Ден Хайтлер снял тяжелую эбонитовую телефонную трубку, старательно покрутил ручку динамо-машины и громко произнес в раструб угольного микрофона:
– Готовность?
– Артиллерийский расчет готов, – прохрипел в ответ динамик.
– Запускаем!
Беглый взгляд на приборы. Напряжение в гальванических банках достаточное, генератор отключен, цепь замкнута на электрозапал, противооткатные упоры опущены. Хупер выглянул в узкое закопченное окошко рубки: похоже, вся техническая обслуга благоразумно убралась куда подальше. Согласно регламенту, он дважды дернул свисающий с потолка шнурок парового гудка, подав персоналу и военным сигнал о готовности, и положил руку на лакированную ручку стартового ключа. Только бы все получилось…
Щелк!
Платформа вздрогнула. Ден Хайтлер чуть приоткрыл рот, чтобы накатившей звуковой волной не выдавило барабанные перепонки. Всепоглощающий грохот залил пространство, исполинская стальная конструкция затряслась, словно осенний лист на ветру, в оконце, бешено клубясь, ударила дымная волна. Воздух мигом наполнился горьким химическим запахом, а уши окончательно заложило, когда снаружи грянул рукотворный трескучий гром. Выждав несколько положенных секунд, ден Хайтлер распахнул дверь и выскочил наружу, стараясь не пропустить невероятное зрелище.
Серебристая игла стремительно возносилась в небо, опираясь на столб яркого пламени и оставляя за собой густой дымный шлейф. Она была прекрасна, ее совершенная веретенообразная форма являлась самим воплощением мощи, силы и скорости. Ден Хайтлер преисполнился искренней гордости за могущество сурганского технического гения, породившего, пусть и не без помощи чужих технологий, эту великолепную конструкцию. Ослепительный солнечный луч сверкнул на острой кромке стабилизатора, отразился янтарным бликом на изящном полированном металлическом боку ракеты, скользнул по крошечному алому пятнышку возле руля… Грудь ден Хайтлера сдавило внезапно накатившим спазмом, по спине прокатилась предательская ледяная волна. Он отчетливо увидел тонкую красную ленточку, трепетавшую в упругом воздушном потоке. Кто-то из техников при осмотре ракеты все-таки пропустил одну из заглушек…
В то же мгновение несущийся ввысь тонкий серебристый силуэт вспух кроваво-красным облаком, а спустя несколько секунд до земли докатился оглушительный грохот взрыва. Брызнули прощальным салютом дымящиеся обломки. В мгновение ока ракета превратилась в неуправляемый метеор, который, расчертив небосвод дымной дугой, пылая и беспорядочно кувыркаясь, врезался в землю на значительном отдалении, подняв вверх густое дымное облако. Ден Хайтлер обреченно закрыл глаза.
– Круто! – по-детски восторженно воскликнул Ромка, наблюдавший за стартом из-за поворота тоннеля. Выходившие на поверхность рельсы убегали в степь по прямой, и потому платформа, отъехав метров на триста от ворот, хорошо просматривалась из его убежища.
– Похоже, у них снова что-то пошло не так, – нахмурился Алекс, глядя на поднимающийся в небо столб черного дыма на месте падения ракеты.
– Похоже, это у нас кое-что пошло не так, – поправил его Виорел и кивнул в противоположную от ворот сторону. Иван и Алекс разом обернулись. Прямо за их спинами стояли четверо улыбающихся солдат, направив на растерянных визитеров стволы винтовок.
– Вот черт! – пробормотал Алекс и выхватил из-за пояса пистолет. Раздался звонкий, как пощечина, щелчок: патрон, основательно намокший во время подземного путешествия вместе с одеждой, выдал осечку.
– Бросить оружие! – скомандовал по-клондальски один из солдат.
– Ну, как скажешь, – ответил Алекс и швырнул бесполезный пистолет ему в лицо. Сурганец ловко увернулся, и в ту же минуту Ромка бросился на землю, перекатился и двинул солдата пяткой под дых, пытаясь сбить его с ног. Грянул выстрел: другой солдат пальнул вверх. Ударник кинулся вперед, вцепился в ствол его винтовки, чтобы предотвратить следующий выстрел и не позволить ему передернуть затвор. Двое оставшихся вояк бросились на Костю и Виорела, но мгновение спустя один из них уже лежал на земле, зажимая рукой разбитый в кровь нос: Степанов встретил его умелым прямым ударом, отбив всякое желание снова рваться в атаку. По каменному полу коридора застучали тяжелые башмаки: привлеченные выстрелом, на выручку к товарищам уже спешили бойцы караульной роты. Плечи Ударника обхватили чьи-то крепкие пальцы, а потом он почувствовал сильный пинок в поясницу и, не удержав равновесия, повалился на холодный камень. Кто-то взгромоздился коленом ему на шею, руки больно заломили за спину. Повернув голову, он увидел, как трое сурганцев воодушевленно избивают ногами Алекса, а еще один схватил Ромку.
– Встать! – раздался резкий окрик. Ударника грубо дернули за шиворот и рывком подняли в вертикальное положение.
Перед ними стоял невысокий красномордый офицер, презрительно разглядывая незваных гостей из-под козырька фуражки. Один из его подчиненных продемонстрировал начальнику отнятый у Ударника рюкзак. Тот что-то коротко приказал по-сургански, и солдат вывалил содержимое вещмешка прямо себе под ноги – на пол посыпались алюминиевая фляжка, деревянная расческа, аккуратно свернутая камуфляжная куртка и прочая мелочь. Ловкие руки охлопали Ивана по штанинам, у Алекса тут же отобрали бинокль, а у Ромки – его любимый нож. Офицер отдал еще одну команду, мотнув головой, и Ударника грубо ткнули чем-то тупым и острым в спину.
– На выход, – рявкнул по-клондальски солдат за спиной, – пошевеливайся!
Снаружи возле закрывавших вход в пещеру железных ворот вплотную к скале примыкала приземистая деревянная пристройка, похожая на длинный дощатый барак. Вот в нее-то солдаты и отконвоировали пленников. За небольшим и тесным предбанником открывалась просторная комната, освещавшаяся забранным решеткой окном. Простой деревянный стол, длинная скамья вдоль него, в углу – массивный железный сейф. За столом восседал толстый офицер с блестящей шишковатой лысиной, в петлицах тускло поблескивают скрещенные меч и молот – символ «Зольбера», военной контрразведки Сургана. Впихнув их внутрь, двое солдат замерли по сторонам от входной двери, сжимая в руках винтовки и настороженно зыркая из-под надвинутых на глаза касок.
– Так-так, – протянул толстяк на клондальском, – неужто лазутчики попались? Эт-то интересно…
Контрразведчик внимательно оглядел их с ног до головы с тем же выражением на лице, с которым биолог-исследователь изучает под микроскопом какую-нибудь особенно редкую навозную муху.
– Где нашу форму взяли, клондальские свиньи? – неожиданно рявкнул он, аж подпрыгнув от усердия на стуле. Покоившееся на коленях объемистое брюхо тревожно заколыхалось.
– В «Военторге» купили, – ухмыльнувшись, ответил Алекс. – И вообще мы уволились из клондальской армии еще пару дней назад. Поехали в отпуск, заблудились…
– Молчать! – покрывшись красными пятнами, завопил офицер.
– Так сам же спросил, – пожал плечами Поганый.
Контрразведчик пошевелил всеми своими многочисленными подбородками, и один из дежуривших возле входа солдат, шагнув вперед, двинул Алекса прикладом винтовки по спине. Стоявшему рядом Ударнику показалось даже, что у бедняги хрустнули позвонки, но тот каким-то чудом удержался на ногах. Иван опустил глаза и отметил про себя, что назвать сурганской формой то, что было сейчас на них надето, можно лишь с большой натяжкой. После ползанья по подземным лабиринтам, купания в ледяной воде и путешествия по дну Разлома эти одеяния напоминали скорее пожеванную, местами оборванную, грязную и бесформенную половую тряпку.
– Что вы вынюхивали на нашей базе? – не унимался контрразведчик.
– Да что у вас можно вынюхать, – хрипло отозвался Поганый и процитировал известную клондальскую пословицу: – Сколько сурганский нужник ни нюхай, все одно дерьмом воняет.
На сей раз били его долго и вдумчиво: по сигналу офицера в комнату ворвались сразу пятеро караульных. Досталось и Ударнику, который попытался прийти товарищу на помощь: его повалили на пол, выкрутив за спиной руки, и пару раз для устрашения пнули по ребрам.
– Ну? – требовательно спросил контрразведчик, когда его подчиненные закончили экзекуцию. – Говорить будем?
– Мы не из Клондала, мы с Маранга, – раздался в наступившей тишине голос Виорела.
– Марангеры, значит… – постукивая похожими на сардельки пальцами по столешнице, проворчал толстяк и неожиданно перешел на земные языки: – Do you speak English? Sprechen Sie Deutsch? Parlez-vous franзais? Ви говорить по-русски?
– Да, по-русски, – кивнул Виорелл.
– Что ви делайть на наш база? – с трудом подбирая слова и спотыкаясь на каждом слоге, старательно проговорил офицер. – Как ви там оказаться?
– Мы пытались выбраться из Разлома, – пустился в объяснения Иван, – обнаружили пещеру, прошли подземельем…
– Ви есть погранишник? – оборвал его на полуслове толстяк и обратился по-сургански к удерживавшим Ударника солдатам: – Зальде них маранген варрунд апгерот!
Те еще сильнее вывернули Ивану руки, расстегнули пуговицу на правом рукаве и обнажили запястье.
– Погранишная тату, – поцокав языком, констатировал офицер, – похоже, настоящий, да. Другие есть тоже? Гевальт!
Повинуясь команде, солдаты закатали рукава и остальным пленникам.
– Ти и ти вместе есть торговец, – указав пальцем на Виорела и Костю, констатировал контрразведчик, разглядывая вытатуированные на их коже окружности, – остальные есть погранец. Маранг. Нехорошо.
Похоже, он получал искреннее удовольствие, разговаривая на земном языке, и был рад не только попрактиковаться в своих знаниях, но и блеснуть ими перед подчиненными, воспользовавшись подходящим моментом.
– Откуда форма? – снова спросил он. – Где ви брать это?
– Купили, – подал голос Костя. – Обменяли на алкоголь в Гранце. Мы подумали, что в сурганской форме передвигаться по Центруму будет безопаснее.
– Безопайстност, да. Тут нет безопайстност. Нигде. Тут есть война, понимайт?
– Мы понимаем, но… – начал было Ударник, но толстяк прервал его, снова сорвавшись на крик: