— Единственное, что удалось «Дейли ньюс» — увеличить популярность нашей замечательной колумнистки, Роуз Костелло, — с улыбкой зачитал Тео. — Она будет продолжать помогать вам в проблемных ситуациях, как всегда, сочетая доброту и здравый смысл.
Я читала эти строки с рассеянным интересом, будто все это произошло не со мной. К первой странице была прикреплена записка от Рики: Извини меня, Роуз. Я понял, что ты поступила правильно, не показав мне письмо. Завтра мы первым делом поговорим о твоем новом контракте.
— Боже, он передо мной извинился, — изумленно произнесла я, улыбаясь, как чеширский кот. — Чудеса творятся.
— Что ж, после всего этого ты должна попросить у него прибавку, — посоветовал Тео. — Двадцать процентов как минимум.
— Пять, — отрезал Рики на следующее утро.
— Двадцать, — сладким голосом повторила я.
— Это уж слишком.
— Мне все равно. Пострадало мое достоинство, моя репутация, и мое слово было поставлено под сомнение.
— Тогда десять. — Да пошел ты, подумала я. Повернулась и направилась к выходу. — Четырнадцать. — Я коснулась ручки двери. — Пятнадцать? — Я открыла дверь и шагнула в коридор. — Ну ладно, так уж и быть! Шестнадцать. — Уж лучше я останусь без единого пенни. — Семнадцать с половиной? — ворчливо произнес он. — О'кей, о'кей, двадцать так двадцать.
Я обернулась.
— Спасибо, Рики. И двадцать процентов для Беверли.
— С чего это?
— Она не просто администратор, но еще и помогает мне отвечать на письма.
Он вздохнул.
— Ну ладно, уговорила. Будет ей двадцать процентов.
— И деньги на транспортные расходы — ей приходится ездить на такси.
Он кивнул.
— Вот. — Он подвинул мне контракт. — Распишись на пунктирной линии. Договор еще на один год, предупреждение об увольнении за месяц с обеих сторон. Но мы не собираемся тебя увольнять. Ты же теперь самая знаменитая журналистка в стране. Рейтинги скакнули вверх.
Вернувшись на рабочее место, я с удивлением осознала, что меня не радует новый контракт, — я всего лишь испытывала облегчение, что не придется продавать дом.
— Как все прошло? — спросила Беверли.
Я ей рассказала. Она пришла в полный восторг.
— В отделе персонала сейчас оформляют твой новый контракт. — У меня зазвонил телефон. — «Дейли пост», колонка скорой помощи, — весело проговорила я.
— Роуз? — Мое сердце сделало сальто. — Это Эд.
— О, Эд, привет, — выдавила я безразличным тоном, хотя в животе все переворачивалось и бурлило, как в барабане стиральной машины. — Как поживаешь?
— Нормально. Только что увидел газеты и хотел сказать, ну, что я рад, что так все обернулось… Ты же все еще моя жена…
— Это ненадолго, — ощетинилась я.
— Ненадолго, это точно, но мне было очень неприятно, что на тебя так нападают. Я же знаю, как много значит для тебя работа, и рад, что ты получила ее обратно.
Я рассеянно выдвинула ящик для канцелярских принадлежностей, и оттуда выпорхнули два кружочка конфетти.
— Спасибо, Эд, — сказала я. Конфетти грациозно описали в воздухе спираль и опустились на пол, словно семена сикомора. — Очень мило с твоей стороны. — Я подняла конфетти и внимательно прочитала надпись. Наве4нов2ем… Возникла неловкая пауза: было непонятно, кто первым повесит трубку. — Ну что ж, мне пора заняться работой, — сказала я. — Я очень занята.
— Ну разумеется. Неужто Виктория Бэкхем жалуется на личную жизнь? — произнес он с натянутой усмешкой.
— Нет, Мик Джаггер.
— Ха-ха-ха-ха!
— И Гвинет Пелтроу.
— Ну разумеется.
— Ну ладно… пока, Эд.
— Пока, Роуз.
— Пока…
— Пока.
— Может, хватит говорить «пока»?
— На самом деле.
— И что же ты не вешаешь трубку?
— Ну… я только что вспомнил кое-что.
— Что? — Я перебирала шариковые ручки в стаканчике. — Что ты вспомнил?
— Ну… — Он явно нервничал. — Я тут недавно делал уборку и нашел кое-какие твои вещи, вот я и подумал, может, ты…
— Что?
— Может, ты захочешь, чтобы я тебе их привез?
Глава 17
В среду вечером, в семь часов, я тайком следила за Эдом из окна спальни. В животе трепетали бабочки, грудь вздымалась, как аккордеон, и вот, в пять минут шестого он подъехал на корпоративном БМВ. Вышел из машины, открыл багажник и забрал большую картонную коробку. Услышав скрип калитки, я бросилась к зеркалу, глубоко вздохнула, чтобы успокоить дыхание, потом спустилась вниз и открыла дверь. Он стоял на пороге, ослепляя меня своей красотой, в брюках кремового цвета, темно-синем блейзере и клетчатой рубашке с расстегнутым воротом. Но под его выразительными карими глазами залегли темные тени, будто он страдал от бессонницы.
— Очень мило с твоей стороны, — вежливо сказала я. — Не стоило беспокоиться. — Я заглянула в коробку. — Из-за такой ерунды! — со смехом добавила я. Лучше бы отнес это барахло в Оксфам[51]! — В коробке была уродливая картина, купленная мной в Риме, отвратительный керамический горшок, сделанный мной собственноручно на гончарных курсах, старые видеокассеты «Доктора Кто»[52], школьные папки и десяток виниловых пластинок.
— Я подумал, что эти вещи дороги тебе как память, — нежно проговорил он.
— Ну спасибо. Вообще-то, ты прав. И где ты все это нашел?
— На чердаке.
— О. Я и забыла, что закинула туда эту рухлядь.
Он протянул мне коробку, и мы стояли, смущенно улыбаясь друг другу, как тинейджеры на школьной дискотеке. От напряжения у меня свело челюсть.
— Хмм. Может, зайдешь в дом?
— Если это удобно, — неуверенно произнес он.
— Да. Я сейчас не работаю.
— Не работаешь?
— Нет.
— Я-то думал, ты круглые сутки работаешь.
— Уже нет. Моя потрясающая новая ассистентка, Беверли, помогает мне отвечать на письма, так что объем работы уменьшился вдвое.
— Это замечательно. — Эд просиял.
Я поставила коробку на пол в коридоре, и Эд зашел в дом. Я любовалась его орлиным носом, тонкой, резко очерченной линией губ и двумя глубокими изогнутыми морщинками по обе стороны рта.
— Как у Руди дела? — вежливо спросил он, следуя за мной на кухню.
— О, все отлично. Его похитили, но через месяц вернули — грабители не вынесли его воплей. Ты же не знаешь, он заговорил!
— Правда? И что он говорит?
— Ну, разное, ничего особенного. — Я заглянула в клетку. — Сейчас он спит — сегодня болтал весь день и устал, но когда проснется, его не остановишь. Выпить хочешь? — добавила я. — Ты за рулем, поэтому могу предложить тебе бокал вина или… — я поискала в холодильнике, — … вот это. — Я протянула ему бутылку пива.
— Не знал, что ты любишь пиво, Роуз, — сказал Эд, присаживаясь за стол.
— Я и не люблю, это пиво Тео, но у нас общая еда — он не будет против.
— Тео? Это еще кто?
— Он снимает у меня комнату. Тео — астроном, в мае у него выходит книга. Называется «Небесные тела. Популярный путеводитель по звездному небу и Солнечной системе», — объяснила я. К моему удивлению, сердце мое переполнилось гордостью. — Он знает все об астероидах, спиральных галактиках и лунных покрытиях, — добавила я. — Это просто здорово.
— Не сомневаюсь, а сколько ему лет?
— Двадцать девять.
— О. — Мне показалось, на лице Эда промелькнуло облегчение. Я открыла ему пиво. — И где он сейчас?
— Читает лекцию о метеоритных дождях для Королевского астрономического общества. Он оратор от бога. Я пару раз была на его выступлениях.
— Понятно. Милый домик. — Эд вежливо огляделся. — Стильно отделан.
— Разумеется, он не идет ни в какое сравнение с твоим роскошным особняком, но нельзя же иметь все и сразу.
— Сколько у тебя спален?
— Три.
— Значит, получается примерно… тысяча пятьсот квадратных футов?
— Понятия не имею.
— А сад есть?
— Совсем маленький, наполовину заасфальтированный. — Эд скользнул взглядом по заваленному всякой всячиной кухонному столу. — Извини, на кухне беспорядок. В последнее время никак руки не доходят до уборки, после того как меня пригвоздили к позорному столбу в национальной прессе… К тому же мы с Тео предпочитаем жизнерадостный хаос, — беззаботно добавила я.
Эд посмотрел на меня так, будто я заболела.
— Ты изменилась, Роуз, — тихо произнес он и пораженно покачал головой. — Ты стала… совсем другим человеком.
— Правда? — беспечно проговорила я. — Ну… возможно. Наверное, сказывается влияние Кэмбервелла. Здесь такая расслабленная богемная атмосфера. Ты, кстати, не проголодался? Я как раз собиралась готовить.
— Что? — Эд чуть не подавился своим пивом.
— Ты не проголодался? — внятно повторила я. — Я могла бы быстренько приготовить ризотто.
— О да, было бы здорово. Но, Роуз, — изумленно добавил он, — ты же не умеешь готовить.
— Почему? Это я раньше не умела. Но Тео научил меня нескольким простым блюдам. Он великолепно готовит, — с нежностью добавила я, доставая пакет с рисом арборио. — Любитель астрономии и гастрономии. — с улыбкой пояснила я. — Я слышала, наш семейный психолог от тебя съехала? — спросила я, доставая кастрюлю.
— Кто тебе сказал?
— Просто слухи. Что произошло? — с дружелюбным любопытством поинтересовалась я, взяв разделочную доску.
— О, — вздохнул он, глядя, как я нарезаю маленькую луковицу, — с моей стороны было бы не по-джентльменски распространяться на эту тему.
— Да брось ты, Эд, мне-то можно сказать.
— Нет. Ну ладно. Она… действовала мне на нервы.
— Должна сказать, ты не одинок — мне она тоже действовала на нервы, но тебе же вроде нравилось. Ты даже разрешил ей переехать к тебе.
— Всего-то на пару месяцев.
— Понятно. Чем же она тебе не угодила? Ой, не говори, дай угадаю, — сказала я, достав сливочное масло, — ты не смог терпеть такую низость!
Он скорчил гримасу.
— Роуз, не такого уж она и низкого роста. Тебе все кажутся маленькими, потому что ты сама высокая.