— Хорошо.
Он на несколько секунд задумался, а затем мне пришло оповещение на почту. Открыв ее, обнаружил заархивированный файл. Раскрыв его, получил четыре текстовых файла. Первым я открыл файл, который подписан «Смертоносец» — это никнейм Войны.
Вверху текста прикрепленная фотография человека — упитанного парня в очках с веснушками. Безработный затворник по имени Кевин Ленс родом из бедного района. Единственный ребенок в семье у матери-одиночки. Заядлый геймер. Ну, еще бы. Биография довольно объемна, но я не стал читать ее, просто дал запрос на сканирование текста и поиск по слову «смерть» или схожим. И через миг меня отправило почти в конец текста. Умер пять лет назад — когда вышел из дома, его зарезал наркоман недалеко от магазина.
Пять лет назад. Алион закрылся двадцать лет назад. Но как это может быть? Если он каким-то образом попал в игру, то как одновременно с этим остался жить в нашем мире и, прожив пятнадцать лет, был убит в подворотне из-за нескольких жалких кредитов?
Смерть был уверен, что они застряли в игре, когда закончился последний ивент с борьбой против Богов Хаоса, который ознаменовал окончание игры и закрытие серверов. Я открыл следующую биографию — Смерти, который играл под ником Телеовощ. Тоже мертв, но умер семь лет назад. Лечильник — ник ныне известного генерала короля демонов — Чумы. Жив до сих пор, но десять лет назад попал в аварию, лишился руки, а также памяти. Сейчас женат и у него один ребенок четырех лет. Последний — Сверх, или как сейчас его величают — Голод. Умер два года назад от передоза.
Я выдохнул и поднял взгляд. Жаль, что теперь с этими парнями не поговорить, но все же полученные сведения нельзя считать бесполезными. Я узнал, что эти четверо после закрытия Алиона никуда не девались, а продолжали жить обычной жизнью. Кто же тогда эти Война, Смерть, Чума и Голод?
Ломать сейчас голову бесполезно, да и времени на это нет, так что я решил пока отложить разгадку этой тайны и отправился к лестнице. Мне нужно спуститься на двадцатый этаж, там буду занимать место в ангаре и вместе с минометчиками либо атаковать наступающие порядки, либо прикрывать от атак с воздуха.
Спустившись на двадцатый этаж, обнаружил Ласку, Точку и Упыря, стоящих рядом с входом в ангар для почтовых дронов. Туда-сюда бегают солдаты, выносят ненужный и мешающий хлам в виде коробок и деталей для ремонта дронов, а заносят ящики с минами и патроны для противодронной установки, ну или как я ее называю — мини-системы ПВО.
— Вот мы попали, — заметив меня, произнес Упырь.
Видимо, Ласка уже дала им весь расклад, и они явно успели поговорить, так что эта фраза парня больше сказана для меня — новоприбывшего, чтобы подключить к разговору. Да и само высказывание про то, что мы попали, словно бы подталкивает меня начать как-то опровергать этот тезис и тем самым сказать хоть какие-то слова утешения, чтобы положение, в котором оказались, стало казаться не таким безнадежным.
— Как будто в первый раз, — сказал я небрежно. — Нам всего-то нужно продержаться пару часов.
— Против такой-то армады? Будь аватаров раза в четыре-пять больше, я бы не волновался…
— Упырь, просто возьми лук, как это делаешь всегда, и стреляй. Убивай, сбивай и сражайся. Хотя, конечно, ты можешь просто уйти, отключившись от сети, но без твоей поддержки умрем мы. Проиграем здесь, и хаос с корпоратами прорвут фронт и, скорее всего, захватят наш мир. Думаешь, всех, кто сопротивлялся — пощадят? Поднимут базы данных, узнают, кто использовал особые капсулы, найдут и перебьют.
С каждым моим словом лицо Упыря темнело, а взгляд наполнялся обреченностью. Да уж, назвать мою речь воодушевляющей вряд ли получится.
— Мы так и так умрем, либо сражаясь, либо убежав. Только в первом случае есть шанс, что сможем победить, а победив — выживем. Мы с Лаской уже много раз оказывались в таких ситуациях и все еще живы. Так что соберись, отбрось все мысли и сосредоточься на том, что умеешь лучше всего.
— Не бойся, — внезапно произнесла Точка робким голосом. — Я буду рядом как всегда и прикрою тебя.
Несмотря на то, что девушка носит тяжелые доспехи, лупит врагов мощной тяжелой булавой, размахивая ей как пушинкой, обычно она молчаливая и застенчивая. Всегда держится рядом с Упырем, который обычно и ведет беседу, часто за двоих.
— Вот видишь, тебе нечего бояться, — сказал я, глянув на Точку. — Тебя защитят.
Упырь слегка смутился, глянул на девушку. Работают всегда вместе, а потому, чтобы получать больше опыта, иметь возможность телепортироваться друг к другу и общий инвентарь, они поженились.
— Вы ведь давно друг друга знаете? — спросил я.
— Ну, она младшая сестра моего друга, — сказал Упырь. — Знал ее с малых лет, а когда Кольки не стало, я стал приглядывать за ней.
— И затащил в опасный разлом, — прищурившись, сказала Ласка.
— Он ни в чем не виноват, — внезапно заступилась Точка. — Я сама вошла в разлом, и он присоединился, чтобы помогать мне. Папа стал инвалидом, но начальник доказал, что несчастный случай, приведший к этому, произошел по вине отца, так что в пенсии по инвалидности ему отказали. Мама же страдала от хронических болезней, и ей тяжело было работать на нескольких работах, чтобы содержать нас. Так что я бросила школу, так и не доучившись последний год, и пошла в разлом.
— Ну, а я, когда узнал об этом, не мог оставить ее одну. С тех пор мы в разломе около двух лет.
Пока они все это рассказывали, тревога отступила, а ее место заняла решимость. Порою слова о том что: «мы обязательно победим» или «не беспокойся, мы справимся» — не действуют. Конечно, если человеку, охваченному страхом, повторять эти слова, да еще с бравым видом, на время он может поверить в это. Но стоит в бою случиться хоть чему-то, что пошатнет эту веру, как подсознание гадко скажет: «тебе наврали, чтобы успокоить, и чтобы ты продолжал сражаться». Вообще, глупо на войне, где само вступление в бой — это смертельный риск, говорить человеку, что он победит и выживет — дабы ободрить его. Это все равно, что сказать: «ты сейчас пойдешь ставить свою жизнь на кон и рисковать, чтобы выжить». Это плохо особенно в условиях, когда человек не уверен в победе. Его мозг тут же скажет: «эй, зачем рисковать жизнью, ради того, чтобы выжить, когда есть путь попроще — сбежать от этой бойни или сдаться — так шансов выжить больше?». И вот когда страх и паника вернутся, то боец превратится в дезертира или просто перестанет эффективно сражаться. Нет, я не сомневаюсь, что Упырь не оставит нас — он не такой. Но вот что его руки начнут дрожать или опустятся от осознания, что все проиграно — вполне возможно. Поэтому, чтобы такого не случилось, не нужно говорить человеку о том, что он выживет или, что мы победим. Нет. Ему нужно напомнить, зачем он здесь, ради чего рискует жизнью. Есть вещи превыше собственного выживания. В случае Упыря — это Точка. Младшая сестра его лучшего друга, которую он поклялся защищать, ради которой пошел в разлом. Она, возможно, сама стала для него как младшая сестра, а может даже больше — кто знает.
— Так что, Упырь, сражайся до конца, как будем делать и все мы. Если здесь проиграем, то мир падет, я, Ласка и Точка — тоже умрем.
Я специально не стал упоминать только Точку, чтобы он не подумал, что я пытаюсь манипулировать им, но поставил ее никнейм в конце, а мозг имеет свойство обращать наибольшее внимание на конец предложения. Парень сжал древко лука, взгляд его потемнел, он на миг глянул на Точку, а затем произнес:
— Да, ты прав, Тим. Что-то я совсем расклеился.
Не осталось и следа страха, только отчаянная решимость сражаться до конца.
— Вот и отлично, — криво усмехнувшись и хлопнув по плечу, произнес я.
Точка и Упырь пошли вперед, я хотел было двинуться следом, но внезапно Ласка ухватила меня за руку и потянула за угол. Я не стал сопротивляться, как только мы оказались отрезанными от остальных, девушка повернулась ко мне, на щечках заиграл румянец, мой взгляд пал на налитые кровью губы, красные и блестящие, словно на них помада. Я сразу понял, что она собирается сделать, так что подался навстречу. Наши губы слились в поцелуе, внутри меня сжался сладостный ком. Девушка прижалась ко мне. Сердце застучало быстрее, разгоняя кровь, в висках запульсировало.
— Постой, — оторвавшись и вдохнув, произнес я. — Чего это ты?
— Слишком много стресса за последнее время и никакого отдыха. Так что вот так снимаю его.
— Сейчас не время.
— Да знаю, — буркнула она, отведя взгляд. — Просто небольшой «аперитивчик». Теперь, когда мы прервались, то обязаны потом закончить, что начали. Понял?
Я усмехнулся. Вот, значит, как.
— Конечно. Обещаю.
— То-то же. Ладно, пойдем. А то Упырь с Точкой, наверное, уже гадают, куда мы пропали.
Девушка обошла меня и, нарочито виляя бедрами, зная, что только я могу ее видеть, пошла прочь.
— Ну и что мне теперь с этим делать? — спросил я, вздохнул и, начав решать сложные уравнения в голове, поковылял следом.
По крайней мере, у меня появилась еще одна причина сражаться, хоть и немного низменная.
Мы вошли в ангар. Солдаты уже установили минометы. Пока ангар закрыт, но когда начнется бой, стенка впереди поднимется, а пол чуть выдвинется. Так что если подвинуть минометы поближе к выходу, то из них можно будет стрелять под всеми возможными углами, а вот попасть по ним будет намного сложнее. Снизу никак — потому что они хоть и будут на выдвижной платформе, но не будут высовываться. Так что единственный шанс — это по навесной траектории, но тогда потребуется филигранная точность, потому что чуть дальше и снаряд не попадет в «окошко», а врежется в здание на пару этажей выше ангара, а если чуть ближе — то врежется уже ниже. Те же снаряды, что попадут в окошко — не долетят, так как их собьет ПВО, как и дроны камикадзе. Хотя, если подумать, есть и еще одна возможность — летающие монстры. Им-то пули ПВО нипочем, но как раз для этих случаев есть мы, чтобы противостоять этим монстрам.