Когда мое смех утихает, я отталкиваю от себя Адель, физически не в силах терпеть ее прикосновения, и сажусь обратно на скамью в ожидании, когда придет Кеша. Разговаривать ни с Фаиной, ни с дочерью у меня нет ни сил, ни желания.
– Всё хорошо, солнышко, что ты такая расстроенная?
Я прижимаю к себе Свету, которая стоит у стены, прижав кулачки к груди, и смотрит на меня снизу вверх со страхом. Глаза на мокром месте от испуга, ведь она маленькая и не понимает, что происходит, а я для нее сейчас, как единственный якорь в этой непонятной ситуации.
– Ты не плачешь, мама? – тихо спрашивает она и утыкается мне в грудь, когда я усаживаю ее себе на колени.
– Нет, конечно, Светуль, всё нормально. Мы сейчас дождемся дядю Кешу с тетей Машей, а потом поедем домой.
– Ладно.
– Дать тебе телефон? – спрашиваю я у дочки, и она кивает, перебираясь с моих колен на скамейку. На старшую сестру и тетю не смотрит, кидает лишь опасливый взгляд исподлобья, а затем утыкается в телефон, когда я включаю ей мультики.
Воцаряется долгожданное молчание, которое я не собираюсь нарушать.
На стенах коридора нет часов, но мне всё равно слышится равномерное тиканье, которое так часто звучало в квартире бабушки с дедушкой. В детстве меня этот тик успокаивал, вот и сейчас помог рефлекторно привести эмоции в норму.
– Мама? – с подозрением в голосе окликает меня Адель, и я поднимаю на нее пустой взгляд, который отражает всё то, что творится сейчас в моей душе. Буря там улеглась, а на место пришло разочарование и равнодушие.
– Ждем Кешу, – отвечаю я, когда она продолжает требовательно смотреть на меня.
Учинять скандал в полицейском участке у меня нет ни малейшего желания, так что я говорю ей то, что она хочет услышать. От меня сейчас всё равно ничего не зависит, а своего старшего брата я знаю слишком хорошо. Он не станет поднимать свои связи даже ради родственника из-за такой статьи. Вот если бы парней кто-то подставил, он бы приложил усилия, чтобы спасти даже не кровных родичей, но что-то мне подсказывает, что никакой подставы здесь нет. А Семен и Марк – достаточно взрослые и совершеннолетние, чтобы отвечать за свои поступки и отдавать отчет своим неправомерным действиям.
Поняв, что я не собираюсь успокаивать ее, Адель мигом забывает о том, что Фаина готова кинуть племянника в мясорубку полицейской системы ради спасения сына, и ищет у нее утешения и убеждений в том, что всё обойдется, и вскоре парней отпустят.
– Дина, ты как тут? – слышу я спустя минут десять встревоженный голос Маши.
Я встаю, радуясь ее приходу, так как родной человек рядом, который еще и на твоей стороне, придает сил.
– Всё хорошо, Маш, мы пока ждем. Антон у следователя.
Маша замечает Адель, но отношений у них теплых не сложилось, так что и близости душевной нет. Жена брата сразу же спешит ко мне и прижимает к себе Свету.
– Давай сходим в буфет, солнышко, пока дядя Кеша поговорит с мамой и дядей-полицейским, хорошо?
Маша знает больше, чем я, и быстро уводит дочку, не обращая внимания на Адель и Фаину, которые не решаются что-то ей сказать. Если меня они привыкли тормошить и говорить всё, что им вздумается, то вот Маша не считает нужным терпеть ни оскорбления, ни подколки, так что всегда отвечала той же Фаине колкостями на завуалированные оскорбления.
Кеша в это время говорит с кем-то в конце коридора, улыбается и попутно здоровается с мимо проходящими сотрудниками.
– Что он так долго? Не время сейчас лясы точить! – шипит тихо Фаина. Хоть и недовольно следит за действиями Кеши, но слишком громко не решается возмущаться. Однако я всё равно слышу ее слова, так как стою рядом.
– Поражаюсь, насколько можно быть такими наглыми, – хмыкаю я громко, ведь мне скрываться не от чего. – Просить помощи, еще и возмущаться, что человек не торопится ее оказывать.
Я испытываю небывалое удовольствие, позволяя себе, наконец, говорить вслух то, что раньше было для меня табу. Я отчего-то старалась не конфликтовать и копить недовольство в себе годами, чем отвечать людям так, как они позволяют себе общаться со мной.
Фаина на удивление молчит, прикусывает язык, так как сказать ей нечего. Но я вижу на себе ее пронизывающий взгляд, полный вопросов. Она меня явно не узнает, впрочем, как и я себя. Но новая я нравлюсь себе гораздо больше прежней. Будто за моей спиной вырастают крылья.
– Идем, Дин, пока Антон говорит со следаком, мы с тобой посетим кабинет главного.
Кеша, как только освобождается, сразу же ведет меня по коридору дальше, лишь кивнув Адель, в то время как Фаину просто проигнорировал, демонстрируя, что не считает ее значимой.
– Ты уже всё знаешь, Кеш? Ты же только пришел, а мы тут уже почти час торчим, но ничего не знаем.
– Работа у меня такая, Дина. Мой старый друг возглавляет это отделение, так что можем узнать всё из первых уст. Но скажу тебе сразу, по данным, которые я получил от него, ребятам грозит реальный срок, уже дело завели, так что сама понимаешь, ничем помочь я не могу. Будь на их месте еще Тим и мой собственный сын, я бы, конечно… Хотя нет, всыпал бы им по первое число, но отвечать за свои преступления заставил бы.
Кеша много говорит, когда злится, и это единственный маркер, по которому можно определить, что он не в духе.
Новость о том, что Марку и Семену грозит тюремное заключение, меня мало волнует, а вот причина, по которой Кеша вдруг ведет меня в кабинет к начальнику, настораживает.
– Если всё так, зачем мы идем к твоему другу?
– У него к тебе вопросы, Дин. Вызов ведь поступил от тебя, да и я позвонил Герасиму, чтобы проконтролировал. В протокол заносить разговор не будут, но он лично хочет убедиться, что это не подстава, а реально парни заигрались.
Скрывать мне нечего, поэтому я просто пожимаю плечами и вхожу в кабинет вслед за братом. Имя его друга навевает мне представления о нем, как о щуплом очкарике, помешанном на законах, но когда я поднимаю взгляд и фокусируюсь на мужчине, который выходит из-за стола, чтобы поздороваться с Кешей.
Военная выправка. Широкий разворот плеч. Рост под два метра. Он полностью ломает мои ожидания, разбивая их вдребезги.
Я поднимаю взгляд выше и сглатываю, вдруг узнав это лицо напротив.
– Вы? – усмехается он не стесняясь и окидывает меня наглым взглядом с головы до пят.
Он меня узнает. Как и я его.
Это тот самый сосед, с которым я стравила Антона, спровоцировав драку, чтобы поговорить с Фаиной в квартире и наедине.
– Вы знакомы? – спрашивает Кеша, но я его перебиваю.
– У вас синяк, – бормочу я, кивая на темное пятно под левым глазом у мужчины.
Он хмурится и никак не комментирует мое замечание. Кивает нам, чтобы мы присаживались, и больше тему с дракой никак не затрагивает. Я же хочу вдруг оправдаться, что вот у Антона лицо вообще похоже на один сплошной фингал с кровоподтеками, но в последний момент осекаюсь.
Герасим кидает на меня предупреждающий взгляд, и я моментально замолкаю. Он не хочет, чтобы Кеша знал о драке с Антоном. Что-то сам говорит ему, объясняя наше знакомство, но я пропускаю мимо ушей, сосредоточенная больше на вопящей интуиции, которая подсказывает мне, что одним неформальным допросом дело не ограничится.
Герасим не Антон, чует, что я разыграла на той лестничной площадке сцену специально, а не спонтанно. Использовала его, как прикрытие. В отличие от моего бывшего, он явно обладает не таким раздутым эго, чтобы заблуждаться, что я затеяла всё ради привлечения внимания.
Если бы я знала, что мой обычный звонок для вызова наряда полиции обернется такими проблемами, сто раз подумала бы, стоит ли овчинка выделки. Но прошлое не изменить, так что я не корю себя за свои решения, а гордо задираю подбородок, не собираясь оправдываться и чувствовать за прошлое вину.
Глава 20
После расспросов, которые напоминали мне больше первостатейный допрос, меня отпускают, а Кеша остается поболтать со своим знакомым.
Карамзин Герасим Георгиевич.
Если на лестничной площадке среди ночи он показался мне каким-то ОПГ-шником, то в форме он выглядит совсем иначе. Собранный. Четкий. Ни одного слова не по делу.
Вот только его давящая энергетика душит, заставляя меня ерзать на стуле, словно я какая-то преступница, так что когда я выхожу в коридор, чувствую невероятное облегчение. Но не успеваю перевести дыхание, как на меня коршуном налетает Адель, за которой как на буксире тащится с кислой миной Фаина. Ей претит, что приходится крутиться вокруг меня, чтобы получить больше информации и какой-никакой поддержки, ведь рассчитывать ей не на кого.
Все родственники – без связей, с обычной деревни, а Антон хоть и бизнесмен, но не всесилен. В то время как друзья ее погибшего мужа отвернулись от нее, как только она предала память их друга, по их мнению. Не сказать, что я злорадствовала, когда до меня дошли слухи, но и не жалела ее, ведь она получила по заслугам.
– Ну что, мам? Дядя Кеша договорился, чтобы Марка отмазали от статьи?
Невдалеке на скамье сидят люди, которые прекрасно слышат Адель и возмущенно переглядываются.
Я хватаю дочь за плечо и отвожу ее в сторону, чувствуя за спиной дыхание Фаины. В последнее время ее слишком много в моей жизни, и это начинает раздражать.
– Во-первых, Адель, говори тише, ты позоришь дядю. Во-вторых, Кеша не пойдет на преступление ради малознакомого парня. На Марка и Семена уже завели уголовное дело, так что единственное, чем могут помочь им родители – это нанять хорошего адвоката.
Я стараюсь говорить размеренно и спокойно, поглаживая дочь по рукам, видя, что она беспокоится, но опасаюсь, что стресс может спровоцировать у нее выкидыш. Пусть я и не готова к роли бабушки в таком возрасте, но и навредить здоровью Адель тоже не хочу.
– Что значит, ради малознакомого парня, мама? – шипит она, не стараясь даже говорить тише. Всплескивает руками, показывая свое недовольство. – Это его будущий зять, между прочим. Почему он вечно кичится своими принципами? Он вообще уже на пенсии, не всё ли равно, злоупотребляет он там своими связями или нет?! Его дело здесь – помочь мне, а не показывать свой характер на старости лет.