Джон, старший мальчик, занимался лесом. Теперь он был где-то в Бирме. Джоан вспомнила Лесли и ее раскрашенные вручную чехлы. Если Джон, как его мать, и мечтал видеть, как что-то быстро растет, он сейчас наверняка счастлив. Джоан слышала, что дела у него идут хорошо.
Питер Шерстон пришел к Родни и попросился на работу в фирму.
– Моя мама говорила, что вы мне поможете, сэр.
Симпатичный, открытый мальчик, улыбчивый, энергичный, всегда готовый угодить – Джоан он всегда нравился больше, чем его брат.
Родни был рад взять мальчика к себе. Возможно, на это повлияло и то, что его собственный сын предпочел уехать за границу и отрезал себя от семьи.
Со временем, возможно, Родни стал бы относиться к Питеру как к сыну. Он часто бывал у них в доме и всегда очаровывал Джоан. Непринужденные, приятные манеры – совсем не такие вкрадчивые, как у его отца.
Но как-то Родни вернулся домой обеспокоенным и больным. В ответ на ее вопросы он раздраженно ответил, что ничего страшного, абсолютно ничего. А неделю спустя мимоходом сообщил, что Питер уезжает – он решил пойти на авиационный завод.
– О, Родни, ты был к нему так добр. Он так нравился нам обоим!
– Да, симпатичный парень.
– А в чем проблема? Он ленился?
– О нет, у него склад ума вполне подходящий для бухгалтерской работы.
– Как и у его отца?
– Да, пожалуй. Но всех ребят в его возрасте влекут открытия – полеты и тому подобные вещи.
Но Джоан не слушала. Ее собственные слова навели ее на некую мысль. Питер Шерстон уехал очень неожиданно.
– Родни, что-нибудь было нехорошо?
– Нехорошо? Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду – ну, как его отец. Интонации у него как у Лесли, но взгляд как у отца. О, Родни, это правда, да? Он что-то такое сделал?
Помолчав, Родни ответил:
– Вышла одна небольшая неприятность.
– Со счетами? Он взял деньги?
– Мне бы не хотелось говорить об этом, Джоан. Ничего серьезного.
– Жулик, как и его отец! Странная штука наследственность.
– Очень странная. Кажется, она сработала не в том направлении.
– Ты думаешь, он мог бы быть похож на Лесли? Но и она не отличалась благоразумием, так ведь?
– Я считаю, что она была очень добросовестным и умным человеком, – сухо ответил Родни. – Она держалась за свою работу и хорошо ее выполняла.
– Бедняга.
– Мне надоело, что ты ее вечно жалеешь, – отрезал Родни. – Меня это раздражает.
– Но, Родни, это жестоко. У нее действительно была ужасно печальная жизнь.
– Я вовсе так не думаю.
– А потом смерть…
– Я не хочу, чтобы ты об этом говорила. – Он отвернулся.
Все боятся рака, подумала Джоан. Если только возможно, его называют как-нибудь по-другому – злокачественное новообразование, серьезная операция, неизлечимый недуг, нечто внутреннее. Даже Родни не любил упоминать об этом. В конце концов, никогда не знаешь – а каждый двенадцатый умирает от этого, разве нет? И часто эта болезнь нападает на самых здоровых людей. На людей, которые раньше никогда ничем не болели.
Джоан вспомнила, как она услышала эту новость от миссис Лэмберт на Маркет-сквер.
– Дорогая, вы слышали? Бедная миссис Шерстон!
– Что с ней?
– Умерла! – Это было сказано со смаком. А потом почти шепотом: – Кажется, что-то внутреннее… Оперировать было невозможно… Я слышала, она страшно мучилась. Но бодрилась. За две недели до смерти еще работала, пока ей не стали колоть морфий. Жена моего племянника видела ее полтора месяца назад. Она выглядела ужасно: худая, как щепка, но все такая же – смеялась и шутила. Мне кажется, люди всегда верят, что поправятся. Да, у нее была печальная жизнь, бедная женщина. Теперь ей, наверное, легче…
Джоан поспешила домой, чтобы рассказать Родни, но Родни спокойно ответил, что да, он знает об этом. Он оформлял ее завещание, поэтому с ним связались сразу же.
Лесли Шерстон оставила после себя не слишком много. То, что осталось, должно было быть поделено между детьми. Крейминстер взволновало ее пожелание, чтобы ее прах привезли сюда для захоронения. «Потому что я была там очень счастлива», – говорилось в завещании.
Итак, Лесли Шерстон похоронили на кладбище у церкви Сент-Мэри в Крейминстере.
Некоторые считали, что это странная просьба, потому что именно в Крейминстере ее мужа осудили за мошенничество. Но другие говорили, что это вполне естественно. До всех этих бед она жила вполне счастливо и, естественно, оглядывалась на это время, как на потерянное блаженство.
Бедная Лесли, и у всей ее семьи трагическая судьба, потому что Питер стал летчиком-испытателем и разбился.
Родни из-за этого ужасно переживал. Непонятно почему, он винил себя в смерти Питера.
– Родни, я решительно не понимаю, с чего ты взял. Это не имеет к тебе никакого отношения.
– Лесли направила его ко мне – она сказала ему, что я дам ему работу и буду о нем заботиться.
– Ну, ты так и сделал. Ты взял его в фирму.
– Я знаю.
– А он смошенничал, и ты его не наказал, ничего ему не сделал, ты сам покрыл убытки, ведь правда?
– Да, да, конечно. Но может быть, Лесли именно потому направила его ко мне, что понимала, что он слаб, как Шерстон? С Джоном все в порядке. Она поручила мне Питера, чтобы защитить слабое место. Это была странная смесь. Нечестность Чарльза Шерстона и мужество Лесли. Его командир писал мне, что он был у них лучшим пилотом – абсолютно бесстрашным, великолепным, как он выразился, с полетом. Парень добровольно вызвался испытать на самолете новое секретное устройство. Знали, что оно опасно. Потому он и погиб.
– Ну, я считаю, что это похвально, очень похвально.
Родни сухо усмехнулся:
– О да, Джоан. Но говорила бы ты это с таким удовольствием, если б погиб твой собственный сын? Хотела бы ты для Тони подобной достойной смерти?
Джоан посмотрела на него:
– Но Питер не был нашим сыном. Это совсем другое.
– Я думаю о Лесли… О том, что чувствовала бы она…
Джоан слегка поерзала в кресле.
Почему все время, пока она здесь, ее мысли постоянно вертятся вокруг этого семейства? У нее были и другие друзья, друзья, которые значили для нее гораздо больше, чем любой из Шерстонов.
Лесли никогда ей особенно не нравилась, она только ее жалела. Бедная Лесли, лежащая под каменной плитой.
Джоан задрожала. Мне холодно, подумала она, мне холодно. Кто-то переступает через мою могилу.
Но думала она о могиле Лесли Шерстон.
Здесь холодно, холодно и мрачно. Выйду на солнце. Не хочу здесь больше оставаться.
Кладбище – и могила Лесли Шерстон. И алый, тяжелый бутон, который упал с пиджака Родни.
Ломает буря майские цветы…
Глава 9
Джоан почти выбежала на солнце.
Она начала быстро ходить вокруг дома, не обращая внимания на консервные банки и на кур.
Так было лучше. Солнечное тепло.
Тепло – больше не холодно.
Она выбралась из всего этого…
Но что она подразумевает под «выбралась из всего этого»?
Джоан вдруг показалось, что рядом с ней возникла тень мисс Гилби, которая внушительным тоном говорила:
– Дисциплинируй свои мысли, Джоан. Будь более точна в выражениях. Точно реши, от чего именно ты пытаешься скрыться.
Но она не знала. Не имела ни малейшего представления.
Какой-то страх, неотступная угроза.
Что-то такое, что было всегда, ожидало, и единственное, что ей оставалось, – это вилять, крутиться, вертеться…
Да, Джоан Скюдамор, сказала она себе, ты действительно ведешь себя очень странно.
Но такими разговорами ничему не поможешь. С ней, должно быть, что-то сильно не в порядке. Это не могла быть именно агорафобия (правильно она употребляет это слово или нет?). Почему-то это ее сильно волновало, поскольку на этот раз ей не терпелось выбраться из холодной комнаты – на простор и солнечный свет. Сейчас снаружи она чувствовала себя лучше.
Выходи! Выходи на солнце! Беги от этих мыслей.
Она пробыла здесь достаточно долго. В этой комнате с высоким потолком, похожей на гробницу.
Могила Лесли Шерстон и Родни…
Лесли… Родни…
Беги…
Солнечный свет…
Так холодно в этой комнате…
Холодно и одиноко…
Она ускорила шаг. Бежать от этой ужасной гробницы-гостиницы. Такой мрачной, такой давящей…
В таком доме вполне могут жить привидения.
Что за глупая мысль – это ведь совершенно новое здание, построенное всего два года назад.
Все знают, что в новом здании не может быть привидений.
И если они там есть, значит, это она, Джоан Скюдамор, привезла их с собой.
Это очень неприятная мысль…
Джоан еще ускорила шаг.
По крайней мере, с решимостью думала она, сейчас со мной никого нет. Я совсем одна. Я даже не могу никого встретить.
Как… кто это были – Стэнли и Ливингстон? Встреча в дебрях Африки.
Доктор Ливингстон, я полагаю?
Ничего подобного нет здесь. Здесь можно встретить только одного человека, и это Джоан Скюдамор.
Какая забавная идея! «Познакомьтесь с Джоан Скюдамор», «Рада познакомиться с вами, миссис Скюдамор».
Действительно интересная идея…
Познакомиться с собой…
Познакомиться с собой…
О боже, как страшно…
Джоан было до ужаса страшно…
Ее ноги сами перешли на бег. Джоан побежала вперед, немного спотыкаясь. Мысли спотыкались так же.
…Мне страшно…
…О боже, мне страшно…
…Если бы только здесь кто-нибудь был. Хотя бы кто-нибудь был со мной…
Бланш, подумала она. Как бы мне хотелось, чтобы здесь была Бланш.
Да, Бланш ей хотелось видеть…
Никто ей не близок и не дорог. Никто из ее друзей.
Только Бланш…
Бланш с ее беспечной и щедрой добротой. Бланш добрая. Она ничему не удивлялась и не возмущалась.
И в любом случае Бланш она нравилась. Бланш считала, что она преуспела в жизни. Бланш ее любила.
А больше никто…
Да, именно так – эта мысль все время была у нее в голове, – настоящая Джоан С