– Даже не знала, что вы такая искусная лгунья. Начинаю сомневаться теперь, что в вас настоящего, Евгения Петровна.
Мне претит вся эта ситуация, особенно вранье бывшей свекрови, но становится даже любопытно, для чего она всё это затеяла.
– Если ты пришла, чтобы оскорблять меня, то напрасно. Уходи, у меня сегодня повышенное давление.
Она касается ладонью лба, но я ей больше не верю. Пытается, как обычно, манипулировать.
– Хватит уже врать, Евгения Петровна. Я в курсе, что видео в интернет выложили вы. Вас вычислили айтишники прокуратуры, так что отпираться смысла нет.
– Что? – бледнеет она и делает шаг назад, упираясь спиной в стену.
Ее глаза расширяются, выдают ее страх с головой.
– Фаина написала заявление в полицию? Или Антон? Они знают?
– Нет. Знаю только я и работники прокуратуры.
– Ты им расскажешь? – сипит женщина, едва не плачет, когда понимает, что врать уже смысла нет.
– У меня один вопрос. Зачем? В первый раз это тоже были вы?
– Нет, не я.
Она качает головой и идет потерянно в сторону кухню. Мне не остается ничего другого, как последовать за ней. Не переговариваться же через всю квартиру.
Евгения Петровна наливает себе воды и дрожащими руками подносит стакан ко рту. Я даже слышу, как от стресса стучат ее зубы.
Я прислоняюсь плечом к косяку и молча жду, когда она успокоится и, наконец, ответит.
– Ждешь? – хмыкает свекровь с горечью, и мне становится на секунду неудобно, что я ее терроризирую своими вопросами, но затем я прихожу в себя, напоминая себе, что это всё и меня касается. Как никак, мои дети носят фамилию Антона, и на них вся эта история тоже может сказаться.
Это сейчас Света на больничном, но когда пойдет в школу, тогда и всплывет, видел ли кто из родителей ее одноклассников это позорное видео. В сети ведь вовсю гуляет фамилия, которую носит и Светочка.
– Вы перешли черту. Так что да, жду вашего ответа. И надеюсь, что он хоть как-то оправдает вас.
Я хмурюсь, чувствуя гнев по отношению к ней, а вот она не раскаивается, судя по взгляду, который кидает на меня через плечо.
– Ради тебя и детей старалась. Не тебе меня осуждать.
– Что значит, ради меня?
– Антон должен расстаться с Фаиной и снова вернуться в семью. Ее родственники и она сама доставляют проблемы, он из-за нее совершает ошибки, которые чреваты…
Она замолкает и опускает взгляд. Я бы не обратила внимание на эту заминку и ее поведение, если бы Герасим не просветил меня в нераскрытое дело об убийстве Игоря. Неужели свекровь всё это время знала?
– Которые чреваты чем? Тюрьмой, вы хотели сказать?
– С чего ты взяла? – настороженно спрашивает она, но я не отвечаю, а смотрю на ее лицо, пытаясь понять, что она знает. В курсе ли злодеяний Антона, если он и правда взял на себя грех братоубийства.
В этот момент я корю себя за то, что чуть не выдала тайну, в которую посвятил меня Герасим, и качаю головой, усыпляя бдительность Евгении Петровны.
– Ну племянник и сын Фаины ведь в тюрьме. Им грозит внушительный срок. Вы правильно сказали, что семья у нее проблемная, – выкручиваюсь я в последнюю секунду, вспомнив эту важную деталь, и женщина вдруг успокаивается, убедив меня в мысли, что она что-то точно знает.
– Так ты согласна со мной, что Антон должен снова стать твоим мужем?
Ее глаза лихорадочно блестят, и я не решаюсь с ней спорить. Она уже не в первый раз заговаривает о том, чтобы возродить былую ячейку общества, и я сомневаюсь, что мой отказ сейчас подействует на нее.
Она неспроста этого хочет, и я даже догадываюсь, почему. Если она в курсе о деяниях Антона, то надеется, что за спиной Кеши ему удастся избежать наказания за совершенное преступление.
Я молчу, не отвечая ей, но в этот момент мне звонит соседка, живущая в доме напротив, и я с облегчением принимаю вызов.
– Слушаю, Оль. Что-то случилось?
– У тебя дом горит, Дина! Я пожарных вызвала, вы не дома, что ли?
– Нет, мы у брата гостим.
– Слава богу. Ты приезжай лучше. Кто-то поджег твой дом.
Она отключается, и я даже вопроса не могу задать, но внутри меня резко разгорается беспокойство. Пару секунд я тупо смотрю в одну точку, не в силах собраться, а затем подрываюсь и выбегаю из квартиры Евгении Петровны, еле как справившись с заедающим в двери замком.
Я в такой панике, что звоню Кеше и сумбурно объясняю ему то, что мне сказала соседка Оля, а сама никак не могу собраться, гадая, что могло произойти. Чувствую облегчение, что Света сейчас с Машей и в безопасности, а когда такси, наконец, подвозит меня за несколько домов до моего, выхожу и бегу в сторону огня, который виден даже издалека.
Дым поднялся на несколько сотен метров в небо, а вокруг столпился народ, наблюдая, как пожарные пытаются погасить разбушевавшийся огонь, чтобы он не перекинулся на соседние дома. Середина второго этажа уничтожена, а вот боковые стены отчего-то целы, но вскоре и от них останется лишь труха и пепел.
– И кому это надо? – шепчутся соседи, пока я пробираюсь вперед, чувствуя, как мне буквально физически становится плохо от вида пылающего огнем дома.
– Дина, ты пришла. Боже, какая трагедия. Неужели ты забыла газ выключить? Такой взрыв произошел, я подумала, бомбу сбросили.
– Н-нет, я всё перекрыла, – шепчу я, а сама судорожно пытаюсь вспомнить, точно ли я всё сделала перед уходом.
Вот только воспоминания ведь не лгут, и я точно помню, как выключила газ и все электроприборы.
Люди вокруг шумят и строят теории, а я молча со слезами на глазах наблюдаю за тем, как догорает мой кров, с которым я сроднилась.
В какой-то момент кто-то касается моего плеча, и я словно зомби медленно поднимаю голову и в ступоре не сразу узнаю Герасима.
– Ты? – выдыхаю я и растерянно смотрю ему за спину, но он один. – Тебе Кеша сказал?
– Он за городом, поэтому попросил меня приехать, узнать, в чем дело. Толком ничего не объяснил.
– Мой дом горит, – потерянно говорю я и оглядываюсь по сторонам. – Мне кажется, надо поговорить с полицией, а я не собраться с мыслями и смотрю на огонь.
Я вдруг всхлипываю, не в силах держать в себе слезы. Пожар и разрушение моего дома становятся для моей нервной системы последней каплей, и я больше не могу всё держать в себе.
Герасим неожиданно прижимает меня к себе, и я обнимаю его за талию, утыкаясь лицом в его грудную клетку. Становится легче, что я позволяю себе отпустить себя. И приятно, что мужчина, который ухаживает за мной, протягивает руку помощи приезжает по первому зову, при том, что я ему даже не звонила.
Мое тело дрожит, но, проплакавшись, я слегка отстраняюсь, и мне даже становится неловко, что я позволила себе слезы.
– Всё хорошо, Дина. Ты постой в сторонке, я всё решу и разузнаю.
Я не отказываюсь от его помощи, и вскоре он оставляет меня на попечение соседки Оли, которая сама встревожена происходящим и переживает, спрашивая меня о том, есть ли с дочерью где пожить. Даже предлагает свой дом для временного проживания, и я едва заметно улыбаюсь, чувствуя благодарность, что мир не без добрых людей.
– Спасибо, Оль, но мы у брата поживем. Даже не представляю, что теперь делать.
Я растеряна, ведь с такими проблемами сталкиваюсь впервые в жизни. Благо, что в средствах я не стеснена, особенно после удачного развода, так что думать о том, на что нам с дочерью жить, не приходится. Жаль, конечно, сгоревшие вещи, но документы я забрала еще перед отъездом, так что я благодарю себя за решение временно пожить у брата с Машей. Как чувствовала, что это окажется верным решением.
Когда возвращается Герасим, выглядит он довольно мрачным. Отводит меня в сторонку, чтобы поговорить наедине, и я слушаю его с затаенным дыханием.
– Это не обычный пожар или поджог, Дина. Произошел взрыв, и теперь будут вести расследование, чтобы выяснить причины. Дело ли в проводке, или это чьих-то рук дело.
– Чьих-то? – повторяю глухо, даже не верится, что всё это происходит со мной. – Разве это возможно?
– Отрабатывают все версии. На дом оформлена страховка?
– Да, но мне всё равно на деньги. Я просто не понимаю, кому это всё надо, если всё-таки ты прав, и это не случайность.
До приезда Герасима эта мысль и не приходила мне в голову, но сейчас я чувствую себя неуютно, будто кто-то за нами наблюдает. Оглядываюсь по сторонам, но никто на нас не смотрит. Паранойя.
– В любом случае, я буду держать это расследование под своим личным контролем. А пока вы с дочерью можете пожить у меня, так будет безопаснее на случай, если это было покушение.
По позвоночнику проходит холодок. А ведь и правда. Эта мысль совсем не приходила мне в голову, а сейчас вдруг пугает. Вот только что бы я ни думала, никаких идей в голову не приходит.
– Мы поживем у Кеши, но спасибо, что предложил помощь.
– Уверена?
– Не думаю, что соседство с бывшим мужем и его любовницей будет мне по душе, – криво усмехаюсь я, только представив выражение их лиц, если бы мы каждый день сталкивались на лестничной площадке. Меня аж неприятно знобит, как только я думаю об этом.
– У меня есть дом за городом, недалеко от Кеши. Я там редко живу, так как далеко на работу ездить, но если вдруг решишь переехать ко мне, повздорив с братом, только скажи.
– Не торопи события, Гера. Всему свое время, – мягко улыбаюсь я и параллельно наблюдаю за тем, как пожарные сворачиваются, закончив свою работу.
В душе наступает некое облегчение, что мука наблюдать за огнем, пожирающим мой дом, наконец, проходит.
Мне бы уехать, когда народ расходится, но остаюсь стоять в ожидании, когда спецы осматривают участок. Гера, как я теперь с удовольствием называю его сокращенно без стеснения, переговаривается с сотрудниками, а потом возвращается гораздо более хмурым, чем прежде.
– Взрыв не бытовой и не случайный, Дина. Ты переезжаешь ко мне, и это не обсуждается. Дом будут охранять мои подчиненные.