Корнилов верил, как верили и другие его сподвижники по белому движению, что с чернью, ошибочно принявшей программные лозунги красных за истину, надо поступать жесточайшим образом.
Помните — пленных не брать! Этот приказ Корнилова. Особенно жестоко он поступал с дезертирами — приказывал расстреливать всех до одного. Даже советские власти в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов не подводили беглецов под пули. В основном таких трусливых вояк направляли в штрафные команды, чтобы кровью искупить свою вину перед Родиной, армией и сослуживцами.
Чрезмерная жестокость по отношению к мирному населению была его ошибкой, стоившей очень дорого — жизни и, в конце концов, краха всего белого движения. Большинство населения России, которое он пренебрежительно называл чернью, не поддержало вчерашних служителей самодержавия.
По воспоминаниям участника первого Ледяного похода ДА и исследователя белого движения на Юге России В. П. Федюка, добровольцы жестоко расправлялись со сторонниками советской власти:
«Все большевики, захваченные нами с оружием в руках, расстреливались на месте: в одиночку, десятками, сотнями. Это была война на истребление.
Корнилов составил такое воззвание к жителям Ставрополя:
«На всякий случай предупреждаю, что всякое враждебное действие по отношению к добровольцам и действующим вместе с ними казачьим отрядом повлечет за собой самую крутую расправу, включая расстрел всех, у кого найдется оружие, и сожжение селений».
Во втором Ледяном походе Добровольческой армии Корнилов оставался кумиром солдат и офицеров и под жестоким огнем красных смело руководил сражениями. Лавр Георгиевич был всегда готов к смерти. Утром 13 апреля 1918 года, находясь в штабе — небольшой глинобитной хате, — он был насмерть сражен, сидя за столом. Осколок от разорвавшегося неприятельского снаряда, пробив стену дома, угодил генералу в висок…
Вот как об этом поведал А. И. Деникин:
«Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он и был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».
В исторической литературе, в частности книге В. Ж. Цветкова «Лавр Георгиевич Корнилов», говорилось, что жена Лавра Георгиевича — Таисия Владимировна, прибывшая на похороны супруга и надеявшаяся увидеть его хотя бы мертвым, обвинила генералов Деникина и Алексеева в том, что тело погибшего Главнокомандующего Добровольческой армии не вывезли вместе с армией и отказались присутствовать на панихиде. Печаль и горе буквально надломили ее — через шесть месяцев после смерти мужа, 20 сентября 1918 года, она скончалась. Ее похоронили рядом с местом, где погиб ее супруг, генерал Лавр Георгиевич Корнилов.
После его гибели командование ДА принял генерал-лейтенант Деникин.
Деникинские добровольцы
Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.
Генерального штаба генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин (1872–1947) — именно так звучало его звание участник трех войн: Русско-японской, Первой мировой и Гражданской. Он один из основателей Белого движения в годы Гражданской войны. Изучая его поступки и поведение, историки утверждают, что этот человек действительно не был лишен доброты, обладал тем багажом справедливости, который свидетельствует о порядочности личности. Это доказывали его энергичные действия в борьбе с мародерством отдельных его солдат, внимательное рассмотрение проступков некоторых его подчиненных на командных постах.
А еще ходят, пока, правда, ничем и никем не подтвержденные, слухи о его отказе гитлеровскому командованию участвовать на их стороне в войне против Советской России как с оружием в руках, так и идеологическим словом. Тем более он обладал хорошим пером и слогом: писал стихи, публицистические статьи, пробовал себя в художественной литературе.
Вместе с тем его жесткость и даже жестокость в борьбе с советской властью и Красной армией показывали глубину его ярости к идеологическому противнику. В борьбе с ним, с «русской смутой» Антон Иванович был непримирим, но возраст и болячки давали знать о себе.
Деникин вспоминал, что, будучи ротным командиром, он пытался внедрить принципы, основанные не на слепом подчинении солдата, а на сознательности, понимании приказа, стараясь при этом избегать суровых наказаний.
Крушение монархии застало Деникина в должности командира 8-го армейского корпуса на Румынском фронте. О страшном развале в армии и стране, который стал последствием яростной политической борьбы, он говорил такими словами:
«Нет смысла в той безумной вакханалии, где кругом стремятся урвать все, что возможно, за счет истерзанной Родины, где тысячи жадных рук тянутся к власти, расшатывая ее устои».
Он решительно требовал от Временного правительства восстановить дисциплину в армии, вплоть до введения смертной казни на фронте и в тылу. Такая позиция сближала его со взглядами генерала Лавра Корнилова.
В феврале 1918 года Деникин участвует в 1-м Кубанском (Ледяном) походе только что сформированной генералом Алексеевым Добровольческой армии. Вместе с ней участвует в неудачном штурме Екатеринодара, закончившемся смертью генерала Корнилова в середине апреля. С этого момента армию возглавил Деникин. Весной этого же года деникинцы вернулись на Дон, летом двинулись на Екатеринодар, в результате этого 2-го Кубанского похода крупнейший город юга России был взят.
Большие территории Кубани оказались под властью белых численностью до 150 тысяч человек со своим правительством — Особым совещанием. Белое движение расползалось по Украине. В середине октября 1919 года деникинцы захватили Орел — до Москвы оставалось несколько конных переходов. Уже разведывательные разъезды белых докладывали генералу Деникину, что слышат перезвон столичных колоколен. И тут вдруг облом — разыгралась катастрофа из-за мощного контрудара красных.
В тылах белых тоже было неспокойно — махновщина громила и красных, и белых. На освобожденные от красных земли возвращались бывшие хозяева. Начались грабежи, страшные еврейские погромы. Деникин в отчаянии писал жене:
«Нет душевного покоя. Каждый день — картина хищений, грабежей, насилий по всей территории вооруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, удастся ли ему подняться из грязи».
То, что творилось в тылах Добровольческой армии, нельзя было ограничить сверху никакими приказами, нормами, увещеваниями. Лозунг «грабь награбленное» теперь становился для белых тем, чем он был и для красных в 1917 году не только в глубинке.
По рассказу свидетельницы этих событий бабушки автора Марии Захаровны Ефимовой, когда в ее село Москаливка зашел обоз деникинцев, первое, что они сделали, — это по мобилизации забрали в свои ряды молодежь. Тех, кто сопротивлялся, — расстреляли у оврага. Вывели со двора кормильца семьи — орловского рысака. Закололи годовалого кабана и экспроприировали три мешка картошки.
Когда мать ее, всплеснув руками, вскрикнула: что же вы делаете, изверги, — старший команды мародеров вытащил револьвер и дважды пальнул вверх. По ее рассказам, на соседней улице солдатня и офицеры-деникинцы насиловали женщин, не гнушаясь подростками и старухами.
Практически сразу после захвата Украины белыми там был установлен деникинский оккупационный режим. И сразу же население ощутило на себе белый террор и репрессии: земли, фабрики и заводы возвращались прежним владельцам. Активно стала проводиться в жизнь принудительная реквизиция продовольствия. Рабочий день белые власти увеличили до 11 часов. Тюрьмы были переполнены не столько уголовниками, сколько политическими узниками. Свирепствовали военно-полевые суды. От пленных освобождались петлей или пулей. Все это вызывало стихийное недовольство населения, часть которого сбивалась в партизанские отряды для отпора деникинщине. Наибольший размах сопротивление белым в таком формате получило в деникинском тылу.
В антиденикинском русле действовали и банды атамана Н. Махно, создавшего революционную повстанческую армию, а по существу сборище бандитов-мародеров, грабящих местное население и воющих против белых и красных.
Все это заставляло командование Добровольческой армии отрывать части и подразделения с фронтов и направлять их на подавление многотысячной «партизанки» с резкой политической окраской на стороне идей красных. Частью партизан на Украине руководил Станислав Викентьевич Косиор (1889–1939), будущий Генсек Компартии Украины и Член Политбюро ЦК ВКП(б).
Деникину, как приверженцу конституционной монархии, пришлось в борьбе с красными проявлять диктаторские замашки при осуществлении военно-политической власти. Он старался сплотить как можно более широкие народные массы вокруг Белого движения под девизом: «Борьба с большевизмом до конца!».
Патриотический призыв для борьбы за «Великую, Единую и Неделимую Россию» не встречал особого понимания у простых людей, понимающих, что Деникин на стороне тех сил Антанты, которые пытаются разрушить единство страны и порвать ее на куски и снова привести к власти помещиков.
Этот призыв также встретил недопонимание и сопротивление среди казачьих государственных образований Дона и Кубани, добившихся автономии и федерального устройства будущей России.
Репрессивная политика правительства Деникина была схожа с политикой Колчака и других военных диктаторов.
Полицейские функции на подконтрольных Деникину территориях выполняла Государственная стража. К осени 1919 года ее численность доходила до 80 тысяч человек, тогда как армия составляла чуть более 110 тысяч штыков и сабель.
Это ли не пример ориентации на усмирение народа через жандармские функции «стражников».
В августе 1918 года Деникиным было приказано: «Всех лиц, обвиняемых в способствовании или благоприятствовании войскам или властям советской республики в их военных или иных враждебных действиях против Добровольческой армии, а равно за умышленное убийство, изнасилование, разбои, грабежи, умышленное зажигательство или потопление чужого имуще