– Что тебе пообещала Фаина за это?
Я не верю в то, что он встречался с Адель только из скуки. Столько лет не смотрел в ее сторону, а стоило Фаине добиться своего и заполучить Антона, как он нарисовался тут как тут.
– Что, уже не знаете, как мужа вернуть? Решили через меня шантажом действовать? – ухмыляется Марк и кривит губы, неся какую-то чушь.
Выглядит он безобразно, но смазливости не отнять. Однако я всё равно не понимаю, что в нем нашла дочь, что никак не может его забыть.
– За языком следи, щегол, – спокойно говорю я, не собираясь дальше терпеть его оскорбления. – Как только Адель родит, сразу же подаст на алименты, и не думай, что сможешь скрыться. Даже не надейся на дядюшку Антона. И на него управа имеется. Жизни я тебе не дам, если посмеешь обижать мою дочь, понял? Иди и помойся, от тебя несет, как от помойки. Завтра же приедешь к моей дочери и объяснишься с ней в нормальном тоне. Жениться на ней не предлагаю, но беззаботно жить я тебе не дам. Думаешь, наделал дел и в кусты? Не выйдет. Не с теми ты связался, Марк. Завтра не приедешь, я тебе такие проблемы устрою, что мало не покажется.
Моя угроза звучит хладнокровно, ни единый мускул на моем лице не дергается. Вот только Марк явно нетрезв, так как всерьез меня не воспринимает.
– Адель достала липовую справку о беременности, а я должен свою жизнь из-за этого рушить? Ну уж нет, мамаша, ты мне условия не ставь. Это еще узнать надо, беременна ли она, или в очередной раз лжет, чтобы ярмо на мою шею повесить.
Я прищуриваюсь, зацепившись за эту странную фразу.
– В очередной раз?
– А вы не знали? – ухмыляется своей наглой рожей. – Она когда школу заканчивала, пыталась меня так на тест поймать. Думала, я олень какой, повестись. Ага, разбежался прям.
– Она закончила школу, когда ей было семнадцать.
– Восемнадцать, – настороженно говорит Марк, начиная трезветь. Даже взгляд у него проясняется. – Всё, проваливайте, меня тетя Фаина предупреждала о вас, так что на понт меня тут брать не надо. Не пришьете мне дело, не за что!
Он скалится, нагло глядя мне в лицо, а затем захлопывает передо мной дверь. Я же стискиваю кулаки и решаю проучить не только его, но и Фаину, чей сынок сейчас отжигает внутри.
Звоню в полицию и сообщаю о шуме, который мешает соседям, а сама спускаюсь вниз. Пишу Кеше, чтобы повлиял на то, чтобы толпу железобетонно посадили в обезьянник хотя бы на сутки. Будет им уроком, который они вряд ли забудут.
Оказавшись дома, почти сразу забываю об этом инциденте, но на следующее утро мне в истерике звонит Фаина.
– Немедленно забери заявление, Дина! Мой сын не сядет на десять лет в тюрьму! Ты что, издеваешься?!
Глава 19
Я сижу в отделении полиции уже час, но меня до сих пор так и не вызвали. Я обхватываю себя руками, чтобы погреть руки, а сама пытаюсь понять, что вчера произошло.
Ехать в отделение полиции мне не хотелось, но как только Адель узнала, что ее драгоценный Марк находится в спецприемнике, не унялась, пока я не согласилась ехать с ней.
– Позвони дяде Кеше, где он? Почему так долго?
Адель шмыгает носом, а Свете возвращается с уборной и прижимается ко мне, ища защиты. Не знает, что происходит, но чувствует неладное. Я же молчу, не отвечаю Адель, как и не собираюсь звонить Кеше. Приедет, как приедет. Я и вовсе была против вмешивать его в эту ситуацию, но дочь сама позвонила дядьке, вызвала его сюда, почти ничего не объяснив.
Первыми, вопреки моим надеждам, приезжают Антон с Фаиной. Если последняя выглядит неважно, с кругами под глазами, впалыми щеками и растрепанным пучком на голове, то вот Антон в костюме, словно его выдернули с офиса.
Я на них не смотрю, но прекрасно боковым зрением вижу, как Адель подрывается и тянется к Фаине. Ищет у нее поддержки и получает ее. Даже забывает, что Фаина, узнав о ее беременности, не поддержала ее, а выгнала из дома. Видимо, хотела таким образом избавиться от моей дочери так, чтобы не вызывать вопросов у Антона.
Как матери, мне больно наблюдать за тем, как моя дочь выбирает ту, которая украла у меня мужа, и я снова чувствую себя идиоткой, которая повелась на материнские чувства и позволила снова вытирать об себя ноги. Даже сейчас я нужна Адель лишь для того, чтобы с моей помощью заполучить Марка, который не спешит брать ее в жены.
В моей семье всегда было принято помогать друг другу и поддерживать семью в трудные времена, но я никогда не сталкивалась с тем, чтобы родственники предпочитали чужих родной семье. Поэтому и не знала, как вести себя со старшей дочерью, которая даже не скрывала того, что считает меня старухой, которой личная жизнь ни к чему. Ставила свои интересы превыше моих, считая меня роботом.
– Антон, иди и узнай, что на самом деле произошло. Мне кажется, что это какая-то ошибка, и Семена перепутали с другим парнем, с тезкой.
Голос Фаины дрожит и звучит беспомощно, а сама она хватается за него, как за спасательный круг. Мне смешно наблюдать за тем, как она строит из себя ту, кем не является, и я раздумываю о том, когда же Антону откроется правда.
Мне уже всё равно, что и как случится, но мне было бы интересно понаблюдать за тем, как весь его карточный мир разрушится, оставляя его у разбитого корыта. В этот момент я хвалю себя за то, что проявила твердость и получила после развода всё то, что мне причитается. По крайней мере, теперь не ругаю себя за то, что была с ним когда-то в браке.
– Это всё Марк твой втянул его в свои делишки, а теперь Семену грозит срок! – вдруг грубо отвечает ей Антон и вырывает у нее из рук свою ладонь.
Я уже не скрываю, что мне любопытно, и смотрю на них во все глаза. Вижу, что Антон зол, и гнев его направлен на Фаину. Мне становится интересно, переживал ли бы он так за Тима, как сейчас за Семена, но ответа на этот вопрос не нахожу.
– Мой Марк ни в чем не виноват. Это Семен сам пошел по наклонной дорожке, как только поступил в университет. И не нужно во всем винить отца моего ребенка! – кричит на отца Адель и хватается за Фаину, словно прикрывается ей, чтобы не отхватить от Антона.
Он никогда детей не бил даже в детстве, но Адель впервые идет против отца. Мне неприятно, что защищает она какого-то парня, которому она даже не нужна, в то время как меня предала, лишь бы не ссориться с отцом, который мог помочь ей деньгами. У меня будто глаза снова открываются на дочь. Я вижу ее меркантильные натуру во всей красе.
– А о твоей беременности мы еще поговорим! – рычит Антон, стискивая кулаки. – Совсем мать тебя распустила, бездельница!
Я едва не задыхаюсь от возмущения, услышав обвинения бывшего мужа, но вмешаться в скандал не успеваю.
– Как раз-таки Марк и виноват, поэтому если кому и сидеть в тюрьме, то это ему, а не моему Семену! Не неси чепухи – огрызается Фаина и толкает Адель к стене.
Я усаживаю Свету на скамейку, а сама встаю, собираюсь заступиться за дочь. Во мне что-то умирает, я уже не чувствую той любви к ней, так как вижу ее недостатки и отсутствие любви к себе, но не могу позволить Фаине ее обижать. Это уже дело принципа, чтобы она не думала, что может издеваться над моими детьми.
– Еще раз поднимешь на нее руку, я тебе ее сломаю, – спокойно и тихо произношу я, подходя к Фаине и глядя ей прямо в глаза.
Я никого из них не боюсь, и она видит в моем взгляде настоящую угрозу, так что делает шаг назад, снова хватаясь за Антона.
– Ты слышал, она мне угрожает? Немедленно зови следователя, я напишу на нее заявление. Тебя посадят, так и знай, даже связи твоего брата не помогут!
– Неужели? – выпаливаю я насмешливо, затем складываю руки на груди. – А разве не для этого вы меня сюда позвали? Не для того, чтобы с помощью связей моего брата вызволить своего сына из спецприемника? Что-то ты слишком груба с той, от кого ждешь помощи.
Фаине не нравится моя тирада, так что она стискивает челюсти, отчего ее скулы становятся еще более впалыми, и хмурится, но в ее глазах я вижу растерянность. Она не ожидала, что я прекрасно знаю, что именно она сообщила Адель о том, что случилось с ее сыном и племянником.
– Я тебя не звала, – все-таки отвечает она, но я уже успела увидеть ее первую реакцию.
Ей неприятно, что я нахожусь здесь. Она хотела бы скрыть нелицеприятные подробности ареста, но при этом она и правда надеется на то, что я, как и прежде, по родственному заступлюсь за ее семью.
– Да неужели? Не ты ли сегодня утром спрашивала у Адель, не может ли она попросить своего дядю поднять свои связи? Как видишь, правильная поговорка была у наших предков. Не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Да и потом, если встанет выбор между твоим сыном и твоим племянником, Адель выберет Марка, а Семена с удовольствием отправит в тюрьму. Неприятно, когда от тебя ничего не зависит, верно? Когда семья против тебя?
Антон, на удивление, в этот раз не вступается за Фаину, а просто молча наблюдает за нашим разговором. В этот момент дверь кабинета следователя открывается, оттуда выходят люди, и Антон входит внутрь, оставляя нас коридоре. Фаина же чувствует растерянность, ведь впервые Антон оставил ее одну разбираться с проблемами.
Никакого желания помогать ни Марку, ни Семену у меня нет, так что Кешу ни о чем я просить не буду, но из отделения при этом не ухожу, не желая оставлять Адель здесь одну.
– Хочешь, я отдам тебе обратно Антона? – вдруг шепчет мне на ухо Фаина, а я отшатываюсь и смотрю на нее с удивлением и презрением.
Я не думала, что она может меня чем-то удивить, но ее предложение оказывается настолько неожиданным и отталкивающим, что я не сразу реагирую. А затем начинаю хохотать, вызывая у нее недоумение.
Фаина смотрит на меня непонимающе и хмурится, а вот Адель подходит ближе и пытается меня тормошить, чтобы я прекратила смеяться.
– Что с тобой, мама? Здесь не место веселью, Марк может в тюрьму сесть! – шипит она.
В ее глазах беспокойство, но не за меня, а за своего парня, который ни в грош ее не ставит. Вот тебе и родная дочь, которую ты бережешь, ночи не спишь, когда она болеет, переживаешь и во всем поддерживаешь, а когда на горизонте появляется объект влюбленности, ты уже становишься не нужна.