация представляет дифференциальное исчисление в терминах конечной репрезентации; мы анализируем эту точку зрения в гл. V.